Ольга Павлова - Наполненные смыслом

Там Павлов парк – звезду Славянки —
Створил усердный Камерон,
Где на пейзаже у Полянки
Властит всесильный Аполлон.

Там мастер дел архитектурных
Ваял из каменьев мосты,
И воды рек миниатюрных
Их величали, как тосты.

Там Апеннин творец желанный
Трёх граций храм изобразил
И, Богом нации посланный,
Эллады тении затмил.

Домов твоих извечна слава:
Вот зрю Кваренги Смольный храм,
В прошедшем – двор для юных дам.
Сюда имеет каждый право

Входить, безмолвие храня.
Пред божествами колоннады
Во имя жизни и отрады
Внимать высокое. И я

Не мыслю уж иной награды,
Как вновь приветствовать тебя.

Круг бесконечный и тоже с началом незримым,
Сам по себе существуя, как Гений, во всём беспримерный,
Мы созерцаем едино, в особенном свете рисуя,
Сведеньем тайным водя по скрижалям безвестным.

Дабы не знали мы цели (у сущего) скорбных творений
И времена проводили, мечтой уменьшая унынье,
Памятью нам приходящей из трудных враждебных историй,
Где разрушение может устроить конец невозвратный,
Чтобы их кончить надолго, стрелою времён и Свободы,
Остановив продвиженье глубокое в Царство достойное нас.

Установляя порядок и бережно сбросив повязку,
Что закрепилась от тьмы и осталась прилепленной долго,
Глаз, ослеплён на мгновенье, уже приходил на поправку,
Раной, затянутой животворящим и бодрым бальзамом;
И, образуясь показом больших и торжественных зрелищ,
Зреет единство меж звуками и чередою видений…

Замысел нам растолкует всю важность грядущих событий,
Так, призывая количество кровных и родственных связей,
Твёрдым узлом закрепить, чтоб не ведали мы поражений
И воспитались примером Великой Победы.

БОГ ВСЕМОГУЩИЙ, ТВОРЯЩИЙ ЗАКОНЫ ХРАНИТЕЛЬ!
Мир благодатный устрой, заучив терпеливо нам роли
Чистых свиданий любви, чтобы не было зрелищем чувство,
Пламенем вечным устройство Сердец разумея!

Так нам понравится то, что несёт глубину откровений,
Верно постигнем мы суть, столь далёкую тем, кто ничтожен.
Мы устремительны все провидением странствовать годы,
В радости век проживём, хоть познание нас затрудняет.

И, разделяя участье в способности дело поправить,
Мы покидаем греховных и низких существ преходящих —
Им лишь в убогости жизнь коротать, прозябая в злодействе
ничтожном. Нам же охотно пройти без усталости путь, увлекаясь
Также и ходом Небесным с веселием мысли духовной,
Снова к Природе, отдавшись трудам беззаветно.

Мир вдохновенный! Играющий Гений вам скажет:
Движет сверхструнами также и луч беспрерывный,
Сведенья нам сообщает музыка, в скрижалях играя,
Можем мы слышать и в ходе обратном таких же гармоний
Небесных,
Если опять проиграем мелодию вспять, всё одно будет ясно.
Вот чистота! И доподлинный свет озаренья!

Богоподобная зыбь поспешила от нас в Зазеркалье,
Дальше ушедшая, не подождав восхищённых струной
величавой, Звуком подъемля людей и в Небесности светлой.
Там им становится сладко в блаженных кругах совершенства.

Храни, сердечный друг, мои воспоминанья
В желанном образе восторженной мечты,
Запомня юных лет беспечные деянья,
Запечатлев в душе нестрогие черты.

Пусть толки языков, кричащие манеры
Не омрачат в сознании рассвета бурных дум,
Стремися к истине, когда палитра веры
Поблекнет и ранимый острый ум

Уж кончит ощущать былые наши встречи,
Взаимный мир, и дружеские речи,
И Сердцу дорогой Киприды шум…

Спеши, мой друг, отеческой тропою
И будь усерден, хваток и упрям,
Неся и свет, и радости с собою.

Мой незабвенный, нежный друг!
Твоё прелестное посланье
Я перечитывал в досуг,
Воспламеняя дум желанья.

Своею искренней строкой
В мой час тревожный и ненастный
Наполнила Души покой
Любовью и надеждой ясной.

Приди, мой чуткий Идеал!
Отныне Звёздный час настал,
Открой непринуждённо взгляды!

Я пред тобой склонюсь, мой Бог,
И у твоих прекрасных ног
Не попрошу другой награды.

Когда друзей не выбрал ты
В среде сомнительного счастья,
Поверь мне, друг, найдутся братья,
Чьи возрождённые мечты

Возвысят Мир. И жадной тенью
Пойдут за истинным творцом,
Отвергнув тех, кто с шумной ленью
Влачит лета пустым слепцом;

Кто ослепительной гордыне
Подвержен вечно и к вершине
Не тянет верною рукой.

Кто в таине, презрев Законы,
Хранит безделия каноны
И зла торжественный покой.

Единственной своей рукою
Он днём работал. Ночь сидел
И незатейливой строкою
Писал. Порою тихо пел.

И всё оправдывал терпенье
За сочиняемый им сказ,
Но горе века – невезенье
Его ждало и в этот раз.

Вертяся на скрипучем стуле,
Он, одинокий ветеран,
Не бывший у войны в отгуле,
В рассказе чувствовал обман.

И за столом своим горбатым,
Волнуясь, страшно уставал,
Но, засыпая бородатым,
К утру младенцем вновь вставал.

Давно то было. И сейчас
Я вспоминаю те мгновенья,
Когда я пережил волненье
В значимый, небывалый час.

Передо мною враг стоял.
Дыханье наших душ стеснялось,
Граница зла обозначалась…
Тогда кто боле трепетал,
Не в силах я сказать правдиво…
Лишь он и я в тот миг тоскливый
Сжимали гневных чувств кинжал.

О наши взоры! Верх войны…
Они пронзали откровенно:
Один из нас глядел смиренно,
Другой, не чувствуя вины,
Лишь нёс коварное терпенье —
Итог пустого размышленья
И нрав жестокий сатаны.

Так мы стояли… Ветер знойный
Всё нёс ещё свои пары.
Лишь он один тогда достойный
Хотел нас примирить. «Смотри! —
Твердил он каждому раздельно. —
К чему безумные дары
Нести друг другу и смертельный
Исход пророчить? В Мире том
Для вас единый будет дом
И вечности покой постельный».