Светлана Серова - Иняз. Книга вторая

Он улыбнулся и протянул мне визитку. Улыбка меня обезоружила. Она была искренняя и почти застенчивая и выдавала некую беспомощность. Так беззащитно улыбаются мужчины, глядя в глаза понравившейся женщине и страшно боящиеся отказа. «Почему бы и нет? – решила я про себя и подумала: – Ну, не съест же он меня по дороге. Приличный человек, погуляем по городу. Хоть буду с сопровождением. А то ещё заблужусь в этой вакханалии».

Мы оказались на улице, узковатой для подобного многолюдного шествия, и толпа мгновенно поглотила нас. Георгий тут же взял меня за руку. «Чтобы не потеряться», – мгновенно ответил он на мой вопросительный взгляд, и мы медленно поплыли вместе с весёлыми корсиканцами в этой людской реке из громких возгласов, радостных приветствий и оглушающей музыки.

Сделав круг, шествие остановилось на большой и, видимо, единственной в этом миниатюрном городке площади, с которой оно, вероятно, и началось. На площади располагался католический храм, своей башней устремляясь в синее, как купорос, небо. Здесь на разных подмостках продолжились театрализованные действа и выступления, и, действительно, стали раздаваться какие-то мужские песнопения наподобие серенад.

Порядком подустав от шума, длительной пешей прогулки по непривычным мощёным улочкам и изнурительной жары, мы с Георгием удалились в небольшой бар, находящийся в тени разноцветного тента, где он угостил меня наивкуснейшим прохладным и живительным свежевыжатым соком из знаменитого корсиканского мандарина клементина.

Мы поговорили некоторое время о предстоящей конференции, о его бизнесе и о необыкновенной, неправдоподобной красоте Корсики; и о том, как нам невероятно повезло лицезреть местный карнавал. Георгий несколько раз учтиво похвалил мой французский, чем, конечно, пролил бальзам на мою душу, терзающуюся сомнениями по поводу моего профессионального успеха на предстоящем форуме.

В определённое время мы вернулись к нашим машинам, чтобы поехать обратно в столицу острова, где вечером в честь российской делегации готовился торжественный приём. Георгий сверкнул горящими и жадными глазами и неожиданно пригласил меня к себе в гостиничный номер. Меня ошеломили и его прямота, и скорость, с которой он торопил события к желанному для него исходу, и, честно говоря, безрассудство, с которым было сделано приглашение. Ведь он проживал в одном отеле с несколькими представителями делегации, и моё появление (в случае моего согласия, разумеется) было бы совершенно недвусмысленным. Тот факт, что он совершенно не заботился о своей репутации, свидетельствовал либо о бесшабашной и безудержной натуре, либо о том, что он, как мальчишка, влюбился в меня. Моё женское эго выбрало для себя второе объяснение, и моё и без того прекрасное настроение улучшилось, хотя улучшаться уж, казалось, было и некуда. Тем не менее, я никогда ещё не изменяла мужу и не имела такого намерения, сколь лестным ни показалось бы мне предположение о его влюблённости. Я решительно сказала «нет». Георгий выразил надежду увидеть меня вечером на приёме, мы расселись по машинам (он – в шикарный лимузин, я – в переводческий минивэн). Алла Спиридоновна с нескрываем удивлением разглядывала меня и вдруг шепнула на ухо: «А ты, я вижу, не промах, такого мужика себе отхватила в первый же день!» Я запротестовала, что это совсем не то, что она подумала, но она продолжала мне нашёптывать с авторитетным видом старшей подруги новые факты, которые она разведала о Георгии в моё отсутствие. От неё я узнала кое-что о его уже немалых богатствах, политических связях и перспективах, что, честно говоря, меня совсем не интересовало. Более всего меня поразило то, что она призналась мне, что сама положила на него глаз, да вот я, молодая и смелая, дорогу перешла. Я недоверчиво посмотрела на Аллу Спиридоновну, не шутит ли она. Дело в том, что мне в ту пору было около тридцати, а моей начальнице хорошо за шестьдесят, и даже ближе к семидесяти. С Георгием мы находились примерно в одной возрастной категории, и его интерес ко мне был вполне объяснимым и естественным; но то, что амбициозная особа Алла Спиридоновна в своих амбициях продвинулась настолько далеко, меня очень удивило. Однако она не шутила. Она сузила глаза, как делала всегда, когда начинала злиться, но это продлилось всего несколько секунд. Затем она великодушно заявила: «Пользуйся, мне не жалко! – и оптимистически и справедливо заметила: – Их (мужиков) тут на любой вкус! Только не теряйся! А я уж своего не упущу!» Я знала, что Алла Спиридоновна давно разведена и, по слухам, меняла высокопоставленных любовников довольно часто. Выглядела она для своих лет просто потрясающе и могла смело рассчитывать на мужское внимание. Но я никак не ожидала оказаться в роли её соперницы, принимая во внимание большую разницу в возрасте между нами и моё благоговение перед ней в благодарность за её покровительство.

Осознав с облегчением, что неприятность миновала, я любовалась восхитительным зелёным пейзажем, проплывающим за окном.

В апартаментах мы по очереди приняли душ, смыв дорожную пыль и охладив полуденный жар, и принялись, что называется, чистить пёрышки к предстоящему вечеру. Алла Спиридоновна несколько раз продефилировала передо мной в дорогущем заграничном нижнем белье из тонких порхающих кружев, которое выигрышно подчёркивало её бесспорные достоинства секс-бомбы. Увидев мои скромные формы в не менее скромном бюстгальтере и обычных трусиках, она повеселела, видимо, удостоверившись в своём превосходстве состоявшейся и успешной деловой и сексапильной женщины, опытной светской львицы. Она откупорила бутылочку приобретённого или, скорее всего, подаренного кем-то вина, налила мне и пропустила не один бокальчик сама, пока я укладывала волосы. В ту пору они достигали груди и, несколько потемнев после рождения дочери, приобрели глубокий медный оттенок и являлись главным моим украшением.

Я надела маленькое чёрное платье с кружевным болеро, привезённое мне из командировки мужем, мой единственный наряд на выход, и совсем недорогие, но эффектные бархатные чёрные туфли на высоченной шпильке. Образ дополнили чёрные стрелки на глазах и ярко-красная губная помада. Если бы Алла Спиридоновна практически не опустошила откупоренную бутылку, её энтузиазм и дух воительницы-победительницы сокрушился бы от одного взгляда на меня. Но она щеголяла в великолепном изумрудного цвета вечернем платье в пол и пребывала в благодушном настроении и, бегло осмотрев меня, бросила: «А ты неплохо смотришься. По коням!»

Мы вышли.

Торжественный приём проходил в самом сердце Старого города, в великолепном особняке с дорого оформленным овальным залом, из которого можно было попасть в прекрасный ухоженный сад. По сложившейся традиции французского паркового искусства, он имел правильную геометрическую планировку, хотя и не занимал большую площадь. Несколько ровных аллей, сведённых в конус, упирающийся в строго очерченный декоративный бассейн, обрамлённый элегантным цветником из роз. Аккуратно подстриженные деревья и кустарники, образующие живые перегородки в пространстве сада. Стрижка некоторых посадок имела сложную или даже экзотическую форму животных и птиц. Над всей этой красотой висел купол безмятежного тёмного-синего вечернего неба с блистающей на пьедестале ночи золотой царицей-луной, окружённой сверкающими бриллиантами поданными – звёздами.