Данила Светлояров - Свидетельство Молочного Дервиша

– Водан, ты сейчас для чего мне это все говорил?

– Карантин, который временно отменили, вероятнее всего, возобновится. Меньше чем через год мне придется уйти отсюда навсегда. Как бы я ни любил Землю, вернуться сюда уже не смогу – моя квалификация требует того, чтобы следующее воплощение состоялось на рубеже миров в… Хотя, тебе это знать не нужно – все равно, после того как я уйду, наши пути уже не пересекутся. Тем ценнее каждая минута нашего с тобой совместного путешествия. С твоего позволения, я приберусь на кухне и через час мы отправимся в путь. А пока у тебя есть время задать вопросы и услышать мои ответы, если я сочту эти вопросы здравыми.

– Сколько тебе лет?

– Считай мой возраст исходя из того, что ваш век равен моему году жизни. Такой нынче обменный курс валюты. Да ты не кривись недоверчиво, сам еще успеешь убедиться в этом, пока поживешь здесь с моё.

– Что-то сомневаюсь я в том, что проживу хотя бы сто лет, – ответил я, прихлебывая из чашки отвар, который бодрил сильнее любого энергетика из продуктового магазина.

– В этом-то и вся слабость человеческая, что не верят люди в то, чем живут. Иначе давно бы уже построили светлое будущее, как о том писал в свое время Ефремов. Вообще, мне никогда еще не дышалось так легко, как лет шестьдесят назад. И пусть говорят, что тогда планета была на волосок от своей гибели – она и сейчас на том же волоске висит. А все ж, иначе все было – воздушнее. Уж мне-то за почти пять тысяч лет со дня рождения на Земле это хорошо ведомо.

– Погоди, так ты же не выглядишь на пятьдесят лет. От силы лет на тридцать, тридцать пять.

– Даром, что ли, я три тысячи лет назад был непревзойденным воином? Мышцы помнят, как двигаться на пределе разума, да и жилы не потеряли упругости, хотя с тех пор я и шаманом был, обучающим ремеслу ведения времен своих учеников, и путником исходил те земли, что сейчас покрыты водой. Вспомни, как индейцы Южной и Центральной Америки своего бога звали?

– Сложное у него имя было, что-то вроде на коаталь похожее. Только подлиннее.

– Это ты верно заметил, – рассмеялся Водан. – Подлинное имя было – Кецалькоатль, что значит птица и змей, или пернатый змей, как особый знак почтения моей белой бороде, которую я в то время предпочитал не брить, как сейчас, чтобы выглядеть чуть постарше. А теперь вспомни, кто на восточном побережье Средиземного моря сказал: «Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби»?

– Только не говори, что ты Иисус из Назарета, – ответил я, скептически глядя в глаза Верокочеву.

– Я этого и не говорю. Просто истина, которой учил он, созвучна тому, что говорил я, потому что сказана она была примерно в одно и то же время, с точки зрения вечности, и людям с похожим складом ума. Кстати, в Перу местные жители меня прозвали так, как мои спутники, с которыми я доплыл до Америки, звали меня по-родственному дома – Виракоча.

– Ты сейчас это серьезно говоришь или шутишь?

– У тебя, если мы сделаем все правильно, после моего ухода еще будет время проверить все на месте. Я тебе подскажу, где и что ты сможешь найти, чтобы убедиться, что мои слова – истина. Боги не могут лгать.

– А как же истории из скандинавских мифов про Одина и Локи?

– Один – это мое имя на одном из северогерманских диалектов. Так что еще раз повторяю – боги не лгут. И если у тебя есть вопросы о каких-то событиях, где обо мне сказители сложили легенды как об обманщике, то я могу тебе рассказать, как все было на самом деле, и ты убедишься, что я отвечаю за каждое сказанное мной слово, как ты того хотел для всего человечества. Думаю, люди бы в этом случае стали подобны нам, научившись верности самим себе и перестав быть стрелой, меняющей направление своего полета в зависимости от дуновения ветра. Ну а насчет Локи – он не бог. Его талант заключался в умении фокусировать внимание на деталях. Он как тот самый главный герой из твоего любимого сериала «Теория лжи», научился распознавать истину и скрывать ее, в зависимости от момента и собственной выгоды. Но боги не ищут выгоду, потому что они делают то, для чего предназначены. И, кстати, как ты выразился, мифы об Одине и Локи родом не из Скандинавии, а из Ирландии, куда попали от северогерманских воинов, сражавшихся против римских легионеров намного раньше, чем норвежские и датские викинги оказались на землях Британии.

– Почему ты решил, что «Теория лжи» – мой любимый сериал?

– Ответ на этот вопрос не имеет смысла, потому что ты задал его из-за уязвленного эго. Молодой бог должен научиться не реагировать на оценочные суждения кого бы то ни было. Сейчас, когда ты подкрепился, а я – прибрался на кухне, мы можем выдвигаться в путь. Присядем на дорожку?

Я пожал плечами, потому что как в самом начале сел за стол возле окна на кухне, так и не поднимался из-за него, следя за перемещениями Водана между плитой, холодильником, кухонным столом и мойкой в углу.

Через пять минут мы двигались по ночному Бутово со стороны улицы Краснолиманской на юг – в сторону Новокурьяново, где, по словам Верокочева, находился круг Коловращения. Я так и не понял его назначение. Водан сказал, что для того, чтобы пользоваться некоторыми устройствами, совсем не обязательно знать принципы их работы, с чем я благоразумно согласился.

Почти все время, пока мы шли в ночной темноте, которая иногда нарушалась светлыми пятнами освещенных фонарями мест, царило молчание. Однако когда мы прошли мимо пруда возле Миргородской, под одним из фонарей Верокочев спросил меня, знаю ли я, что означает движение с севера на юг? Разумеется, я этого не знал. Посмотрев на меня внимательно, он сказал:

– Запомни, если ты хочешь изменить настоящее, то должен погрузиться в прошлое, и, увидев корни возникшей ситуации, ты сможешь осмысленно повлиять на нее в настоящем. Всякое движение с севера на юг есть путь в прошлое. Я когда-то совершил такое путешествие из Центральной Америки вдоль Анд на западном побережье Южной Америки на юг – до острова на озере Титикака, где прожил со своими спутниками столько времени, сколько мне понадобилось для прочтения рун (их я ношу с собой уже больше четырех тысяч лет) об истории народа, жившего на этом континенте задолго до моего прихода. Узнав, кем были эти люди, я понял, чему смогу их научить, а чему учить не имеет смысла. После этого я обучил народ Инка узелковой письменности, вкрапляя знания о текущем моменте в протяженную "нить бытия", научил их строить крупные здания, которые можно было бы использовать как библиотеки, дал им основы права, базирующиеся на понятии Кона или внутреннем пределе совести, который переступать нельзя. И тогда племена, жившие по соседству с инками, видя справедливое устройство общества этого народа, прозвали меня Кон-Тики, что значит управляющий течением своей жизни на основании внутреннего принципа Кона. Когда мои дела были завершены, я со своими спутниками разделился: один из нас пошел на север в сторону современного Эквадора и Колумбии по побережью Тихого океана, второй пошел по низменности (там сейчас территория Боливии), а я шел по горной цепи через Качу и Куско. Наше путешествие заняло десять лет, по истечении которых мы встретились в поселении, где сейчас расположен Гуаякиль. Раньше там находился центр торговли племени Инков. Всего в южной Америке мы провели больше шестидесяти лет и за это время научили местные племена многому, так что о нас помнят потомки тех, кого мы обучали, спустя много веков.