Галина Спиридонова - Байки старых домов

Вы думаете, что дома – это такие холодные и бесчувственные сооружения из кирпича и других строительных материалов? Но они всё слышат и чувствуют, но сделать ничего не могут. Ночью, после двенадцати часов, антенны на домах переключаются на внутреннюю связь между ними. Дома общаются между собой, рассказывают про жильцов, их детей и разные эпизоды из их жизни.

Стоят три дома пятиэтажные очень близко друг к другу. Они были построены давно, и с тех пор дружат между собой. Ночью что они только не рассказывают о жильцах, смеются, иногда так разойдутся, что стены потрескивают, а люди думают, дом проседает.

Панельный:

– Старые жильцы ничем не примечательны, все цепляются за прошлое, а настоящего как бы нет, а вот новые жильцы – очень интересные люди, имеют свои предприятия, делают дорогие и очень шумные ремонты в квартирах, даже вентиляционные трубы закладывает.

Старый кирпичный:

– Панельный, про старых людей я не согласен, они прожили внутри меня очень долгую жизнь, и я про них всё знаю. Знаю, о чём они мечтали с молодых лет, что сбылось, что нет. Некоторые умирали в полной нищете. Да и дети их выросли у меня на глазах. Благодаря детям многие старики имели сытую старость. Всякие люди жили, разве всех упомнишь. Панельный, ты молодой и не поймёшь моих старых людей. Вот одна женщина, ещё жива пока, работала больше тридцати лет на железной дороге смазчицей. Больная, ничего не накопила за жизнь. Вторая работала всю жизнь на железобетонном заводе, и тоже нищая. Почему так происходит? Я видел, как они уставали, выходили на работу больными, а достатка не было и тогда.

Молодой кирпичный:

– У меня в доме живут не слишком богатые, но вполне обеспеченные люди – торгуют, имеют свои малые предприятия по услугам. Мне нравится, когда они это всё обсуждают, советуются между собой и дружат. Раньше сидели на лавочках и сплетничали, да и в квартирах весь разговор – это сплетни о соседях. А сейчас стало меньше этого – или люди перешли на другой уровень жизни, или старые сплетницы ушли от нас. Стало даже интересно слушать: говорят много о книгах, телевизионных передачах, об информации, которую получают из интернета, и о политике, как же без неё, а сплетен о соседях в тех объёмах уже нет.

Панельный:

– Послушайте, кирпичные! У меня во второй квартире живёт Василий, он немного выпивает, а работает вахтовым методом. Жена один раз ему сказала, что скоро они будут богатыми – получат материнский капитал. Вася спросил её: «А мы-то тут при чём?», а жена ему: «Ты, так не знаю, а я через пять месяцев рожу второго ребёнка и получу этот капитал с индексацией».

Вася сел и стал писать письмо президенту, а я подглядывал. Он писал, что в законе о материнском капитале не указано, кто его отцом должен быть, а из-за этих недоработок страдают такие, как он. «Между прочим, я тоже имею право на компенсацию за причинённый мне моральный ущерб. С приветом, Вася».

Молодой кирпичный:

– А у меня ребята со второго этажа объединились и создали своё предприятие. Они стали ремонтировать сантехнику и ставить счётчики на воду в квартирах. Жизнь в их семьях улучшилась, даже купили общую машинешку, а жены сидят весь день на телефонах и ищут клиентов.

Старый кирпичный:

– Беда, у меня вода в подвале стоит, стены мокнут, фундамент разрушается и кошек много, они живут и размножаются. Кормит их одна одинокая женщина. Многие жаловались, что их надо перевести, но она продолжает своё. Появились блохи. Вчера приезжали с санитарной станции – облили весь подвал, их вызвала хозяйка с первого этажа – блохи допрыгали до её квартиры. А когда в подвале вентиль потёк, то слесарь с ЖЭКа сказал, что не полезет в подвал – жена домой не пустит, прошлый раз блох принёс домой. Ха-ха-ха!

Антенн стало много на крыше, вся голова у меня в дырках, да и вода течёт внутрь. Кому не лень лезут и долбят меня, а от пиротехники у меня трясутся окна и балконы, даже слышал, как дети плачут.

Панельный:

– Дети очень хитрые. Одна девочка из седьмой квартиры играет на пианино, я затихаю и слушаю, даже в трубах отдаётся музыка и через антенны уходит в небо. Она ещё и проказница. Когда дома мама, то Даша урок учит хорошо, а когда бабушка, то включает какую-то кнопку на пианино, и оно само играет, а бабушка думает, что это её внучка так прекрасно играет. Я помню, когда её привезли из роддома, то родители очень радовались, что родилась 07.07.2007 года – три семёрки. А пришла бабушка и сказала: «Эта дата знаменита не тремя семёрками, а великим праздником – Рождеством Иоанна Крестителя».

Молодой кирпичный:

– В четвёртой квартире живёт мальчик Матвей, он должен был выступать в музыкальной школе на экзамене за первое полугодие. Никто не видел, как он вечером плакал от страха перед первым публичным выступлением на скрипке, а я видел и страдал с ним вместе. Вечером вся семья обсуждала его концерт.

Его мама рассказывала, что несмотря на то что он был последним из выступающих и сильно переволновался, но играл очень хорошо. Его музыка была какой-то космической, а на сцене он был не один, а с преподавателем. Матвей заливался высокими звуками, а потом преподавательница играла на пианино ту же музыку, но пониже, и своей музыкой приглашала скрипку. Все очень хлопали Матвею, особенно девочки из хора. Вот что рассказала его мама бабушке. Я люблю, когда он играет, даже душа оживает.

Старый кирпичный:

– Одна семья из третьей квартиры до сих пор говорит о ваучерах, они потеряли пять ваучеров Волжского трубного завода. Хозяйка даже в газету писала, почему завод стоит на том же месте, название и люди те же, а ваучеры пропали. Ей в газете отвечали, что хоть всё осталось как прежде, а преемственности нет. Она хотела в суд подавать, а потом махнула рукой. А про деньги, которые пропали в 1991 году, так вот только перестали говорить и ругать власть. Многие в моём доме после этого остались нищими, даже их крохи и те отобрали.

Молодой кирпичный:

– Сейчас когда покупают квартиры, то знают заранее какую, а в наших домах, хоть квартиры в кредит тоже покупались, но распределение было как лотерея. Помните, сначала вытаскивали номер очереди, а потом по этой очереди вытаскивали номер квартиры. Много было споров и драк, помню. Первую квартиру никто не хотел брать, досталась одной интеллигентной семье. У них было две дочери, очень красивые. Одна уехала в Москву и стала артисткой, даже по телевизору в рекламе я её видел, а другая, Лиля, осталась у меня жить, но стала выпивать понемногу.

Родителей её давно уже нет. Жильцы как коршуны её клевали – она становилась всё безропотней и слабее, а пить продолжала. Несмотря на своё положение, она осталась очень вежливой, да и лицо сохраняло ещё прежнюю привлекательность. Долгое время она работала в отделе кадров завода, а потом пришлось уйти. Один раз с верёвки одной жилички украли кофточку. Она обвинила Лилю, хотя Лиля отрицала это. Вызвали милиционера, он обыскал её квартиру, составил акт, оценив кофточку в заоблачную цену. Все стыдили Лилю, обзывали всякими словами. Во время обыска приглашённые соседи были потрясены её бедностью, из продуктов только «анаком».