Roman Kerberg - Тишина

– Талантливо, – смотря на надпись на автомобиле, заметил Рой.

– Спасибо за признание! – произнес спешащий на следующий вызов отравитель всякой нечисти и, конечно же, крыс.

Распитие продолжилось, но поскольку градус напитка был больше, чем у ранее употребленной «Смирновки», то аффинажный процесс начал происходить намного быстрее и увереннее, что ли.

Эрнест, уже в белом халате, что-то мешал, переливая из колбы в колбу. Периодически что-то шипело и даже дымилось. Николай время от времени прищуривал глаза и закрывал ладошками свое лицо. Временами казалось, что безумный ученый, перемещавшийся от стола к импровизированному стенду с реактивами, вот-вот сотворит чудо. Брошенные гвозди после пятой стопки самогона превратились в зеленую супесь.

Ранее не куривший Николай внезапно начал курить. Коллеги периодически выходили на улицу и нервно или, если хотите, тревожно перекуривали. Но даже там презентация, устроенная Эрнестом, не замолкала ни на минуту.

Николай же, иногда оглядываясь по сторонам, пытался донести до мутного коллеги, чтобы тот говорил потише.

Растроганный от такого чуда, но как же? Вот гвозди, а вот и золото! Николай откровенно переживал за авторские права Эрика. Ему казалось, что уже началась настоящая охота за этой технологией. И находящийся внутри каждого из них самогон только усиливал данный эффект от технологии аффинажа золота.

– Вот! Вот! – уже в доме восторженно кричал Эрнест. Схватив несколько пробирок и какую-то колбу, он улетучился, как химический элемент из его опыта, в гараж.

Уже там Эрик окунул две металлические пластины в жидкость в колбе. Жидкость забурлила!

– Сейчас запущен процесс выделения, а потом мы осадим выделенное золото, – произнес Эрнест.

Настало утро. Открыв глаза, Николай увидел сидящего напротив него Эрика с трясущейся стопкой в правой руке.

– Я не похмеляюсь! – ответил Николай, взяв при этом малосольный огурец из левой руки изобретателя.

Ночью шел какой-то фильм, где рассказывали про голубиную почту на войне. Николай пытался было подняться и выключить телевизор, но сил на это всякий раз не хватало. Так он и уснул! Сейчас же, видимо от этого, а не от трех литров выпитого самогона, его голова раскалывалась.

– Да уж, лихо мы вчера! – усмехнувшись, заметил Коля. – Ну, как там поживает аффинаж? Золота много осадили-то мы вчера? – продолжая смеяться, сказал он.

– Вот! – прозвучал голос Эрика.

Перед глазами Николая появился белый носовой платок, а на нем красовалась бусинка золота.

– Серьезно? – удивленно прокомментировал увиденное Николай, хрумкая огурцом.

– Ну там еще поработал горелочкой, и вот результат! – с гордостью произнес Эдуард.

Выйдя на улицу, коллеги собрались ехать на работу. Во дворе ворковали голуби в голубятне.

– Слушай, – обратился Николай к хозяину дома, – а нельзя ли у тебя купить одну голубку?

– Зачем тебе?

– Хочу подарить одной красотке, – ответил Николай.

– А! Бери так! Все равно прилетит обратно!

Забравшись в голубятню, Николай выбрал голубку, которая, как ему казалось, наверняка вернется в голубятню к Эрнесту.

Подъехав к заводу, Николай сказал, что отлучится на час, и отправился вдоль обочины до ближайшего магазина. Там он приобрел брелок для ключей, который весил сорок грамм, детские резинки для волос и сосиски. Привязав купленный брелок с помощью резинок для волос к спине птицы, Николай выпустил голубя в небо.

Затем он вернулся на такси к дому Эрнеста. Перелез через забор и проник в голубятню, угостив перед этим, связкой из сосисок Шарика.

Попав в голубятню, он отыскал с явным удовлетворением вернувшуюся птицу и снял с ее спины доставленный груз.

Приехав на завод, он осмотрел верхние этажи одного из производственных цехов. План уже как несколько часов активно развивался в голове у Николая в автономном режиме.

Попрощавшись с руководством и закрыв командировочный лист, он с радостью убрался из этого городка.

Через сутки Рой стоял в гостинице в сосновом бору перед авторитетным человеком и рассказывал план хищения золота.

– Видите ли, – продолжил Рой. – При расстояниях от ста до ста шестидесяти километров за час до выпуска голубей бросают в корзину несколько горстей зерен и дают им пить. Выбор места выпуска голубей имеет большое значение. Оно должно быть возвышенное и открытое; в долине голубь не может сразу ориентироваться, а горы и большие леса пугают его, не позволяя прямо сняться с места. Для выпуска голубей отворяют корзину и удаляются, чтобы не пугать их; тогда голуби вылетают и, поднявшись на высоту, описывают в воздухе несколько спиральных кругов, а затем, избрав направление и предположительно ориентируясь по магнитному полю земли, стрелой уносятся вдаль. В каждой стае выделяются два рода голубей: вожаки и попутчики; первые летят в голове, направляют стаю, а вторые держатся за ними. С каждой станции пускают лучших голубей поодиночке и прилетевших домой первыми считают вожаками. На легкость перелета имеют влияние свойства местности, потому путь в триста двадцать километров по ровной местности голубь проходит скорее, чем в сто километров по местности, изобилующей препятствиями.

Затем Рой, указав карандашом на карту местности, отметил несколько точек, где, по его мнению, можно было расположить места встречи голубей с золотом на спине.

– С целью развития в голубях способности ориентирования следует их держать по возможности больше на полной свободе, что дает им возможность присматриваться к своему жилищу в разное время года, особенно зимой, когда снег меняет наружный вид предметов; постоянная свобода нужна также для поддержания их здоровья и развития силы полета. При полете голубь держится на высоте от ста до ста пятидесяти метров и привык ориентироваться с означенной высоты, а потому если желательно сохранить его способности при спуске с большей высоты, то надо его к тому подготовить, иначе он не вернется в свою голубятню. Пределом расстояния для полета почтовых голубей считают тысячу сто километров, но некоторые могут отыскать путь к своему гнезду и с большей дистанции. Такое расстояние голубь свободно пролетает не ранее трехлетнего возраста. В общем, надо только организовать процесс, с учетом большого количества голубятников на сибирской земле, да и в лагерях и на бесконвойке. Я думаю, что это не составит особого труда для вас, – окончил свою речь Рой.

– Так-так! Пачка! – поднявшись со своего кресла, произнес все тот же авторитетный человек. – Че там, сколько? – обратился он, болтая винную кровь в своем бокале.

– По двадцать птиц в ночь, на каждой по семьдесят грамм. Это предел, больше нельзя. Итого тысяча четыреста в сутки, в месяц сорок два килограмма золота. Естественно, это можно увеличить! – обоснованно заключил Рой.