Зинаида Кузнецова - Майское лето

© Кузнецова З., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Нина смотрела на экран своего телефона, уже не таясь.

40… 41…

До конца школьного года осталось совсем ничего.

Окна в классе с утра распахнуты настежь. Теплый ветер надувает и поднимает белые занавески. На улице проходит урок физкультуры у малышей: они кричат и даже визжат. Иногда до всех старшеклассников доносится писк учительского свистка.

Приятно шелестит яркая, зеленая листва. Теплое солнце светит Нине прямо в щеку, но двигаться ей не хочется: так спокойно и хорошо на душе от этих звуков и ощущений последних дней мая.

43… 44…

Нина оглядывает класс. Почти никто и не подумал положить на парты хотя бы ручки, не говоря уже об учебниках. Нина и сама сегодня пришла с маленькой сумочкой через плечо: без тетрадей, без пенала, без книг.

Все ребята ерзают на своих местах. Должно быть, эти последние минуты последнего урока для многих растянулись в долгие часы. Даже милая и прилежная Туся, Нинина соседка по парте и близкий друг, несколько раз тяжело вздыхала и постоянно меняла позу: то положит подбородок на ладошки, то выпрямится, то ногами пошевелит.

45…

«Сейчас!»

Противный школьный звонок, который всегда раздражал Нину, в это мгновение показался громким, бодрым и дружелюбным, как папин голос, которым он говорил, когда Нина болела, чтобы поддержать ее. Все тут же зашевелились, повскакивали со своих мест.

– Желаю вам хорошо отдохнуть, – сказала учительница с улыбкой.

На улице, на школьном крыльце, Нина глубоко вдохнула и потянулась.

– Как же хорошо, Туся! Как же хорошо…

– Нина! – окликнули ее сзади. Дима Лосев остановился около девочек, взял прядь длинных светлых Нининых волос и, накручивая ее на палец, спросил, оглядывая Нину жирным и липким, как немытые два дня волосы, взглядом:

– Послушай, давай я тебе напишу, и мы сходим куда-нибудь летом? Что скажешь?

Нина расплылась в улыбке и легко дотронулась до Диминой груди пальчиками:

– Димочка, с тобой – хоть на край света. Пиши, когда захочешь, – сказала она, ненароком высвобождая свою прядь из его ладоней.

– Супер, – он улыбнулся, как будто только что выиграл Аустерлицкое сражение, – я напишу, – и подмигнул.

Когда Дима отошел, Туся сказала:

– Ты же уезжаешь и обычно отключаешь все соцсети на лето.

Нина бросила быстрый взгляд на Диму, который громко засмеялся в компании парней и смачно сплюнул прямо на асфальт.

– Вот и пусть пишет, – сказала она, откинув волосы назад, – мне не жа… Ай! – вскрикнула, когда ее пощекотали сзади. – Даня!

Смеющийся молодой человек обошел девочек и встал перед ними. Туськин брат.

– Ну что, Улитка, – спросил он у Туси, – домой? Слушайте… уроки сегодня ужас! Я думал, не высижу, время тянулось бесконечно!

Нина закивала.

– Домой, – сказала Туся, а потом повернулась к Нине. – Ты к нам?

– Да нет, пожалуй… Думаю…

– Извините, я сейчас, – перебил Даня, не дослушав, потом крикнул: – Светик-семицветик! Подожди секунду! – и умчался.

– Так что ты говорила? – переспросила Туся.

– Говорю, что собирать вещи нужно. Электричка завтра, а я даже еще не подумала, что возьму с собой.

– Ты все еще не собралась? Я думала, еще в начале мая вещи упаковала и на чемоданах живешь… Все уши ведь мне прожужжала…

Нина пожала плечами. Старшеклассники продолжали выходить из распахнутых школьных дверей, и почти все молодые люди останавливались около Нины и что-то говорили ей. Обычно диалог был таким:

– Ниночка, привет, что делаешь завтра?

– Вадичка (тут можно подставить любое мужское имя), извини, страшно занята, уезжаю.

Тогда Вадичка ужасно расстраивался и выражал намерение следовать за Ниной хоть на край света. Нина смеялась, и они прощались.

Туся, которой надоел хоровод Нининых ухажеров, взяла подругу за руку и мягко потянула к выходу:

– Пойдем уже, мы с Даней тебя проводим, все равно в одну сторону… Дань! Мы уходим! – крикнула Туся.

Даня замахал руками, мол, идите, догоню, и снова посвятил все свое внимание Светику-семицветику.

Дома Нина никого не обнаружила.

Стояла ужасная духота.

Нина тут же повернула ручки на всех окнах, впуская в квартиру майский вечер.

Родители всегда закрывали наглухо все, что можно, перед уходом. «Боже мой! Да кто к нам на двенадцатый этаж полезет? Голуби-бандиты?» – постоянно смеялась Нина. Но родители все равно делали по-своему: боялись, что молодая, глупая и уже обожаемая всей семьей кошка может попасть в беду. «У меня так у подруги в детстве кот умер, – как-то рассказала мама. – Представляешь, ее родители в жару тоже окна оставили открытыми, ушли на работу. Она, подруга моя, просыпается и видит… страшная вещь… болтается тельце… страшная вещь!»

– Ну, привет, Любовь, – Нина присела, чтобы погладить ласковую белую кошечку, совсем еще тоненькую по своей молодости, которая терлась о ее ноги. – Где все?

Любовь мяукнула и высунула на долю секунды язык. Про родителей она ничего не знала, но вполне ясно давала понять, что голодна.

Нина прошла на кухню, а за ней проследовал топот кошкиных лапок.

– Ну, Любовь, ты как слон! Конечно, любовь же чувство большое, да? Значит, и тяжелое. Ты соответствуешь, все правильно.

На тумбе около холодильника лежал белый лист бумаги:

«Ушли в гости, Нинуль. Не теряй. Собери все вещи, завтра электричка рано.

P. S. Люблю.

P. P. S. Еда в холодильнике».

Любовь недовольно мяукнула и ткнулась мокрым носом Нине в лодыжку.

Записку от мамы Нина положила туда же, откуда взяла, накормила бедную кошку и выглянула в окно.

«Боже мой! Наконец! Свобода! Ах, боже мой, как хорошо!»

Когда за окном зачирикали птицы, Нине захотелось захохотать от счастья.

Подхватив наевшуюся Любовь, Нина упала в кресло в гостиной, включила телевизор (никаких уроков!) и, совсем не обращая внимания на фильм, стала думать о предстоящем лете.

Дача, шумящий лес прямо за окном, речка, вода в которой к середине лета становится теплее свежезаваренного чая…

Большой участок в деревне рядом с сосновым бором Нинины бабушка и дедушка получили много лет назад, задолго до ее рождения. Мама всегда любила рассказывать, что дедушка сам строил и дом, и баню. В детстве Нина смотрела на них и думала: «Это как так – сам? Совсем сам?»

Прошло уже много лет, бабушка с дедушкой состарились, Нина повзрослела. На том участке родители, дела которых давно пошли в гору, построили просторную летнюю дачу, но Нина все еще, смотря на маленький домик из сруба с голубыми ставнями, который родители не стали сносить и который одиноко стоял в самой глубине участка, там, где начинался сосновый бор, с восторгом думала: «Своими руками сделать нечто монументальное… то, что стоит уже двадцать лет… или больше… Разве это не чудо?»