Валентин Вишневецкий - Шальные рассказы

Олька вышла из машины. Пёс утробно зарычал, сильно натянув короткую цепь.

– Иди не бойся, он привязан! – проговорил Владимир, заходя в дом.

– Ну, ты и малая совсем, сколько лет тебе? – он внимательно смотрел на вошедшую Ольку, доставая на стол из холодильника продукты.

– Девятнадцать – соврала Олька, приписав себе два года.

Из полукруглого коридора она попала в просторную столовую. Растерянно оглядывая дорогую и со вкусом подобранную мебель, она стояла возле большого стола, на который хозяин выкладывал продукты. Лестница, ведущая на второй этаж, а также коридор внутрь дома были погружены в темноту.

– А вы тут один живёте? – спросила Олька, немного успокоившись.

– Один как видишь. А тебе что не нравиться?

– Нравиться – Олька была в таком богатом доме в первый раз.

– Пей, Лена – он протянул ей рюмку с водкой.

– Я Оля – она взяла рюмку и слегка отхлебнув, хотела поставить на стол.

– Давай до дна – заметив её хитрость, потребовал Владимир. Он налил себе ещё, снова добавив ей до края. С небольшими перерывами он выпил три рюмки. Олька только молча мочила губы, стараясь делать вид что пьёт.

– Так говоришь дом нравиться? – утолив первую жажду в алкоголе спросил он.

– Да! – Олька аккуратно взяла пальцами кружок сыровяленой колбасы.

– А ты знаешь, сколько я сюда денег вложил – он сузил глаза и вопросительно взмахнул сигаретой.

– Нет – честно призналась Олька.

– Миллион – и сделав паузу рассчитывая произвести большее впечатление добавил – долларов.

На Ольку эта цифра не произвела никакого эффекта. Ни разу в жизни она не держала в руках больше двухсот тысяч рублей, поэтому представить что такое миллион, а тем более долларов она при всём своем желании не смогла, да и не хотела. Она тянула с тарелки очередной кусок сыровяленой колбасы и с удовольствием жевала этот впервые ей попробованный деликатес.

«Дорогая, наверное!» – думала она про себя.

– Всё сам, вот этими руками – продолжал разговорившийся хозяин – и дизайн придумывал и материалы подбирал. А сейчас для кого всё.

Он налил себе сразу полстакана и с размаху выпил. Затем упёр в Ольку порядком осоловелый взгляд и замолчал, собираясь с мыслями. Девушка съёжилась под жёстким взглядом и даже перестала жевать.

– Тебе сколько лет – спросил Владимир продолжая так же пристально смотреть на Ольку.

– Девятнадцать.

– У меня два сына, одному двадцать, второму двадцать три.

– А жена – вырвался сам собой вопрос и, в следующую минуту, она уже пожалела, что его задала.

Лицо Владимира перекосила злоба, он со всей силы ударил кулаком по столу , опрокинув пустую бутылку.

– Какая она мне жена! Сука крашеная – он кричал, прыская слюной и страшно вращая глазами.

– Я ей всё, хочешь дом – на, машину – на, денег – на! Какого хрена ей не хватало, скажи, пожалуйста!

Олька сидела, испуганно хлопая глазами. Он налил себе опять.

– Пей, чего глазами хлопаешь? Все вы бабы одинаковые! – выпив подряд несколько рюмок водки, он немного успокоился.

– Не бойся – складывая губы в квадратную улыбку проговорил он – я тебя не обману. Сколько денег ты хочешь.

– Тридцать – ответила Олька.

– Чего тридцать? – переспросил он.

– Тысяч рублей – слегка стесняясь, ответила Олька.

– На, держи – он кинул на стол мятую пятидесятитысячную купюру – сдачи не надо.

– Спасибо – Олька быстро спрятала деньги в карман джинсов. Дядечка сразу же перестал казаться таким страшным.

– Вот ты знаешь, что такое Афганистан? – язык у Владимира уже порядочно заплетался и он с трудом выговорил последнее слово.

– Нет, страна, наверное – ответила Олька, обрадованная, что разговор переходит на другую тему.

– Страна! – с усмешкой протянул он букву «а» и вдруг резко навалился всем телом на стол, сбросив на пол вилку.

– Я там воевал – он ткнул толстым волосатым пальцем в девушку. – Ты поняла, девочка! Два года!

Олька услужливо кивнула головой.

– Тебе сколько лет?

– Девятнадцать – в который раз повторила Олька.

– Должна знать! Сейчас покажу – он встал и, держась за стены, неуверенной походкой направился в темноту дома.

Через несколько секунд раздался грохот опрокинутого стула, что то стеклянное со звоном разлетелось вдребезги. Громко ругаясь, в дверях появился Владимир.

– Вот! – с пьяной аккуратностью, он сгрёб с угла стола посуду опрокинув рюмки с остатками водки и бросил на стол старый альбом с фотографиями. Это был своеобразный шедевр армейского творчества. Обложка была искусно украшена куском тельняшки, кожи и автоматными патронами.

– Смотри! – Володя схватил Ольку за плечо с такой силой, что из глаз у девушки невольно брызнули слёзы.

– Вот, – рычал он ей в лицо – видишь!

Она ничего не видела, ей было очень больно. Владимир понял её слёзы как эффект от произведённого им впечатления.

– Что плачешь, не плачь! – он отпустил её плечо и чуть не упал, на секунду потеряв равновесие.

– Пь….ём – он взял бутылку и обливая скатерть налил себе полный до краёв стакан – как в Афгане! До дна!

Олька молча растирала плечо. Допив водку, Владимир грузно сел за стол, откинувшись на спинку стула.

– И…ди сюда – заплетающимся языком позвал он.

Олька промолчала, делая вид что рассматривает альбом.

– И…ди ко мне, я ск…зл – он грузно стукнул рукой по столу и безумно пьяными глазами посмотрел на девушку.

– Сейчас, иду – она встала и подошла к нему – я только колбаски порежу.

– Да, давай и водки там возьми.

Она открыла холодильник и, достав колбасу, стала медленно нарезать её на кухне.

Через несколько минут она услышала громкий храп. Владимир спал, закинув голову назад с широко открытым ртом. Олька замерла стараясь производить как можно меньше шума. В такой позе она простояла минут десять.

Убедившись, что хозяин спит крепко, она подошла к холодильнику и начала быстро запихивать в сумку колбасу и консервы. Набив сумку, она сунула за пазуху квадратную бутылку водкой и, вздрагивая от каждого скрипа и шороха, выскользнула на крыльцо.

Холодная осенняя ночь подходила к концу. За покрытой золотыми листьями берёзовой рощей розовел зарождающийся восход. Глухой рык заставил Ольку прижаться к забору.

– Тихо собачка, не гавкай! – испуганно пролопотала она, пробираясь в метре от жёлтых клыков торчащих из мохнатой пасти. Казалось ржавая цепь, еле выдерживает напор огромной туши.

Только оказавшись на соседней улице, Олька немного отдышалась. Тяжёлая сумка приятно давила на плечо. В кармане весело шуршала денежная купюра. Она достала из-за пазухи бутылку и весело подмигнула красочной этикетке. На душе было хорошо и весело.

«Хороший дядечка» – подумала она про себя – «даже жалко его, немножко».