Сергей Кишларь - Свободное падение

Уже много лет спустя поняла Кристина тонкую игру опытного охотника, которому скучно бросаться в банальную погоню, и он виртуозно подкидывает приманку, приручает дичь, пока та сама не придёт к нему в руки. И Кристина, в конце концов, не выдержала – в слезах отчаяния сама пришла к Артёму.

Тогда и начались самые прекрасные в её жизни месяцы: признания в любви, негромкая музыка в романтическом сумраке загородного ресторана, ночи при свечах и с бокалами шампанского у постели. В умелых руках Артёма её тело стало по настоящему смелым, поняло скрытые от самой себя возможности. А всё, что знала она об этом раньше, было от мужской неопытности и торопливости.

К концу лета появилась в отделении гастрологии новый врач – Регина Максимовна. Ей было уже за тридцать, но она как девчонка-медсестра запросто надевала белый халатик на голое тело и деловито ходила по длинным коридорам больницы, смутно просвечивающей полоской стрингов заставляя воображение мужчин не просто работать, а биться и пульсировать до изнеможения.

Регина влюбляла в себя мужчин на раз-два-три, но не многих жаловала, – преуспел лишь Артём Викторович. Кристина с ума сходила от ревности, но сделать ничего не могла: Артём был глух и слеп ко всем её девчоночьим хитростям. А Регина Максимовна лишь тонко улыбалась, доводя этой улыбкой Кристину до бешенства, но ведь не снимешь с ноги туфельку, не начнёшь колотить ею уважаемого врача как бедную Авдееву в школьном туалете.

Тони Брэкстон уже не звала к другим берегам, она страдала и рыдала вместе с Кристиной, рвала сердце своим “Unbreak My Heart”, а когда её голос будто в мольбе взлетал к непостижимым высотам, по щеке Кристины в противоположном направлении катилась быстрая слеза.

Впрочем, в этот раз «ломку» Кристина перенесла легче: жизненный опыт – раз, подруготерапия – два. Во всяком случае, на подоконник не полезла, хотя из больницы уволилась.

В тот день, когда она, забрав трудовую книжку, пришла в отделение прощаться, её встретила в коридоре Регина. Они уже разминулись, когда соперница негромко окликнула её в спину:

– Кристин… Кофе хочешь?

Раньше они практически не общались, а в последнее время даже не здоровались. И вдруг это: «Кофе хочешь?»

– Допустим, – Кристина выжидательно разглядывала соперницу.

– Извини, я не знала, что для тебя это так важно. Не думала, что это серьёзно.

– Да, кто вам сказал? И что серьёзно?

– Я же вижу.

Кристина не могла ударить в грязь лицом перед этой львицей. Она и сама себя ещё месяц назад считала тигрицей, а оказалась рассерженным котёнком самой мелкой породы.

Через десять минут они пили на балконе кофе.

– Хочешь, бери его, мне не жалко, – неожиданно сказала Регина. – Только он не будет твоим. Я хорошо знаю эту породу. Не я так другая появится.

Некоторое время она курила, глядя в чашку, потом сказала:

– Ты красивая, но дура, – и ещё не закончив фразы, увидев, как гневно дрогнули у Кристины ноздри, вскинула руку с зажатой между золотыми колечками сигаретой. – Не обижайся, я по-доброму, без зла. С твоей внешностью только мужиками крутить, а у тебя всё наоборот получается. Научись в первую очередь любить себя, а уж потом мужчину. Ты не помнишь, конечно, в старые времена весы были чашечные: две тарелки металлические с уточками: на одну тарелку товар ложится, на другую гирьки, а эти уточки – клювики такие железные – баланс показывают. Сойдутся одна напротив другой – всё! Считай вес гирек.

Регина замолчала.

– Ну, – недоумённо смотрела на неё Кристина. – Видела такие где-то в кино.

Весы, уточки… Чушь какая-то.

– Я в детстве у бабушки в древнем сельском магазине увидела, – продолжила Регина. – Потом, когда была такая как ты сейчас, вспомнила о них. Лет двадцать мне тогда было с небольшим… ну это неважно, я чего про эти весы тебе говорю: в настоящей любви баланс нужен. Когда уточка одного задралась вверх, а у другого пошла вниз, д е ла не будет. Даже когда между людьми есть взаимность, любовь редко бывает равной. Чья-то уточка всё равно оказывается чуть выше. Постарайся, чтобы твоя не оказалась внизу. Любовь всё равно проходит, лучше будет, если твоя пройдёт первой.

Регина смяла о подоконник сигарету, бросила в урну.

– Ты подумай об этом. – Она подтянула поясок халата, решительно толкнула балконную дверь. – Удачи тебе!

Училась Кристина у Регины задним числом. Вспоминала, начиная понимать значения жестов, взглядов, тонкий психологизм поступков. А ещё поняла главное – красивая внешность – это только первый шаг на пути к истинной женственности, всего лишь аванс, данный тебе природой, и сам по себе он ещё ничего не значит, если ты не сделаешь вслед за первым ещё один шаг – главный. Не сделаешь – превратишься в красивую, быстро надоедающую игрушку. А истинная женщина не позволит, чтобы ею играли, она сама будет игроком – тонким, расчётливым, хладнокровным.

Целый год в её жизни не было ни одного мужчины, потом появился Вадик – полная противоположность худощавому и изысканному Артёму. Тягать в качалке железо было главным смыслом жизни Вадика. Красная футболка, не морщась, сливалась с его мускулистым телом, и он казался Кристине большим набухшим от спелости помидором: ткни его посильнее – брызнет соком.

Белка и Петракова были в восторге: строили ей из-за спины Вадика одобрительные физиономии, загибали кверху большие пальцы.

Впрочем, Вадик оказался коротким эпизодом в её жизни. Хвастовство надоело быстро: объем бицепса у него сорок пять, грудная клетка сто двадцать два. Бессмысленные цифры – все их пришлось помножить на ноль, когда дело дошло до постели. А он этого даже не понял – по утрам самоуверенно похлопывал её по щеке: «Ну, как тебе?». Лихо подмигивал. Король!

Она не стала разубеждать – лох должен верить в то, что он король.

Окончательно отшил его от Кристины Тимур. Вообще-то его звали Геннадий Тимарин, но в тех кругах, в которых он вращался, в те годы имя не играло роли. Ещё в училище подруги говорили ей: «Зачем тебе учиться с твоей-то красотой? Найди богатого коммерса, или бандита и радуйся жизни». Тимур и был бандитом, но его присутствие не входило в планы Кристины. Ей нужен был надёжный и любящий мужчина, а историй о бандитской любви она наслышалась. Увольте.

Она долго не пускала Тимура в свою жизнь. Он деликатно терпел, посмеивался, потом сам вошёл, без спроса. Видно терпение у него было настроено на короткую волну.

Кристина надеялась, что это останется случайным эпизодом в её жизни, но на второй день в квартиру позвонил Стах, правая рука Тимура:

– Собирайся, он ждёт тебя.

– Передай, пусть катится! – огрызнулась Кристина, рывком пытаясь захлопнуть дверь.

Стах успел вставить ногу. Вместе с дверью сдвинул навалившуюся всем телом на дерматиновую обивку Кристину, – у той тапочки скользили по линолеуму как по льду. Протиснулся в прихожую, неодобрительно покачал головой.