Алексей Макаров - За жизнь… Сборник рассказов. Издание третье (переработанное и дополненное)

Убедившись, что в машине всё нормально и все заняты своими делами, Борзов стал подниматься по трапу, на выход из машинного отделения.

У выхода из машины в тамбур, где были расположены рефкамеры, повар Ромио выносил из них продукты. Вернее, работали два стюарда, а он, как начальник, руководил ими.

– Как дела, Ромио? – приветствовал Борзов кока. – В камерах температура нормальная?

– Доброе утро, чиф, – вежливо ответил кок. – Всё нормально. Видишь, как это мясо заморожено? Думаю, до Кальяо оно не растает, – усмехнулся он.

Вообще-то, филиппинцы со стармехом такой фамильярности себе не позволяли, но кок был важной персоной, и ему это было негласно позволено. Он таким образом демонстрировал перед подчинёнными свою значимость.

Борзов перекинулся с ним ещё парой слов и прошёл в рулевую, а из неё, повернув налево, в углекислотную станцию. В ней стояли рефкомпрессоры.

Всё сегодня было замечательно.

Проверив работу рефкомпрессоров и рулевой машины, Борзов вновь спустился в машинное отделение.

Спустившись к неисправному датчику, он осмотрел его. Пластиковая гайка чувствительного элемента была покрыта толстым слоем краски.

«Долго же ты, родной, тут стоишь», – невольно подумалось ему.

Борзов осмотрелся.

Метром ниже площадки, с которой можно было наблюдать за температурой в расходной цистерне и оперировать быстрозапорными клапанами, располагался первый цилиндр главного двигателя. Выше этой площадки был выхлопной коллектор главного двигателя. От его торца шёл жар. И немудрено, термометр на торце коллектора показывал больше трёхсот градусов. До коллектора было не более двух метров. Несмотря на такую высокую температуру, торец коллектора был не заизолирован. Борзов, вообще-то, не придавал этому большого значения.

Двадцать семь лет судно работало так. Ничего же не произошло ни с топливными цистернами, ни с коллектором. Зато было удобно его открывать при осмотрах. Никто не обсыпался асбестом, и грязи от этой изоляции не было.

Борзов ещё раз осмотрел датчик, убедился, что работы по его замене не вызовут трудностей, и вновь поднялся к пульту управления. Внимательно осмотрев приборы и убедившись, что все показания в норме, взглянул на часы.

Ого! Было почти десять часов. Наступало время кофе-тайма.

Краем глаза он увидел поднимавшихся по трапу Фортича с Бангсалом. Мимо пробежал Вадик и по трапу противоположного борта спустился вниз, чтобы проконтролировать работу Бармеджо, который в это время подошёл к датчику.

Борзов постоял на платформе крышек, обошёл их, проверяя температуру выхлопных газов по цилиндрам, и вышел из машинного отделения. Поднявшись на палубу камбуза, он по коридору левого борта прошёл к трапу, ведущему к его каюте.

Проходя вдоль переборки машинного отделения, он слегка ударил по незаизолированной переборке кулаком.

Когда его жена была на судне во время стоянки в Тяньцзине, она удивилась слышимости из машинного отделения.

Вадик кувалдой отдавал гайки на одной из крышек главного двигателя. И каждый удар кувалды был отчётливо слышен в каюте, как будто он работал в паре шагов.

– Ой! Что это такое? Что там ломают? – удивлённо воскликнула Инночка.

Борзов успокоил жену:

– Это Вадик отдаёт крышку. Сегодня будем дёргать поршень. Изоляции на переборках нет, поэтому и слышимость такая, – а потом невесело пошутил: – Случись пожар в машине, тут через десять минут всё судно сгорит.

Инночка испуганно посмотрела на него:

– Ты не пугай меня. Пусть у вас рейс будет спокойный. Без всяких пожаров.

– Не беспокойся. Всё будет в порядке. – Борзов нежно привлёк к себе жену и поцеловал.

Это воспоминание невольно возникло в сознании Борзова.

Кофе-тайм. Святое дело. В каюте Борзов ополоснулся из ведра заранее припасённой водой, переодевшись в свежую футболку и шорты. На босую ногу надел тапочки. Это у филиппинцев в норме. Никаких носков. И со стаканом ароматного чая, принесённого стюардом, устроился в кресле.

Начальник рации уже положил ему на стол несколько телексов из офиса.

Что-то Пол сегодня прислал? Вечно ему что-то надо. Сидит себе в Гонконге и от безделья только бумажки шлёт. Ну, ничего, отпишемся, не впервой.

Неожиданно наступила тишина. Перестала ощущаться вибрация корпуса судна, прекратился звук равномерного «уханья» поршней главного двигателя. До каюты доносились только их последние «вздохи». Исчезло тарахтение работающих дизель-генераторов. Замолчал только что включённый магнитофон.

Вот это новость!

Что там Бакаланко натворил?

Борзов подскочил с кресла и кинулся к двери каюты. Не успел он её открыть, как чуть не сбил с ног Вадика, пытающегося открыть дверь каюты.

– Владимирыч! Горим! – запыхавшись, чуть ли не выкрикнул он.

Глаза его были широко открыты, и в них чувствовался ужас от того, что он только что увидел.

Борзов оттолкнул Вадика и кинулся к трапу, ведущему на нижние палубы. Палубой ниже располагалась станция быстрозапорных клапанов топливных танков.

Две недели назад, в Корее, Борзов сам лично предъявлял их инспектору порт-контроля. Они были подрегулированы и отлажены.

Подбежав к щиту станции, Борзов увидел третьего механика, закрывающего их.

Сняв с предохранителей несколько ручек клапанов, он начал дёргать за них. Где-то внизу, на цистернах, они должны были закрыться. В этом Борзов не сомневался. Топливо из них уже никуда не выльется.

Убедившись, что все клапаны закрыты, он отбежал от щита станции и повернул налево, в коридор, в конце которого был трап, ведущий к входу в машинное отделение.

Дым уже плотной завесой приклеился к подволоку. На незаизолированной стальной переборке в машину пучилась краска.

«Ну ничего себе, – проскочила моментальная мысль у Борзова. – Какая же там температура?!»

Отскочивший от лопнувшего пузыря кусок краски неожиданно обжёг щеку и левую руку. Не ощущая боли, Борзов стряхнул его и помчался дальше, вниз, к входу в машинное отделение.

Подбежав к двери, он увидел, что самодельная деревянная дверь начала открываться, и в щель на четвереньках вылез Бакаланко. Его начало выворачивать, и он надрывно кашлял.

Борзов заглянул в приоткрывшуюся дверь в надежде спуститься вниз и что-то предпринять для тушения пожара.

Но не тут-то было. Внизу от дыма была сплошная чернота. Дым едкими клубами заполнил маленький тамбур перед помещением рулевой машины и рефкамерами. Такого чернющего дыма Борзов ещё никогда в жизни не видел.

Всё! К углекислотной станции путь отрезан! Оставался единственный вариант – отрыть углекислотные клапаны в машину из щита, который располагался в коридоре главной палубы с противоположного борта.