Дмитрий Емец - Университетские истории

ВАЖНАЯ ДЕТАЛЬ

– Все события этой книги вымышлены и меня никогда не существовало в действительности! – поглаживая седеющую бороду, сказал профессор Щукин.

– И меня не существовало? – нервно проблеял вечно во всем сомневающийся доцент Воздвиженский.

– И филфака? И кафедры русской литературы университета? – каменными зубами размалывая баранку, поинтересовалась ответственный секретарь Маргарита Михайловна.

– Смелое, очень смелое заявление, коллега! – басом сказал заведующий несуществующей кафедрой несуществующий профессор Сомов.

– Нет, не в том смысле. Мы все существуем, конечно, в каком-то смысле или могли бы существовать, но мы все преломились в сознании автора! Поэтому все, конечно, и так, и сильно не так! – сказал Щукин и погрозил кулаком куда-то вверх и в пространство.

Из пространства хихикнули.

– Ну тогда ладно! – примирительно сказал многодетный доцент Мымрин, извечный репетитор и трудяга. – Ведь что, такое, в сущности, литература? Последовательное вычленение в себе отдельных шизофренических личностей с последующим приданием им статуса героев.

ВЕДРО

На кафедре истории русской литературы не было ведра, а полы мыли сами преподаватели по очереди. И всякий раз ведро приходилось просить на юрфаке.

Сомов просил ведро без проблем. Шел на юрфак, пил там чай, брал ведро, покровительственно похлопывал кого-нибудь из юристов по животу и царственно уходил.

Маргарита Михайловна делала еще проще. Открывала окно и громко орала, наплевав на то, что ее слышат все 9 этажей: «Тонь! Ведро есть? Ведро, говорят тебе, давай!» И Тоня с юрфака спускала ей с юрфака ведро на веревке. Если же Тоня не слышала, Маргарита Михайловна стучала ей в окно шваброй. Если Тоня была не в духе или, допустим, читала лекцию по римскому праву, она швабру вырывала и выкидывала. Тогда Маргарита Михайловна шла к Тоне и они там устраивали громкие разборки.

Доцент Югов тоже легко решал проблемы с ведром. Он начинал ныть под дверью юрфака, зудеть, производить противные звуки, двести раз перезванивал в неудачное время и ему давали ведро, потому что он умел доставать и делал это мастерски.

Доцент Кулемышев принес сто справок, что он насквозь больной и ему мыть полы нельзя, а когда с ним стали спорить, он заломал Маргариту Михайловну и с ним решили не связываться.

А вот доцент Воздвиженский ужасно заморачивался. Проблема представлялась ему неразрешимой. Он представлял, как он зайдет на юрфак, как будет произносить слова «Дайте мне, пожалуйста, ведро!», как его не услышат, как ему не дадут ведра. Все эти представления его страшно выматывали и лишали сил. Он грыз ногти, переживал и ведра не просил, а воду носил в пластиковом стаканчике через весь коридор. Ему приходилось ходить так раз восемьдесят, но ему так было проще.

– Слушай, как все сложно! – сказал он Щукину. – Я совершенно не умею просить! И меня грызут все эти представления! А ведь на юрфаке ко мне нормально относятся. И уж если они Югову ведро дали, то почему бы мне не дать? Но все равно не могу переступить через себя! Мне проще восемьдесят раз сходить со стаканчиком, потому что я просто БОЮСЬ попросить. Но ведь это не потому, что я хороший или трепетный, а они плохие. Просто я БОЮСЬ коммуникации.

– А ты просто СПРОСИ! – посоветовал Щукин. – Дадут – хорошо. Не дадут – наплюй!

– Нет, не могу. Боюсь. Все эти представления… – Воздвиженский пошевелил в воздухе рукой.

– Да, – сказал Щукин. – Дико сложная штука жизнь. Чаще всего мы себе изобретаем сложности там, где их вообще нет… Ну так делай, как я!

Сам Щукин мыл полы из аквариума, заявляя, что там улитки, а грязь – это биофильтр.

САМЫЙ ВАЖНЫЙ ЗАКОН

– Самый важный закон любой профессии. Меня научил ему научный руководитель! – сказал профессор Щукин. – Всю жизнь я его придерживался. Его придерживаются также все врачи, все ученые, все юристы и так далее. Я за всю жизнь ни об одном коллеге и ни об одном писателе не сказал плохо. Если мне человек нравится, я говорю: «он хороший филолог». Если меня смущает деятельность какого-то конкретного деятеля, я изо всех сил сдерживаюсь и говорю: «это очень-очень хороший филолог». И все. Это сберегает кучу времени и сил.

В аудиторию заглянул профессор Сомов, который шатался по этажу и понятия не имел, чем ему заняться.

– Это профессор Сомов! Очень-очень хороший ученый! – сказал Щукин.

– Здрасьте! – буркнул Сомов и ушел.

УНИКАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ

– Все заметили, что исчезли дедушки? – спросил профессор Щукин на лекции. – Бабушки еще есть. Их гораздо меньше, чем хотелось бы. Они порой прячутся от внуков, порой тащат все на себе, но они существуют. Их можно еще увидеть. А вот дедушки исчезли. До обидного рано умерли, или развелись и ушли из семьи, или просто никогда их не было. Лично я не видел ни одного своего дедушку. Мои дети видели одного дедушку и очень недолго. И у других то же самое. Если у вас есть дедушка, которого можно обнять, то вы относитесь к двум процентам счастливчиков. «Тойоты» (разных марок и лет выпуска) есть у пяти процентов, а дедушки – у двух человек из ста. Поэтому если у вас есть дедушка, пусть даже слегка ворчливый, обхватите его двумя руками очень крепко и не отпускайте! Это совершенно уникальная ценность!

ДИСБАЛАНС СЕРОТОНИ́НА

Профессор Щукин вошел в аудиторию и посмотрел на студенток.

– Чего вы все такие вялые? Прям никаких лекций читать не хочется! – спросил он.

– У нас дисбаланс серотони́на, дофамина и эндорфина! Вы в свои девяностые годы не знали, что это такое, и у вас все прекрасно выделялось! – хором сказали студентки.

Профессор Щукин подошел к двери, выглянул в коридор и закрыл дверь на ключ. Потом взял забытую электриком дрель, включил ее и мрачно ухмыльнулся. Студентки с ужасом смотрели на него.

– Вот-вот! – сказал профессор Щукин и выключил дрель. – Интерес к жизни появился, не так ли? Это и есть великая тайна девяностых годов! Недостаток серотони́на, дофамина и эндорфина блокируется адреналином!

БЕДНАЯ ЛЕНА

– Что вы думаете о гендерном неравенстве? – сурово спросила аспирантка Лена.

– Я думаю: оно есть! Мужчин однозначно угнетают! Сегодняшняя модель цивилизации уничтожает настоящих мужчин, причем страдают от этого в том числе и сами женщины… – сказал профессор Щукин.

– Что-о? Почему это мужчин угнетают? – вспылила Лена.

– Доказываю пошагово. Кто лучше учится в школе? Отвечай кратко!

– Девочки.

– А на мальчиков в школе что делают?

– Ворчат, кричат или жалеют. А как еще? Они никогда ничего не помнят!