Игорь Левитас - И на круги своя возвращается духъ
- Название:И на круги своя возвращается духъ
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005664136
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Игорь Левитас - И на круги своя возвращается духъ краткое содержание
И на круги своя возвращается духъ - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Иногда, очень редко, в доме появлялись новые жильцы. Они тут же становились объектом пристального внимания. В первую очередь бабушек, сидящих на лавочках. Именно они решали: новоселы – наши или чужие. Их вердикт мог быть суров, но он никем не оспаривался. Давид помнил себя в этом дворе и маленьким мальчиком, боявшимся строгого дворника – дядю Филиппа, и подростком, игравшим с друзьями в футбол и хоккей, и уже юношей, торопливо пробегавшим мимо вечных старушек, чтобы они не учуяли исходящий от него запах сигарет или спиртного. Господи, сколько лет прошло, а этот двор стоит перед ним, как будто он только вчера навсегда покинул его.
Да разве только двор! Давид вдруг ощутил почти физическую потребность пройтись по знакомым улицам и переулкам, заглянуть в парк своего детства, полюбоваться скверами, ажурной стеной окружавшими его дом. В глубине души он понимал, да что там говорить, он знал, что нынче все это не так. Что понастроены новые громадные здания из стекла и бетона, что вырублены вековые деревья, что вместо старых тенистых переулков, проезжая часть которых была вымощена булыжником, проложены проспекты, как будто перечеркнувшие ту, его, Москву, – все равно он понимал, что если он не увидит эти места, не поживет в них хотя бы несколько лет, в его жизни, перед смертью, будет огромная Черная дыра.
На следующий день рано, часов в девять, позвонила Белла.
– Папа, я хотела бы к тебе заехать. Ты когда будешь дома?
– Ты бы лучше спросила, когда я выхожу из дома.
– Так, я все поняла. Заеду часов в шесть.
Как настоящая израильтянка, Белла опоздала часа на полтора. Но, собственно говоря, Давид и не ждал ее к шести. К этому времени он соорудил свой нехитрый холостяцкий ужин: нарезал салат из помидоров и огурцов, полил маслом канола и щедро посыпал красным перцем. Бросил на разогретую сковородку толстую свиную отбивную, добавил чеснок, репчатый лук и очень скоро уложил на тарелку вожделенный кусок мяса. Налил себе неизменную рюмку водки и начал свою трапезу. Он еще не успел закончить ее, как в дверь позвонили.
– Белла, привет, кушать будешь?
– Нет. Хотя твой ужин выглядит довольно аппетитно.
Давид быстро, но не жадно докончил лежащее на тарелке и принялся мыть посуду, отрицательным движением плеча и головы отвергнув Беллину помощь. Та критически покосилась на звякнувшую в раковине рюмку и усмехнулась, но ничего не сказала. Закрыв кран, Давид снял с себя Маринин фартук и вытер руки.
– А помнишь, как мама как-то уехала на неделю в командировку, и мы с тобой всю неделю питались только цыплятами табака и овощами.
– Да, пап, и тогда ты тоже не забывал про свои сто грамм.
– Да ладно, я же покупал тебе «Боржоми».
– Это точно. Но я пока сделаю себе кофе.
– Давай…
Налив кофе, Белла уселась с чашкой на диван, уютно забравшись на него с ногами, и пристально взглянула на отца. Давид выдержал этот взгляд и спросил с едва уловимой усмешкой:
– Ну, давай, Великий Инквизитор.
– Что это за глупость, которую мы услышали от тебя вчера?
– Во-первых, это не глупость. Во-вторых, я принял это решение не впопыхах, а после долгих раздумий. В-третьих…
– Оставь, – как всегда бесцеремонно перебила отца Белла, – что случилось?
– Да ничего не случилось. Хотя, если уж ты решила устроить мне этот маленький допрос, то должна хотя бы научиться выслушать ответы. По возможности, не перебивая.
– Я постараюсь помолчать, но ты же понимаешь, меня сейчас распирает!
– Тогда давай начнем с вопросов.
– Давай.
– Для чего я здесь?
– То есть?
– Что тут непонятного? Для чего здесь ты – понятно. Это твой дом, твоя земля, здесь – все, что тебе дорого. Ты выросла здесь, здесь ты вышла замуж, здесь родила детей, здесь училась, здесь работаешь, то есть ты здесь жила, живешь и много лет будешь жить полноценной жизнью. Так?
– Предположим.
– А для чего я здесь? Мамы нет. Помощи от меня вам уже не нужно. Видимся мы редко – хорошо, если раз в несколько месяцев. Внуков вижу по большим семейным праздникам. Да и то, только вижу. Вчера ни один из них даже не подошел ко мне. Нет, – Давид жестом остановил пытавшуюся возразить Беллу, – я не в обиде. Ни на вас, ни, тем более, на внуков. Вот ты уже не помнишь то время, а ведь многие наши друзья, да и вообще многие люди в Союзе, жили несколькими поколениями в одном доме. Тесно? Да? Неудобно? Да. Но ведь это была семья. Семья с большой буквы. А мы семья – формально.
– Пап, ну перестань! Мы тебя любим, и ты это знаешь.
– А я и не спорю. Вы с Аней любите, зятья ко мне относятся хорошо. Можно сказать, уважают. Внукам я безразличен. Нет, не так. Я им нужен. Есть вопросы, особенно денежные, когда они вспоминают о деде. Я это им не в укор – селяви. Скажу больше – я и не требую любви.
Белла дернула плечом:
– Хорошо, мы будем приезжать чаще.
– Ты меня не поняла. Дело ни в этом. Пойми, я здесь один. Мне здесь все надоело. Я здесь никому не нужен. Поэтому какая разница, где мне жить?
– Что значит один? А мы, а твои друзья?
– Про вас я уже сказал. Друзья… Они старые, как и я. И погружены в свои болячки, в свои стариковские проблемы… нам стало скучно друг с другом.
– Ладно, друзья… А вообще Израиль? Иерусалим, твой любимый север – Тверия, Кинерет… Тоже бросишь?
– Ну ты даешь! При чем тут это? Совсем, прости, глупый аргумент. Я и Эйфелеву башню люблю, и норвежский Бремен, и немецкие деревушки – да мало ли на земле мест, которые мне нравятся?
– Стоп, – Давид жестом остановил дочь, ибо сразу понял, о чем она хочет сказать, – про то, что это святые места, про то, что это наша страна – вот про это не надо. Оставь розовые сопли для детей.
Разговор затягивался, но никто из собеседников не уступал ни на йоту. Помучавшись часа два, они расстались, и Белла ушла с твердым убеждением, что надо что-то с отцом делать. А он ждал ее ухода, предчувствуя, что, как только закроет за дочерью дверь, «это» – то, что не отпускало его с самого утра – снова войдет к нему через стену и положит на плечи руки. Это были руки бабушки, матери, Марины – он хотел поскорее ощутить их, потереться щекой о любящие ладони, снова и снова жадно вспоминать…
…Щелыково, место, врезавшееся ему в память на всю жизнь, Позвонил ему как-то Мишка, давний друг детства, работавший тогда в Малом театре:
– Давид, есть путевка в наш дом отдыха, поехали!
– Да нууу… Знаю я эти дома отдыха. Одни пенсионеры, мамаши с детьми да семейные пары.
– Давид, молодые мамаши с детьми – это самое то. Дети же рано спать ложатся, а мамашам что делать. Тут и мы подоспеем!
И они поехали. Сначала поездом до Кинешмы. А потом домотдыховским автобусом прямо до места. Дом отдыха в Щелыково был непростым. Бывшая усадьба Александра Островского. «Зачарованный лес» – с гигантскими деревьями, через кроны которых затейливо пробивались солнечные лучи, вместо травы – голубоватый мох, в который проваливаешься выше щиколотки, огромные кусты малины, где, как говорят, может встретиться и медведь. А полянка со «Снегуркиным сердцем»! Маленький ключ, бьющий посередине какого-то то ли омута, в искрах которого солнце рассыпается на тысячу осколков, то ли просто лужи с неестественно голубой водой. Рассказывают, именно здесь утопилась Снегурочка – хотя, позвольте, разве она утопилась? Раз они с Мишкой пошли вдвоем разыскивать какую-то церковь, в которой, как говорят, сохранились старинные фрески. Зашли в соседнюю деревеньку, спросили у встреченной старушки, где это. И та начала объяснять на таком прекрасном, старинном русском языке, что они просто стояли зачарованные: «Вот пойдете, ребятки, по этой торной тропинке…» Церковь оказалась старой, разрушенной, загаженной. Действительно, за облупившейся белой штукатуркой можно было разглядеть расписанные стены. Точно такую же картину Давид увидел и во время поездки в Александров. Стоя на крыльце одного из храмов Александровской слободы, Давид обратил внимание на отколупнувшуюся, на этот раз красноватую, штукатурку. Отковырнул дальше и увидел чудесную старинную роспись. Но более всего потряс его случай в Суздале, когда они с друзьями зашли в какой-то отдельно стоящий домик на территории Кремля и обнаружили там поломанную изразцовую печь, остатки которой были разбиты и валялись на полу. Давид нашел целый изразец, наверное, семнадцатого или восемнадцатого века, спрятал в сумку и дома, перед тем как повесить на стену, долго отмывал его под краном.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: