Людмила Лаврова - Прими новый день

Она повернулась к Косте:

– Костик, я бесплодна. Детей от меня у тебя не будет.

– Фух! А я-то думал! Умеешь ты, родная, мозг вынести. Пойду-ка я себе тоже чаю сделаю, а потом поговорим.

Лера свернулась калачиком и слушала, как звенит ложечка в чашке у Кости, как ходит по кухне ее любимый и понимала, что вот сейчас он зайдет и все это закончится. И будет тишина…

– Лерка, а ты голодная? Есть будешь? Я плов сделал.

Лера удивленно выглянула из-под пледа, которым укуталась с головой.

– Что?

– Есть, спрашиваю, будешь?

– Костя, ты не понял, что я сказала? Или не расслышал?

– Ну, я не глухой пока. Все я понял.

Костя сел на край кровати и обнял жену, перетащив ее к себе на колени.

– Что ты удумала? С чего ты решила, что я тебя куда-то отпущу?

– Но я же…

– И что? Лера, ты моя жена. Был бы у нас ребенок – я был бы самым счастливым человеком на свете, но я и так счастлив – ты же со мной. А дети… не знаю пока, надо подумать.

– О чем?

– О том, о чем я думал весь последний год. Не все своих растят, Лер.

– Ты о чем?

– Я о том, что может нам на роду написано, своих детей не иметь? Ты знала, что у меня старшие брат и сестра приемные?

Лера удивленно посмотрела на мужа:

– Нет! Ты не говорил, а я бы в жизни не подумала, что они не родные. Мне, кажется, родители Машу вообще больше всех любят.

– Мама Машку у соседки-алкоголички отобрала, после того, как та ребенка на мороз выставила в одних трусах, чтобы пить не мешала с сожителем. А мама с работы шла поздно вечером. Машку бы и не заметила, ту почти замело, если бы не собака наша. Та ее во двор не пустила, кидалась и выла.

– Так вот почему у Маши на руке пальца не хватает?

– Да. И на ногах тоже. Отморозила.

– Господи, ужас какой!

– Ну вот, ее мама в больнице выхаживала, а потом добилась через суд и забрала. Под опеку сначала, а потом удочерила. А через год и Сашку, когда тетку Нюру лишили родительских прав на сына.

– Так они родные брат и сестра?

– Ага.

Они долго разговаривали в тот вечер. Лера постепенно пришла в себя.

«Может, отец прав, кому-то хуже, чем мне?»

Через несколько месяцев, пройдя школу приемных родителей, Лера с Костей готовились взять ребенка из детского дома.

– А это кто? – Лера листала досье детей на сайте.

– Это Наташа. Но… вы на нее не смотрите, там ребенок очень больной.

«Кому-то может и хуже…»

– Что с ней?

– Ей год и два месяца…

– Сколько?! – Лера с ужасом посмотрела еще раз на фото. На фотографии было худенькое тельце, которому едва можно было дать месяца три.

– Там такой букет диагнозов, что вряд ли она доживет до трех лет.

– Посмотрим! – Лера решительно свернула остальные открытые «окна».

Через пару недель, когда все документы были готовы, она первый раз взяла на руки дочь.

– Не дрейфь, маленькая! Мы справимся!

Два года борьбы не то, что за день, а за каждую минуту жизни. Лера ушла с работы и не спускала ребенка с рук. Вечером, едва вернувшись домой, маленькую Наташу принимал Костя:

– Где моя Наталочка? А вот она, моя принцесса!

Первая улыбка, первый раз поднятая без поддержки голова, первая ложка каши, а не смеси, первый шаг…

– Костя…

– Что, родная?

– Смотри!

Лера положила перед мужем на стол распечатку.

– Наташка!

– Нет, это Андрюша, посмотри на данные внизу. Ему восемь месяцев.

– Надо же, как похож на Наталку, когда мы ее первый раз увидели! Я думал, ты мне хочешь показать, как она выглядела. – Костя посмотрела на свою, еще худенькую, но уже румяную дочку, которая вертела в руках фломастер, сидя за столом рядом.

– Что скажешь? – Лера с тревогой посмотрела на мужа.

– Надо брать, скажу. Сколько ему отмеряли?

– Полгода, Кость!

– Ну и какие тогда разговоры могут быть?

Так в семье появился Андрей. К счастью, он оказался более здоровым, чем сестра, только запущенным донельзя. И снова все по кругу.

– Какое же счастье, что ты выбрала профессию педиатра! – Лена взяла на руки внука и покачивая, запела колыбельную. В полтора года малыш весил как пушинка, но прогресс не заставил себя ждать в заботливых руках, и Андрюшка уже пытался вставать на ножки, забавно гукая.

– Мам, если бы я знала, что мне вот это все предстоит, я бы училась получше. Иногда, у меня такое чувство, что я каждый день экзамен сдаю.

– На отлично, доченька, на отлично! – Лена посмотрела на уснувшего Андрюшку и перевела глаза на кроватку Наташи, которая сладко спала, обняв подаренного дедом зайца. – Иди, отец тебя на кухне ждет, что-то спросить хотел.

Лера вышла из комнаты.

– Пап?

– Ну что, заснул?

– Ага, мама качает, ты же знаешь, пока еще не очень хорошо спит, может проснуться, если сразу в кроватку. Ты что-то спросить хотел?

– Хотел. Как жизнь, Лерка?

– Мила, папка, мила, если ты об этом! – Лера улыбнулась, и Олег снова увидел в этой уставшей молодой женщине, свою дочку-сорванца, крутящую ключи от машины на пальце.

– Машка, ты где? Подь сюда! – Матрена поставила ведро на лавку и вытерла руки.

– Что, мамань?

– Дуй как бабе Зине и попроси у нее соли. Скажи, я потом отдам.

– Сейчас! – Машка, прыгая на одной ноге натянула второй валенок и уже в дверях оглянулась. – Мам, а ты лепешки печь будешь?

– Буду! Вот соль принесешь и буду. И покличь там Васятку со двора. Холодно. Если он с ребятами, то пусть сюда идут и в избе играются.

Машка кивнула и выскочила за дверь.

Матрена огляделась. Вроде все переделала. Еще полчаса и нужно идти. Председатель ждать не станет. Сегодня день тяжелый. В хранилище холодно, а картошка сама себя не переберет. Не забыть бы рукавицы…

– Мама! – Машка влетела в избу, забыв закрыть за собой дверь. – Там такое!

– Марья! Мороз на улице! Дверь прикрой!

– Потом! Мама, да послушай же!

– Ну, что ты кричишь? – Матрена шуровала в печи. Дети уже большие, сами поедят, но лучше поставить чугунки поближе. Как бы не перевернули.

– Там детей привезли!

– Каких детей? – Матрена оглянулась на дочку.

– Таких детей! Эвакуированных. У правления. Целых двое саней! Баба Зина сказала тебя покликать.

Матрена накинула платок и махнула рукой дочери.

– Не ходи со мной! Дождись брата! И не забудь козлят покормить.

– Не забуду!

Матрена бежала по переулку, тяжело переставляя ноги по снежному крошеву. Пропади пропадом эта зима! Ни конца ей, ни краю. Уже и потеплеть должно, а все никак. Матрена вздохнула, на ходу прикрывая рот концом платка. Где-то там еще Федор. И холодно ему, и не способно… Скорее бы уже закончилось это бесконечное горюшко… Сколько извещений принесли за последнюю неделю? Ой, много… Только Матрена, да еще Катя соседка, не получали. Особо страшно было, когда три дня назад бабе Зине принесли снова страшную эту бумажку. Больше носить не будут. Не на кого… Семь сынов и муж… Не должно быть так! Не может баба, родившая столько детей, оставаться одна как перст… Матрена поежилась, вспоминая, как взяла бумажку баба Зина. Никто из женщин даже не решился подойти к ней. С сухими глазами, прямая как струна, она стянула с головы черный платок, и простоволосая пошла по деревне. Страшно… Матрена снова порадовалась, что ее дети еще маленькие. Васятка едва в школу пошел, а Матвейчик еще совсем маленький, только-только два сравнялось. Рожала его Матрена уже без мужа. Младшего сына Федор пока не видал. Ничего! Вот справятся с этой заразой и вернутся домой мужики! Только поскорее бы…