Татьяна Деркс - Донбасс. Исповедь

– Конечно, это очень страшно, терять детей и близких. И просто гибель любого человека, – проговорила я, – но, ведь они, пусть и под приказом, но приходят убивать!

Они обстреливают не только военные позиции. Обстреливают города и сёла, мирное население Донбасса.

Разве там не люди, или у них кровь другого цвета? Они вынуждены защищать свои семьи от уничтожения, могилы предков от осквернения и от вытравления из людской памяти родного русского языка! Это их земля, они здесь жили и живут, почему с этим не считаются?

Некоторые не отрицали, что на Донбассе находится мирное население, и против них ведётся война. Лишь добавляли, что и населению, и защитникам Донбасса помогает Россия. Иначе, уже давно бы сломили.

– Пусть уезжают! – так часто говорили, в основном, отдыхающие из Киева.

– Но почему они должны уехать? Куда? Бросить свои дома, то, что наживалось и собиралось всю жизнь по крохе, чтобы обеспечить себе спокойную старость, а уйти в чём есть? Куда?

Столько их крови пролито, столько горюшка принято. Во дворах могилы убитых родных, бросить их на поругание? Вы сами были бы готовы вот так, уехать? – спрашивала я их.

Ответа не было.

Кто-то соглашался, что можно было всё решить цивилизованно, с помощью дипломатов. Но они также утверждали, что не слышали о гибели людей на Донбассе.

Некоторые переводили разговор на другую тему.

Кто-то говорил, что также, как и я, абсолютно ничего не знает о том, что и как происходит на Донбассе. Может быть, лукавили или перестраховывались, на всякий случай, чтобы избежать проблем по возвращении в страну.

Я уже решила: «Больше не завожу разговора на эту тему. Люди приехали отдыхать, и мне пора сворачивать свои «интервью».

Как пошутил муж:

– Пока тебя не побили!

Да, были и такие, что буквально плевались в мою сторону, с ненавистью и проклятиями говоря о людях Донбасса, и о России. Эти не позволяли мне ни спросить, ни сказать что-либо. Как говорится, разговора не получалось.

Вглядываясь в лица этих людей, я понимала, что, наверное, они и сами сделали немало зла, раз так проклинают всё и вся, исходят злобой лишь за «потерянные территории», но ни слова о всеобщей беде и гибели детей, людей, с обеих сторон.

Такие и здесь, на отдыхе, в Хургаде «быкуют». Гид рассказал, как был очевидцем – в соседнем пятизвёздочном отеле, где всё включено, как-то украинская пара устроила скандал. Требовали заменить им номер на категорию выше. Они швырнули свои паспорта на стол и, громко крича, потребовали вернуть им деньги! И они заселятся в отель лучше, чем этот!

– Нам было дико это видеть и слышать и, вообще, такое поведение людей, – говорил гид.

– Эти двое за две недели проживания в этом шикарном отеле заплатили 600 долларов, вместе с перелётом и трансфером. За две недели – на «всё включено!»

Недорогая стоимость обусловлена некоей договоренностью с украинской стороной. Они даже не представляют, или им абсолютно наплевать, что жируют здесь круглосуточно две недели, практически на халяву! Туристы же из других стран платят в 2,5–3 раза дороже за такой же тур и такой же номер, – возмущался гид.

Или ещё случай.

Мы с мужем подошли к бару в отеле и заказали два «Капучино». Бармен как-то странно на нас посматривал. Муж спросил его:

– Что-то не так?

Бармен, извинившись, спросил:

– Я могу говорить с вами на русском? Вы из России?

– Да! – ответили мы на оба вопроса одним словом – а что не так?

– Понимаете, – говорит он, – несколько дней назад подошли две женщины. Я подумал, что из России.

Они жестом показали «два» и произнесли «Капучино».

Я лишь спросил:

– Вам с сахаром или без?

Они словно взбесились, начали громко ругаться: какое я имею право говорить с ними на русском языке?

– Мы з Украйины и «руська» мова нам не прыемна…

Меня поразило, какие у них надменные лица, сколько презрения в их словах ко мне лично! Словно я их недостойный раб, а они не в гостях в моей стране. Я для них пустое место – ничто! Мне так и не удалось их успокоить, они, крича и ругаясь, пошли на ресепшн разбираться и написали жалобу, – печально улыбнулся бармен.

Нам нечего было ему сказать.

– Не обращайте внимания на моральных уродов, их везде хватает, просто где-то больше…, – с горечью проговорил муж.

Я продолжала искать источники информации: что же такое Донбасс? Это Российские войска, или ополчение и мирное население, отстаивающие свои права?

Я допускаю, что если зверства неофашистов и бандеровцев были, то тут будут и антифашисты со всего мира. Люди, у которых болит душа в ответ на злодеяния, насилие и несправедливость. У которых ещё есть совесть, то есть, опять же, душа.

Но меня поразило, что, даже разговаривая с людьми в России, я иногда видела, как люди часто уходят от темы или стыдливо опускают глаза. Словно говорят о чём-то непристойном. Меня это не удивило – шокировало! Если такое у нас, то что же говорить тогда про весь мир? Почему западная пропаганда процветает даже в нашей стране?

В итоге, мой старший сын сказал:

– Мама, есть там и ополченцы, и мирное население, и их бьют и сейчас. Я был там, когда снимал документальный фильм «Донбасс. Мы тоже хотим домой».

– Ты ни одним словом не обмолвился, что бывал на Донбассе! Я ведь ничего не знала, там очень опасно. Почему ты скрыл это от меня?

– Скрыл, чтобы ты не волновалась, – ответил сын – И про насилие над людьми Донбасса в первые годы этой гражданской, братоубийственной войны, тоже правда. Ты можешь посмотреть и прослушать в интернете.

Я сказала, что в интернете много противоречивой информации.

– Прочти книги о Донбассе. И ещё лучше всего, поговори с людьми сама, – сказал сын. – Я дам тебе несколько телефонных номеров, и ты можешь поговорить с живущими на Донбассе. И прояснить все вопросы, которые тебя волнуют.

Я так и поступила. Но первый разговор случился с мамой парня, погибшего на Донбассе. Он служил в ДКО (Добровольческий Коммунистический Отряд). Парень, которому все прочили ординатуру, и в будущем – степень профессора истории. Этот рассказ о сыне меня поразил, и я решила написать об этом мальчике. Но у меня так и не было информации о Донбассе в целом.

Позже я созвонилась с женщиной, которая живёт на Донбассе, но довольно часто бывает в России.

Мы говорили с ней долго.

Вскоре она перезвонила мне и сказала, что говорила с женщинами Донбасса, ей по долгу службы необходимо встречаться со многими людьми. И они, узнав, что я собираю информацию для книги, сказали, что практически каждая из них может дать интервью.

Что они очень просят меня не отступать от задумки написать книгу о матерях, детях и ополченцах-защитниках Донбасса.