Любовь Соколова - В сумерках. Книга первая

– Не надо, блата не признаем. У нас лучшая в мире медицина. Там и лекарства, и кормят от пуза. Да ты не расстраивайся. Нормально у меня всё. Вот, мяч теперь есть. Приходи играть с нашими пацанами. У вас там во дворе команда есть?

– Нету.

– В нашей будешь. Если захочешь.

– Посмотрим.

– А ты почему за мной бежал?

– Не знаю. Прикрыть думал, если что. Все же сдриснули. Кто прикроет?

– А я думал, футболист за мной гонится, боялся оглянуться. Чуть не сдох.

Они расхохотались и хохотали до икоты, как могут смеяться подростки, только что пережившие вместе большой страх, беспричинный стыд и невероятную удачу.

Счастливый мяч исправно служил, пока однажды в мае, когда после экзаменов пошли погонять в футбол на пустыре за трамвайной линией, один пацан выбил мяч из штрафной да так наподдал, что мяч пулей перелетел через ворота и упал точнехонько в кузов проезжавшего мимо грузовика.

Уехал мяч – горевали недолго. На той же неделе оба, Кирилл и Мишка, получили повестки в военкомат.

Мишка отслужил полный срок, а Кирилла комиссовали.

Он все так же жил в сырой комнатушке на противоположной стороне улицы, только уже без бабушки. В футбол они больше не играли, а интересы опять совпали.

Глава четвертая

Партийное строительство

Договорились назвать партию демократической и рабочей. Горячо спорили о порядке букв. ДРП намекало на «драпать», РДП звучало боевито, сухо, как очередь из автомата. Значит, эрдэпэ. Но если первое слово «рабочая», то как привлекать студентов и служащих?

– Надо начинать с «демократической», не надо с рабочих, – настаивал Веник.

Он учился в десятом классе на «четыре» и «пять». Родители надеялись, младший поступит в вуз. Отец настраивал его на медицину, мать рекомендовала высшее военно-политическое либо училище погранвойск в Москве.

– Пээрдэ – будто пернул кто, – обкатывал Михаил аббревиатуру на слух.

Они заблудились в трех буквах, никак не двигались дальше.

– Мы пока не можем создать партию – значит, все одно, дэ-рэ-пэ иди пэ-рэ-дэ, – рассуждал Кирилл. – Трёп один.

Василий и Гришаня, оба работавшие в депо на железной дороге, поддерживали букву «рэ», Рабочую партию, можно даже без демократического уточнения. Эти двое примкнули к подпольщикам на этапе закупок бумаги. Долго ждали настоящего дела и буквально рвались в бой.

– Эр-Пэ? – Михаил покатал буквы языком, подумал.

– Куце получается, – высказался Кирилл. – Против КПСС какая-то эр-пэ. А если демократическая революционная рабочая партия?

– Ленина! – воскликнул Веник. – Дэ-эр-эр-пэ-эл!

– Ленинская партия – это хорошо, – поддержал Гришаня. – Ленина всего переврали нынешние-то. Будем настоящими ленинцами, по ленинскому пути поведем рабочий класс.

– Вот, можно еще добавить «классовая»! – оживился Василий.

– Нет, надо что-то одно – либо революционная, либо демократическая. Мы свергать режим не призываем, мы за демократические преобразования, – возразил Михаил, игнорируя нарочитую «классовость».

– Решительные демократические преобразования! – уточнил Василий.

– Ну, тогда весь алфавит сюда давай, чтобы язык сломать! – махнул рукой Гришаня.

Остановились на РДПЛ – «Рабочая демократическая партия Ленина». Осталось сочинить подходящий текст листовок.

Пришел час Вениамина показать класс: он единственный из только что созданной партии окончил десятилетку, то есть почти окончил. Для начала все согласились, что писать надо тезисно, как Ленин.

– Учиться, учиться и учиться, как завещал… – начал было Михаил вдохновлять брата, но тот перебил его:

– Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения!

– Наболевшие? У нас и движения-то пока нет.

– Но ведь наболело же! – вступился за Веника Василий.

– «Что делать» – роман Чернышевского про женщину, Веру Павловну, – сказал Гришаня.

У него по литературе тройка в табеле кое-как вышла, и вытянула его как раз Вера Павловна, которая мужа к себе в спальню стучаться заставляла. Гришаня с сестрой и родителями проживал в комнате в коммуналке. Сестра – за шкафом, а он на раскладушке возле окна. Он делал вид, будто быстро засыпает, чтобы не смущать батю, когда тот на мамку залезал, да тот и не смущался. Стал бы батя стучаться в спальню и разрешения спрашивать!

– Ленин тоже писал «Что делать», – уточнил Кирилл. – Не роман, а как их… апрельские тезисы, по пунктам перечислил, что надо делать.

– Социалистическое отечество в опасности, – задумчиво произнес Вениамин.

Он решил не обращать внимания на путаницу в голове Кирилла.

– Веня, ты мать попроси, пусть с работы принесет том Ленина или два, у нее в кабинете я видел все собрание сочинений стоит. Надергаем оттуда, – предложил Михаил.

– Пока принесет, пока найдем, чего дергать, – еще неделя, а времени-то в обрез, – засуетился Гришаня.

– Так, слушаем все сюда. Вместо апрельских мы напишем октябрьские тезисы, расскажем, что делать. Коротко, ёмко, хлестко, не рассусоливая. По-ленински. Вверху крупными буквами: «Социалистическое отечество в опасности!» – Михаил взял карандаш и вывел на бумаге крупными печатными буквами, затем, отступив вниз, с подчеркиванием: «ЧТО ДЕЛАТЬ?».

– Это напечатаем с большими пробелами между буквами, – согласился Кирилл. – Дальше текст.

Разошлись по домам после полуночи. Вениамин остался ночевать на оттоманке в квартире брата. В голове метались горячие мысли, он то укладывался, то включал торшер и лежа правил текст, пока не выпал карандаш из рук. Михаил спал крепко, проснулся отдохнувшим, веселым, а Веник совершенно измучился к утру лихорадочными снами из букв. Хотел взять черновик, чтоб доработать текст на переменке, – брат не позволил:

– Ты чё, совсем дурак? Учительница отберет, или пацаны вытащат, решат, будто любовную записку сочиняешь. Дело-то подсудное, расстрельное, можно сказать. Никому ни слова. Всех спалишь. Писатель! Сочинитель! Это же про-кла-ма-ци-я. Про пионеров-героев читал? Валю Котика помнишь?

Портрет Вали Котика висел на втором этаже школы в общей галерее славы. Подробности совершенного им подвига Вениамин забыл. Решил пойти прочитать, освежить знания. Пообещал прокламацию в школе не сочинять, черновиков не выбрасывать.

– Давай шуруй, школьник!

Света насыпала в карман деверя карамелек. Тот благодарно кивнул ей, прощаясь. Побежал на остановку, оскальзываясь и стаптывая чужие следы на влажном слое первого снега.

Вечером Кирилл под диктовку Михаила отпечатал первую закладку листовок с текстом, сочиненным Вениамином, десятиклассником обычной средней школы города Темь на реке Таме:

«ТОВАРИЩИ, СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!

Ч Т О Д Е Л А Т Ь?