Синтия Д'Апри Суини - Хорошая компания

Но вот этот момент? Он точно не забудется. Как осознать предмет, лежащий у нее на ладони? Ей захотелось кофе. Странно, она больше не пила кофе после того, как позволяла себе чашечку утром; от кофе ее потряхивало. Достав молотый кофе из холодильника и принявшись накладывать его в фильтр, она поняла, что делает. Она призывала свою мать и теток, своих защитниц, которые все уже умерли. Самым верным способом привлечь внимание сестер Манчини – даже с того света – был кофе, на любой стадии приготовления: кипящий в кофеварке, только что сваренный, выдохшийся и пережженный, разогретый в микроволновке. Жизненным циклом чашки кофе пахла материнская квартира. Флора не знала, как они это делают, эти женщины. Они жили на кофе и сигаретах и весь день готовили еду, к которой едва притрагивались. Съедали две вилочки пасты, отгрызали хрустящий уголок от телятины в сухарях, пока стояли у плиты, тыкая в котлеты, шипевшие в чугунной сковороде на масле. Съедали половинку канноли, горбушку хлеба, окунув ее в томатный соус. Клевали. Но аппетит к кофе и сигаретам был неутолим. Она хотела ощутить их рядом, сейчас, когда…

Ну. Сейчас, когда – что?

Если бы кто-нибудь положил перед Флорой фотографию из Стоунема и сказал: «Быстро! Что ты помнишь о том лете?» – потерянное обручальное кольцо Джулиана могло бы и не войти в список. Она взяла фотографию и взглянула на руку Джулиана без кольца. Когда он признался, что потерял кольцо в пруду, то был так расстроен, что в итоге Флора принялась его утешать. Это всего лишь вещь, сказала она, просто золотой обруч. Купим новое. Хотя оба они знали, что, скорее всего, еще долго не смогут втиснуть замену в свой бюджет. Каждый раз, когда она в тот год видела бледную полоску кожи на месте кольца, ей становилось грустно.

Вспоминая то лето, она всегда думала, что до инсульта Дэвида оставалось всего несколько месяцев, и хотя в то время они не могли этого знать, то было последнее лето, когда Марго играла в Стоунеме. Она вспоминала, что тем летом Бен настоял на том, чтобы ставить «Суровое испытание» [5] «Суровое испытание» – пьеса (1953) американского драматурга Артура Миллера, частично основанная на событиях процессов над салемскими ведьмами. Аллегорическое изображение политики маккартизма. , – хотя все стонали и выли, что они уже не на втором курсе, – потому что, напирал он, это прекрасная аллегория того, что происходит в Гуантанамо. В тот год Бен щедро предложил им Маленький Домик на все лето, и они с Джулианом посадили тсуги [6] Тсуга – хвойное вечнозеленое дерево, родиной которого считается Япония. , чтобы немножко затенить и укрыть от посторонних глаз веранду. Джулиан повесил гирлянду на одно из деревьев, что стояло прямо перед входом и было размером с рождественскую елку. Бен настаивал, чтобы Руби каждый вечер на закате включала огоньки, и, поскольку в то лето Руби помешалась на альбомах Фрэнка Синатры, стопка которых обнаружилась в Маленьком Домике, она заставляла всех собравшихся петь хором, подпевая That’s Life . «Кровь Манчини», – сказала Флора Джулиану, когда они смотрели на Руби, голосившую свой собственный текст: «Я был игрушкой, попугаем, стихом, попкорном, чмо, королеееееем» [7] В оригинале – «Я был игрушкой, бедняком, пиратом, поэтом, пешкой и королем». .

Флора помнила, что тем летом «семнадцатилетняя саранча» сидела на стволах со своими пошлыми прозрачными крыльями и жуткими красными глазами – они приводили Руби в ужас. Еще в тот год вокруг пруда поселился миллион древесных лягушек («Что дальше? Язвы?» – спросила Марго), и все, кто мог, ловили их и приносили в горсти Руби, которая держала лягушек – безуспешно – в большом красном ведре. Флора помнила, как Руби в то лето перестала бояться плавать, и когда Флора по вечерам ее укладывала и утыкалась носом в толстенькие складки на ее шее, от нее пахло прудом, чисто и травянисто, с легким подтоном гнили.

Еще то лето было летом Марго и Руби. Как-то днем, когда Флора и Марго смотрели, как Руби играет на веранде с двумя куклами, Марго вскинулась и шикнула на Флору, спросив: «Что она говорит?» Они подобрались поближе, прислушались и посмотрели друг на друга, не веря своим ушам, поскольку звучало то, чему предстояло в то лето стать лучшей историей на вечеринках: пятилетняя Руби произносила текст Марго из «Сурового испытания»: «Джон, я считала себя такой дурнушкой, – говорила одна ее Барби другой. – Мой дом был холоден».

Но пропавшее кольцо Джулиана? Оно не выглядело частью истории, на которую нужно было обратить внимание.

Флора не могла выяснить, с чем именно имела дело, по крайней мере до позднего вечера, потому что Джулиан собирался на вечеринку прямо с работы, и все они ехали к Марго. Она не станет звонить ему на площадку; даже если он сможет взять трубку, будет один и ему удобно будет говорить, это не тот разговор, который надо затевать во время перерыва.

Флора вышла во двор, потому что стены кухни, казалось, ходят ходуном, оскверненные одним присутствием кольца. В кухне ей всегда было так хорошо, с этими распашными окнами и крошечным уголком для завтраков. Флора сидела там по утрам, читая новости, и, когда требовалось, распевалась и делала упражнения для связок. Пила кипяток с медом. Смотрела нелепый спектакль природы прямо за стеклом. Нежные желтые бабочки, всегда летавшие парами, метались друг у друга на пути. Плавные пчелы зависали над лавандой, росшей вдоль дома. Ящерицы показушно отжимались на подпорной бетонной стенке. Яркая розово-оранжевая бугенвиллея, местная распутница, вторгалась везде, где могла. Флора словно жила на задворках киностудии, только все это было настоящее – и ее.

Ее телефон зажужжал, и она бросилась обратно в кухню. Она не собиралась нарочно беспокоить Джулиана, но если он сам позвонит…

Это было сообщение от Марго.

Ты где? Не поверишь, какой у меня выдался денек.

Ну, нас таких двое, подумала Флора. Она не стала отвечать. Зачем ей выслушивать, как ужасно прошло у Марго интервью, ее жалобы на журналистку и, как всегда, негодование по поводу этих-с-телефонами. Марго никогда бы не призналась никому, даже себе, но если она и ненавидела что-то больше мобильных телефонов, то это когда на нее не обращали внимания на людях. Флора видела, как Марго роняла кофе со льдом, притворялась, что споткнулась, повышала голос, чтобы всем пришлось посмотреть, кто это так орет, – только чтобы ее узнали, задержали взгляд, улыбнулись удивленно и подошли.

Флора была не в настроении. Ей нужно было пройтись.

Когда они только переехали в Лос-Анджелес, именно прогулки помогли Флоре освоиться на Западном побережье. Она лучше всех осознавала иронию. «Лос-Анджелес! – с тревогой говорили все вокруг, заслышав о переезде. – Но там столько машин! Смог! Интеллектуальный упадок!» Почти смешно, как реагировало ее нью-йоркское окружение. «Уж лучше вы, чем мы» – это она слышала почти каждый день, хотя многие из ее друзей ухватились бы за возможность получить роль в сериале и для разнообразия заработать настоящие деньги. Поначалу это было забавно, но вскоре стало раздражать.