Николай Панов - Клинок Стэллы

– Ну ты же все-таки мужчина, ― Анна пожала плечами, ― придумай что-нибудь. Успокой их.

– Это с каких это пор… ― начал было Ян, да потом промолчал.

Подойдя к старикам, он обнял их. Он видел их неподдельное горе.

– Ох, внучек, ― баба Серафима впервые так его назвала, ― расскажи нам, как все это было?

Ян рассказал все, что помнил. Не только последние минуты жизни Стэллы. Он рассказал им все то, что пережил сам.

Прошла неделя, как Анна и Ян жили у стариков. Из разговоров с Яном Анна узнала, что его дом не так далеко. И что в этом доме живет его мать. Она настаивала на том, чтобы Ян примирился с ней, но тот был непреклонен. Он даже не хотел идти в тот дом, ибо в нем пахло смертью.

– Там, где есть смерть, там нет жизни, – говорил он.

В конце концов Анна уступила. Перед отлетом они приняли ванну. Причем Анна приняла ее одна, а уж потом караулила Яна. А Ян перестал стесняться ее. Мылся, можно сказать, запросто. Даже немного шутил. Анна лишь изредка закусывала губу, выслушивая его шуточки. И вот настало время отъезда. Оба старика рыдали, провожая их. Они чувствовали приближение конца своего земного странствия.

– Внучоночек ты мой, ― рыдала баба Серафима, ― не забывай ты нас. Мои-то дети нас забыли совсем. Ты хоть не забывай. Ой! Скоро нам помереть с дедом. Приехай хоть попрощаться.

– Да что ты, бабушка! Тебе еще жить да жить! Не думай ты о ней, смерти этой! – лепетал Ян, обнимая добрую старушку. – Погоди! Вернусь, так еще и выпьем!

– Внучонок! – говорил дед Антон. – Ты смотри там аккуратнее будь. Не спорь ни с кем. Анна, ты за ним поглядывай! А то мало ли что!

– Не бойтесь мои хорошие, ― обнимала их Анна, ― все хорошо будет.

В самолете Ян дремал. Но эта дрема была не спокойной: его то и дело передергивало. Анна, сидевшая рядом, и чувствовавшая все его переживания, взяла его руку и прижала ее к своей груди. Ян не чувствовал этого, ему снились облака, поднимающиеся от моря и уходящие в небеса. И там, в этой небесной вышине, озаряемой Солнцем, свою навсегда ушедшую от него земную любовь, свою милую и незабываемую Стэллу.

― Крепкая зараза, – процедила сквозь зубы Анна и повторила удар.

Глеб очнулся от шлепков по щекам.

– Что, что со мной? – еле проговорил он, приподнимаясь и садясь на землю.

– Да ничего особенного, ― ответил Иван Иванович, ― нервишки, правда, слегонца пошаливают, а так все в ажуре! Вот что, а пойдем-ка лучше домой. А то так можно тут и до утра проторчать.

Иван Иванович вытащил из воды садок с десятком крупных карасей, свернул удилище. Затем, затушив костер, произнес, подавая Глебу руку:

– Ну что? Пойдем! Ну вот и хорошо.

И они молча поплелись по пустынному берегу к дому.

– Ночь ведь, а все как бы видно, – проговорил Иван Иванович.

Это из-за горизонта появилась Луна, и освещала холодным светом им дорогу. Кругом звенели кузнечики. Ночной воздух наполнялся свежестью, чтобы к утру укутать землю туманом. Наконец показался дом. Самый обыкновенный деревенский домик, которых, вероятно, осталось так мало. Железобетон возводит свои многотонные плиты над планетой, погребая под собой живое прошлое и навязывая неживое настоящее, переходя в неведомое будущее, которое, вероятно, уже наступило.

― Привет, моя хорошая, ― Иван Иванович, кряхтя, снимал плащ, отдавая его жене.

– Ты чего так поздно? – принимая плащ спросила жена. – Я уже волноваться начала.

– Извини, моя хорошая, ― проговорил Иван Иванович, теперь уже снимая сапоги, ― гостя принимай. Вот с ним и разговорились. Так вот до ночи и просидели у костра.

– Здравствуйте, – произнес виновато Глеб. – Это, наверное, я виноват. Я о многом расспрашивал Ивана Ивановича. Получился очень интересный разговор. Вот за этим разговором и засиделись допоздна.

– Да уж можно сказать до утра, – жена Ивана Ивановича взглянула на молодого человека, ― что же, давайте знакомиться. Татьяна Сергеевна, а Вас как зовут?

– Глеб Александрович Фомичев. Частный сыск. Для Вас просто Глеб.

– И что же понадобилось частному сыщику от нас в такой поздний, а вернее, ранний час? – Татьяна Сергеевна улыбнулась. – Вот что, сыщики, снимайте верхнюю одежду и за стол. Поди согреться надо. А то вон, замерзли оба.

Самогон пошел хорошо. Соленый огурчик. Картошечка. А под самогон – яблочко! Татьяна Сергеевна пожарила пяток карасей.

– Танюша, а где мое любимое блюдо? – Иван Иванович смотрел на жену добро и ласково улыбаясь.

– А как Глеб? Может ему это покажется не очень здорово? – Татьяна Сергеевна взглянула на Глеба.

Тот пожал плечами:

– Да Вы кушайте, кушайте, ― произнес он, ― лишь бы на здоровье.

– Ну вот видишь, ― Иван Иванович взглянул на Глеба, ― человек за здоровый образ жизни, а значит и за здоровое питание. Неси мое любимое!

– Ну как скажете, здоровые вы мои, – иронично улыбнувшись Глебу, Татьяна Сергеевна пошла к холодильнику.

Минут через пять, на столе стояло любимое блюдо Ивана Ивановича.

– Что это? – выпучив глаза спросил Глеб.

– Это? – проговорил Иван Иванович, кладя в рот жаркое ― Жареные озерные лягушки. Мечта поэта, если разобраться.

В этот момент Татьяна Сергеевна поставила на стол еще блюдо. На нем дымилось то, что заставило Глеба еще более удивиться. На немой вопрос он получил вполне озвученный ответ:

– А это вообще деликатес! – не скрывая удовольствия, произнес Иван Иванович. – Милость просим! Обжаренный в постном масле мадагаскарский таракан с зофобасом! Вкуснотища!

После этих слов Иван Иванович захрустел отправленным в рот тараканом. «О, Вселенная! Куда я попал?» подумал про себя Глеб.

– Как это куда? – чуть не засмеялась Татьяна Сергеевна. – К нам в гости! Вот так мы и живем!

– Тараканов жуем! – смеясь добавил Иван Иванович. –Да ты кушай, не стесняйся!

Глеб был полностью растерян. «Не пойми чего жрут, так еще и мысли читают», думал он, пока Иван Иванович уминал «мечту поэта».

– Ну, а еще какими «мечтами» питаетесь? – не выдержав спросил он. – Уж не кузнечиков ли ловите?

– Их самых! – ответил Иван Иванович. – Ох, да чего вкусны! Попробуешь?

– О, нет! – произнес Глеб загораживаясь руками от деликатеса, поставленного на стол. – Я по большей части к традиционной пище склонен. Вон картошечка, огурчики, чесночок маринованный. Да и от тридцати грамм не откажусь.

– Вон колбаса есть, ― Татьяна Сергеевна пододвинула тарелку с нарезкой поближе к Глебу.

– Надеюсь она традиционная? – почесал Глеб затылок.

– Самая что ни на есть, ― ответил Иван Иванович, уминая лягушку, ― ну что, за здоровье? Именно за него!