Елена Смирнова - Судьба ИН-ДЕЙКА, или Олива – дерево внуков. Откровения девушки предпенсионного возраста

В 1943 году в Героевке была высадка легендарного Эльтигенского десанта – освободительной операции, в ходе которой в течение 40 дней советские солдаты вели сражение с немцами. Итогом операции стало начало освобождения Крымского полуострова от фашистских захватчиков. В память об Эльтигенском десанте, поселок переименовали в Героевку.

Что характерно, как только мы прибыли туда, папа сразу стал нам про это рассказывать. Я думаю, что он подготовился заранее дома. Было очень интересно, таинственно и страшно. Даже тогда, мне двенадцатилетней девчонке было жутко от того, что я попыталась представить, сколько людей полегло на этом месте, сколько огня, железа и свинца ушло в эту землю, насквозь пропитанную кровью солдат с обеих сторон. В один из дней папа предложил сходить на гору и посмотреть, что там есть интересного.

Гора была очень высокой, это был крутой склон, заросший травой. На юге мало лесов, там, в основном, степи и искусственные посадки фруктовых деревьев, так, растут иногда редкие кустарники, а обычный вид – это гористая местность, заросшая травой. Поднялись мы туда достаточно быстро, хотя трава была скользкая. Наверху гулял ветер и было видно все вокруг, и море, и поселок, и облака, и корабли. Захватывало дух. День мы выбрали не очень солнечный, поэтому на самой верхотуре было даже прохладно. Мы решили пройти вперед и посмотреть, что лежит на поверхности. Папа сделал на это акцент, он явно о чем-то догадывался. Конечно, мы не были там первыми, но, мне кажется, особо часто туда люди не забирались, если только какие-то поисковые группы, которые в то время уже вовсю работали в местах, где шли бои во время последней войны. Не успели мы пройти несколько метров, как в глаза нам бросилось что-то белое. Это был фрагмент берцовой кости человека. Заметьте, на дворе был 1984 год, с момента окончания войны прошло 39 лет, выросло 2 поколения, а кость погибшего в 1943 году лежала спокойно на травке. Мы с Серегой как-то отпрянули, честно скажу, даже испугались. Папа взял ее в руки, она была сухой и еще довольно крепкой. Мы пошли дальше, папа присел на корточки и стал ворошить траву, через некоторое время в его ладони появилась то ли гильза, то ли пуля. Было ощущение, что начни копать глубже, и можно выкопать останки людей и орудий без особого труда. Идем дальше, папа носком ботинка цепляет что-то коричневое и плоское. Смотрим, это подошва от сапога, при детальном изучении выясняем, что гвозди, которыми подошва была приделана к сапогу спиральные, такие были только у немцев. Нас начинает одолевать дрожь, как от холода, так и от страха. Пройдя еще какое-то расстояние, мы находим фрагмент человеческого черепа с зубами и складную саперную лопатку, наверное, тоже немецкую, у наших таких еще не было. Про гильзы, пули и осколки снарядов я даже не говорю.

…Немного отвлекусь. Вспоминаю свое детство от пяти до двенадцати лет, когда очень популярна была уличная игра «войнушка». Тогда много детей носилось толпами по улицам, никто ничего не боялся, дети гуляли одни без взрослых лет с пяти точно. Играя в войну, уличный коллектив разделялся на 2 противоположных лагеря: «наши» и «немцы». Все хотели быть «нашими», но кому-то выпадало играть на стороне врага, разыгрывали на пальцах. Играли, брали в плен, без агрессии, пыток и издевательств не было. До сих пор слово «наши» в голове. В каждой семье был кто-то, кто воевал, в каждой семье были потери. Старшее поколение не ругало нас за эту игру, наверное, они считали это естественным следствием событий 1941—1945 годов. «Наши» обычно побеждали. Мне кажется, те кто воевал на стороне «немцев» не особо сопротивлялись, все дети хотели, чтобы побеждала правда, справедливость и любовь. Такие вот были у нас игры…

В какой-то момент мы поняли, что устали и надо поберечь силы для спуска вниз. Засобирались обратно. В голове бушевали бои, конечно, в свои 12 лет я мало еще что понимала в этой жизни, но базовые знания о том, что было в 1941—1945 у меня были, был дед, бабушка, которые воевали, был дед, который погиб, был день Победы, который торжественно праздновали каждый год 9 мая и все взрослые плакали. Когда мы пришли домой, папа сказал, что нам повезло, наверное, в земле могли быть мины. В принципе, где-то он был прав. Вот такой у меня папка! Как же я любила его на отдыхе, по-особенному, он всегда был добрым и позитивным.

А самое классное, что он вытворял на море ночью, когда было совсем темно. На небе светила Луна и это было единственной подсветкой. Тогда я тоже была очарована магией лунного света. Так вот, папа набирал в ведро воду, сам заходил в море и обливался этой водой и тело его начинало мерцать мелкими неоновыми точечками. Так развивается планктон, богатый фосфором, и у этого чуда есть научное название – биолюминесценция (дословно – «живое свечение»). Светится море обычно в августе. И папа знал об этом и приготовил нам такой сюрприз. Мы были в некотором приятном шоке, а папа прыгал, пел и бегал по щиколотку в воде, обливаясь мерцающими огоньками, папе было всего 40 лет. Это было незабываемо и такого, к великому сожалению, больше никогда не повторится, по крайней мере, в том составе действующих лиц…

Моя мама, Лариса Михайловна, очень рано стала взрослой. Понятное дело, дети, рожденные сразу после войны, не могли быть эфемерными созданиями. Их родители залечивали раны, восстанавливали нервы и здоровье, подорванные войной, а дети, рожденные от поколения Победителей тоже привыкали к окружающей действительности, в основном, самостоятельно. Родилась мама в январе 1947 года, казалось бы, полтора года назад закончилась война, но в целом, в стране было еще достаточно плохо и тяжело. Бабушка рассказывала, что в родильном доме не всегда хватало дров, чтобы регулярно топить, поэтому роженицы, исхудавшие до состояния «кожа и кости» своими телами, грели своих детей, как могли. Слава Богу, мама родилась здоровой без особенностей, как теперь говорят. Дома у них еще не было, дедушка вернулся с фронта и надо было срочно начинать новую жизнь.

Мой дед, Самойлов Михаил Данилович, 1908 года рождения, родился в селе Кандауровка Чкаловской области, ныне Оренбургской, в многодетной семье. Доживших до солидного возраста было пятеро, четыре брата: Михаил, Иван, Николай, Александр и сестричка Анечка. В те времена, особенно, в деревнях, детей в семьях было много. Дед был старшим, хотя самым маленьким по росту, где-то 165 см с размером ноги 38—39. Как говорится, мал золотник, да дорог. С самого начала парнишка был сметливым и сообразительным. К годам 17—18 его уже готовили женить и заводить свою семью, ибо приходила пора отпочковываться от основного родового ствола и начинать строить свою ветвь. Но Миша был заточен немного под другое. Его мозг хотел развиваться и учиться, пахать землю и ходить на охоту за хорьками, в тех местах это был промысловый пушной зверёк, совсем не входило в его планы. Тем не менее, невесту ему уже подобрали, сыграли нехитрую свадьбу, готовили построить дом или пристройку, чтобы молодая семья спокойно начала свою самостоятельную жизнь. Было это в 1926 году. Возражений не принималось, тогда все решали старшие, молодежь должна была слушать патриарха рода. В данном случае, понятие «слушать» это было не про моего дедулю.