Михаил Метаков - Нефтеюганский излом

В начале 1989 года по принципиальным соображениям навсегда расстался с коммунистическими иллюзиями. Спустя пять лет по приглашению главы администрации Нефтеюганского района Александра Клепикова вернулся из Тюмени домой в Нефтеюганск и стал работать его советником.

С того момента и вплоть до 1998 года происходящее в юганском регионе стало не только буднями повседневной жизни, но в силу служебных обязанностей и предметом моего профессионального внимания. Знание обстановки и настроений нефтеюганцев, личные контакты с Петуховым, менеджерами ЮКОСа и другими знаковыми фигурами позволяли не только держать руку на пульсе событий, но даже в какой-то мере влиять на происходящее.

К тому времени производственное объединение Юганскнефтегаз уже второй раз проходило «крещение» ЮКОСом. Впервые это название официально прозвучало в указе президента Бориса Ельцина № 1403 от 17 ноября 1992 года, которым предусматривалось создание крупных нефтяных компаний – ЮКОСа, ЛУКОЙЛа и Сургутнефтегаза. Аббревиатура «ЮКОС» была образована из заглавных букв Юганскнефтегаза и КуйбышевнефтеОргСинтеза, ставших основными акционерами нового нефтяного холдинга.

Шесть месяцев спустя, 15 апреля 1993 года, председатель правительства Виктор Черномырдин подписал постановление № 354 «Об учреждении акционерного общества открытого типа «Нефтяная компания «ЮКОС». В состав новой вертикально интегрированной компании вошли семнадцать предприятий добычи, переработки и сбыта нефти и нефтепродуктов.

Девятого июля того же года было официально зарегистрировано Открытое акционерное общество «Юганскнефтегаз» с уставным фондом 10,7 млрд. неденоминированных рублей.

Процесс реформирования Юганскнефтегаза – приватизация, акционирование и вхождение в ЮКОС – проходил трудно и проблематично. Оно и понятно – такой крупный нефтегазодобывающий комплекс представлял лакомый кусок для многих отечественных и зарубежных покупателей. Московским, питерским, тюменским и прочим рэкетирам на просторах необъятной страны, вооруженных только утюгами для «глажки» не желавших делиться прибылью мелких коммерсантов, тут делать было абсолютно нечего. Для приватизации флагманов нефтедобычи и других гигантов рухнувшей плановой экономики требовались огромные деньги и очень серьезные люди с большими связями, которые были готовы смести всех на своем пути.

Случалось, несогласным «випам» даже на уровне замов гендиректора Юганскнефтегаза ломали ребра в подъездах, избивая битами до полусмерти. Что уж говорить о простых работягах, которые буквально за копейки, часто не по доброй воле, а по острой нужде, расставались с ваучерами и акциями.

Одну грустную «виповскую» историю мне поведал близкий товарищ, ныне покойный, Юрий Смирнов. Ему довелось лично вести переговоры с местным вором в законе о судьбе своего старого приятеля, одного из замов Муравленко, попавшего именно в такую переделку. Хорошо, что Юрий был вхож в ближний круг «авторитета» – в молодости тоже побывал в местах лишения свободы. Замгендиректора, несогласного с акционированием и переходом Юганскнефтегаза под контроль банковской группы Менатеп, грозились просто убить – ни милиция и никакие другие силовые ведомства в те лихие годы не могли гарантировать ему безопасность. В общем, этому человеку и его семье пришлось срочно уехать из города. Подобных ситуаций и случаев в процессе зарождения частной собственности и капитала на переходе от социализма к рынку было хоть отбавляй не только в Юганске, но и в стране…

—–

Такую либерализацию экономики «с колес», без всякой подготовки, способна была выдержать только Россия и ее народ, закаленный в вековых невзгодах и лишеньях. Вспоминается огромное напряжение и невообразимая сумятица в кабинетах верховной власти того периода.

В конце декабря 1991 года, в самый канун объявления о либерализации цен, по настоянию Михаила Полторанина, министра печати и информации, серьезного интеллектуала и близкого сподвижника Бориса Ельцина, в Москве была собрана группа экспертов и консультантов с целью еще раз все взвесить перед принятием такого чрезвычайного решения.

Возглавлял эту команду Валерий Чурилов – председатель Ханты-Мансийского окружного Совета народных депутатов, народный депутат и член Верховного Совета Российской Федерации. По его предложению я тоже принял участие в этой акции, поскольку на протяжении уже многих лет сотрудничал с ним в проведении социально-политических экспертиз. Впоследствии об этом эксперименте было подробно рассказано в книге В.А.Чурилова «Социально-экономические последствия либерализации цен», изданной в 1991 году.

Когда нас пригласили на Старую площадь и попросили высказать предварительное мнение, мне показалось, что большинство членов правительства не в состоянии были даже представить последствия предстоящей реформы. Откровенно волновалась и тревожилась только министр социальной защиты Элла Памфилова, иногда казалось, что большая заколка в виде российского триколора вот-вот упадет с ее головы.

Через несколько дней в телецентре Останкино с приглашением большого числа знающих людей с мест была проведена профессионально-прикладная ролевая игра на тему предстоящего «ценового шока» и его последствий. Члены гайдаровского кабинета министров наблюдали за происходящим из соседней студии по телемониторам. Результатом стал общий вывод экспертов о преждевременности такой реформы и неотложности более серьезной подготовки к небывалому социально-экономическому эксперименту.

После окончания работы и съемок ко мне подошел первый председатель ВГТРК Олег Попцов: молча с ним покурили на лестничной площадке, при расставании он выразительно взмахнул рукой и вполголоса печально произнес: «Да все уже решено…».

Через несколько дней было официально объявлено о либерализации цен, а мы поняли, что за всем этим стоит сила, способная сломать не только Полторанина, но и склонить президента к принятию крайне непопулярного, но кому-то очень выгодного, решения. Сила эта называлась просто – нарождающаяся в ельцинском окружении молодая и всесильная плутократия или другими словами – порочное, но прочное слияние «своих» в бизнесе и власти.

В процессе смены форм собственности предприятий всего народно-хозяйственного комплекса, а проще говоря – раздербанивании и дележе страны, были отброшены в сторону все фиговые листки под названием «справедливость» и «интересы народа». Организаторы приватизации и либерализации увлеклись «распилами» настолько, что не считали нужным подготовить необходимые условия и идеологию, организовать широкое обсуждение, силовое прикрытие – наконец, проводимых реформ. Рабочие продолжали трудиться, ловкие финансисты «прокручивали» их кровные и прибавочную стоимость, а директора занимались сменой табличек на дверях кабинетов – многие из них в одночасье становились полновластными хозяевами заводов, фабрик и пароходов. Ну прямо 1917 год и Великая Октябрьская социалистическая революция, только все наоборот…