Татьяна Майстери - Животный пир

– Простите… Просто, Джек показывал нам с Кларой одно место…оно в конце города, – я почти не соврала. Лишь приплела сюда Клару, – я хотела позвонить, но забыла телефон.

– Папа весь извёлся. Он уже готов был идти искать тебя! Ты нас так и не познакомила с этим мальчиком, мало ли что… Элис, мы места себе не находили! – мама заплакала, а папа обнял её за плечи, успокаивая.

– Прости, пожалуйста! В следующий раз я обязательно возьму свой телефон! Я не приду так поздно, обещаю! – я крепко обняла обоих родителей, но папа отстранился и серьёзным тоном сказал:

– Следующего раза не будет. Ты никуда больше с ними не пойдёшь. Ты больше не выйдешь из дома никуда, кроме школы.

– Почему? – спокойно спросила. Я знала отца. Многие качества и черты мне достались от него: в любой ситуации спокойна, сдержанна, увернно ищу выход. Он нашёл его: запереть меня дома. Но для себя же я найду другой.

– Потому что это опасно.

– Ясно, – бросила я и вышла из кухни. Мне нужно было обдумать. Ни к чему закатывать истерики отцу. Он ещё придёт в себя, остынет, и моё спокойствие послужит только плюсом к моему освобождению.

– Элис! – крикнула мама из кухни, думая, что у меня истерика. Но это было не так. Это было взросление. Самое настоящее взросление – умственное. Если такое, конечно, вообще бывает.

И вот, сейчас я стою в коридоре. Принюхиваюсь к запаху на кухне и понимаю – папа остыл, мама остыла, сам дом успокоился. Здесь царит умиротворение. Запах чего-то жареного разносится по всему дому. В гостиной тихо говорят голоса из телевизора, трещат дрова в камине, папа перелистывает страницы газеты, сидя в удобном кресле. На его ногах лежит тёплый плед. Я удивлена, что вся семья дома. Такое редко бывает. Захожу на кухню, обнимаю маму со спины и чувствую, как она улыбается. Целую маму в щёку и сажусь за стол.

– Как дела в школе? – спрашивает она, уже накладывая мне огромную порцию жареного бекона и картошки по-французски.

– Всё отлично. А почему вы не на работе? – мама ставит передо мной горячую тарелку с блюдом, от которого исходит пар и умопомрачительный запах.

– Папа теперь работает дома, а меня отпустили пораньше, – мама садиться напротив меня и смотрит, как я ем.

– Ого! Ты ведь только пришла туда работать! – мама смеётся.

Я не могу вдоволь насладиться её заливистым смехом. Мне кажется, что теперь я живу каждый день, как последний. Я дышу этими бесценными счастливыми моментами. Без них я умру. У меня есть смысл существовать и бороться, пока я счастлива. Но что будет, когда сердце вздребезги разобьётся? Наверное, я просто задохнусь…

В кухню входит папа. На нём квадратные чёрные очки, а в руках он держит газету. В зубах – длинная сигарета.

– Дилан, я же говорила, не кури в доме! – мама хмурится и встаёт из-за стола.

– Прости, – папа выкидывает недокуренную сигарету в урну, – я просто пришёл на вкусный запах, от которого чуть не загрыз кресло и «New York Times», – мы с мамой смеёмся. Папа садиться на место мамы – напротив меня, а она идёт кормить любимого мужа. Я тороплюсь, вспомнив о том, что за мной в любой момент могут прийти, доедаю остатки картошки и поднимаюсь со стула.

– Спасибо, мам! – я от души ещё раз целую женщину в щёку, она вновь улыбается. Вот она – любовь. Вот оно – счастье. Вот он – смысл жизни.

Поднимаюсь к себе наверх и одеваю максимально удобную одежду: чёрные лосины и просторную чёрную футболку. Заместо ботинок я обуваю удобные кроссовки. На всякий случай делаю тридцать отжиманий, вздыхая от боли в мышцах и теле. Последним штрихом я собираю волосы в хвост. Теперь я точно готова драться! Кем бы ни оказался мой соперник, тебе не жить! Осталась лишь ма-аленькая проблема – уговорить папу отпустить меня…и он даже не знает, что отпускает свою дочь на уличные бои…

Я подпрыгиваю на месте от резкого стука в окно. Меня до смерти пугает этот скрежет. Я подкрадываюсь к окну и выглядываю вниз. Под моим окном стоят два накаченных парня в зелёных куртках и белых майках, обтягивающих их внушительных размеров мышцы. У одного из "посланников" Джин в руке камень. В нём я узнаю бармена из "Вишнёвой змеи". А второй парень мне не знаком, но по нему видно, что он мой ровесник, в отличие от первого. Кажется, что этой груде мускулов лет тридцать. У парня "ровесника" густые светлые волосы, в которые он запускает руку, чтобы взъерошить. Накачен он не меньше, чем бармен. Я с опаской оглядываюсь на дверь своей комнаты, которая сейчас открыта, и в которую в любой момент может войти мама. Или того хуже – папа… Я быстро отскакиваю от окна, чтобы закрыть дверь и вновь подбегаю к нему. Решаюсь открыть окно. В моё лицо ударяет холодный воздух, пробирая до костей.

– Ты собралась спускаться отсюда? – парень "ровесник" недоверчиво выгибает бровь. Видимо, они посчитали меня сумасшедшей.

– Ага. Я на домашнем аресте, так что у меня нет другого выхода… а что, думаешь, не поймаешь? – я усмехнулась, представив, как меня будут ловить два бугра мышц и не поймают. Это будет провал года.

– Уж я то поймаю. У меня нет другого выхода! – кричит мне снизу "ровесник", повторяя мою фразу.

– Почему это? – теперь уже я выгибаю бровь. Не он один так может. Бармен всё это время терпеливо стоит и ждёт, пока мы наговоримся через окно.

– Джин убьёт, если мы не доставим тебя, куда нужно, в целости и сохранности. Тебе ещё кому-то морду бить всё-таки. Не боишься? – в голосе парня слышится плохо скрываемая усмешка. Он не верит, что я смогу кого-то избить? Ну, ничего, я докажу им всем, что не так проста!

– Ни капли! – гордо кричу я, хоть это и не правда. Я боюсь. Мне действительно страшно. С кем я буду драться? Как? Насколько сильно? В смысле, насмерть или лишь до пяти побед, как в боксе? – короче, я сейчас вернусь, готовьтесь ловить мою тушу! – я оставляю окно открытым, а сама убегаю.

Выскакиваю из комнаты, прикрыв дверь, чтобы не было слышно хлопка или скрипа. Бесшумно спускаюсь по лестнице. Родители о чём-то тихо говорят на кухне. Подслушивать я не буду. Я на цыпочках пробираюсь в коридор, осторожно снимаю свою куртку и шапку, и так же бесшумно прокрадываюсь обратно в комнату. Быстро одеваюсь. В комнате уже холодно, как на улице. Главное, чтобы холодный воздух не просочился к родителям слишком быстро. Я прекрасно понимаю, что они узнают о моём побеге. Но сейчас это не важно.

В душе я надеюсь, что парни под окном уже ушли, без меня. Но они стоят. Стоят и ждут. Вот же чёрт!

– Ну, ловите меня! – кричу я, и пока мне не стало слишком страшно от осознания высоты, сигаю вниз.

Сердце, кажется, взлетает к горлу, адреналин захватывает моё тело и берёт под свой контроль. Момент, и я уже приземлилась на что-то мягко-твёрдое. Открываю глаза и вижу перед собой такие же удивлённые, цвета морской волны. Дыхание парня обжигает мои губы, а мои руки упираются с сильную накаченную грудь. Руки "ровесника" же с огнём и силой сжимают мою талию. По сути, он меня не поймал, ведь мы с ним рухнули на землю. Слава богу в снег. Хотя мне не холодно, я же на нём лежу. Стоп. Я на нём лежу!