Роман Искаев - Созерцательная фантастика

В этом и состоит наше отличие от учёных, заставивших детские фантазии влезть в тесные одежды науки, когда разведчики ищут чистую мечту. Прекрасную, как сама жизнь и как сама жизнь – неуловимую.

Не поймаю её и в этот раз. Никто не отправит «легенду», «героя», уходящего в отставку, на экстремальную планету. Максимально безопасная последняя разведка.

Нет смысла жаловаться.

Даже зная это, я забыл о предстоящей отставке, о доме возле озера, о жене, ещё не найденной, о детях, похожих на нас обоих, а значит не существующих; забыл о непыльной работе, утренней рыбалке в безмятежном будущем и ежевечернем отдыхе на веранде деревянного дома.

Я видел только её. Здесь, на расстоянии, полную надежд и чаяний, голубую мечту. В ней аккумулировались все мои детские ночные фантазии, находившие волю под открытым небом. Они раньше меня научились летать к звёздам. До сих пор, спустя столько лет, я лишь пытаюсь нагнать их. И, кажется, уже потерял из виду.

Она была прекрасна.

Я убавил увеличение. Планета стала похожа на маленькую перламутровую пуговку, пришитую к чёрной одежке неразговорчивого космоса.

Необходимость в отчёте вырвала из меня слова, так неуместные сейчас:

– Визуальный контакт есть. Наблюдаю планету, эм, – я сверился с картой, – НПНТ 12-471-3 и её спутник. Подтверждаю данные первичного осмотра: спутник один.

Я выстучал на клавиатуре уточнённые координаты объекта исследований и своего местонахождения.

– Принято. Разведчик один, есть ли какие-нибудь осложнения?

– Проверяю.

Я провёл рукой по путеводительной панели. Планета ушла. Растворилась. Исчезла. Свернулась сама в себя и рассыпалась на цифры и буквы данных. Локаторы Глазастика прощупывали её, лишая покрова таинственности.

Один палец щёлкнул по кнопке, другой задал на шкале чувствительность. Дальше началась игра с клавишами, как на трубе, разве что звука не было, а только графики и таблицы на экране. Я включал и выключал локаторы, переводил их в разные режимы работы и отслеживал результат. Можно, конечно, поручить и компьютеру – уж он-то справится на отлично, сомневаться не стоит, но а если то самое «вдруг»?

Вдруг.

Да. Вдруг Жизнь. Разумная. Увидит меня своими средствами обнаружения, услышит, выйдет на связь? А найду её не я, а лишь компьютер. Ему-то всё равно, а вот мне… Нет уж, я сам. Сам проведу всё сканирование.

Я зажмурился. Но не ослеп. Ребёнок, увидевший впервые много-много лет назад взлёт космического корабля вживую, открыл глаза и смотрел изо всех сил. Смотрел и надеялся. Надеялся найти… пускай не мечту! Но что-то особенное, что всегда пытаются найти дети.

Вдруг именно эта планета? Голубая кроша НПНТ 12-471-3. Вдруг она?

Первичная дальняя разведка показала тишину, локаторы ближнего действия подтверждали информацию, полученную ранее большими научными кораблями, лишь незначительно подправляя, уточняя данные. Обычные космические жильцы: пыль, метеориты, астероиды, кометы. Они не опасны, курсы наши не пересекаются, а с остальной мелочью справятся защитные поля Глазастика. Атмосфера планеты не кислотная, термически устойчивая, не агрессивная, подходящая для любых форм жизни, что нам известны.

Один из локаторов показал какой-то всплеск на радиоволнах, но после нескольких повторных попыток – ничего. Всё спокойно, как в моих планах на будущее, однажды вдруг сразу переставших быть просто мыслями.

Надо подойти ближе.

– Тринадцатый, локаторы молчат, был единичный всплеск, но он не повторился. Скорее всего, помехи оборудования. Запрашиваю разрешение начать выполнять облёт. Подтвердите.

Короткая тишина перед ответом:

– Даём разрешение на выполнение плана облёта.

– Так точно, – козырнул я своему отражению в экране бортового компьютера. Глазастик подмигнул мне несколькими всполохами индикаторов.

Тринадцатый – это позывной разведывательной экспедиции, состоящей из двух кораблей, несущих каждый по два разведчика. Обычно большие научные корабли остаются на краю системы, чтобы вести «широкое» сканирование, но здесь им пришлось углубиться внутрь. Кометное облако, окружающее исследуемую звёздную систему, мешало сканированию. Хоть оно и было довольно разряженным, всё равно искажало данные, что очень не нравилось учёным.

Спустя несколько дней сканирования, выяснилось, что в этой системе есть ещё астероидный пояс, за которым и располагаются интересующие нашу разведывательную экспедицию планеты. Не уникально, но работа осложняется. Было решено приблизиться к поясу, затем направить корабли в разные стороны вдоль него, а четырём разведчикам пролететь внутрь.

Мне достались две планеты: вторая и третья от звезды. Самые перспективные. Подозреваю, что так команда выражала мне свою признательность и уважение. Остальные разлетелись обследовать спутники газовых гигантов и четвёртую от звезды – красную, как глаза молодых после бессонной ночи.

В целом звёздная система не представляла собой ничего особенного. Разве что уж очень удобна она была для образования разумной жизни.

– Ну, полетели приятель, – сказал я Глазастику и малым ионным ходом направил его к открытому всем космическим ветрам лику спутника. Первой цели моей разведки.

Космическая колыбель вновь приняла меня в свои объятия.

***

Война!

Даже сквозь бесконечность космоса доносились тревожные вести. Они отскакивали от планет, ударялись о метеориты, расшвыривали космическую пыль, облетали звёзды, ныряли в червоточины, собирались в плотные информационные потоки и неслись, неслись вихрем безмолвные вестники.

Война!

Война!

Завтра!

Через день!

Ещё через день!

Война!

Вся команда слышала о якобы готовящемся мировом конфликте.

Один, другой, понизив голос и косясь по сторонам, осмеливался впервые вслух произнести слово «война». Не зря же оно летело к нам через всю Галактику. Искало цель.

– Война? – переспрашивал я, будто мне не хватало устрашающего воздействия раз произнесённого слова.

«Война! Война!» – вторило эхо вопящей Родины, пробивая корабельную обшивку.

– Зачем? – немного глупо спрашивал я. Сорвалось.

– Зачем? Ха! Чудак ты! «Почему?» – вот самый точный вопрос, – отвечал мне тот из экипажа, кто первым вслух сказал это слово. Остальные, составившие кружок вокруг него, предосудительно смотрели на меня.

– Почему?

– Именно, «почему», а не «зачем»! Ресурсы! Опять не поделили ресурсы колоний, всё просто! – слышал я многозначительный ответ, объясняющий всё в нашей пыхтящей на ухабах жизни.

– Да-а, – протягивал я и махал рукой.

Так я уходил от всяких разговоров о войне. Не моё, да и не может она быть настоящей здесь, посреди такого целостного, оттого прекрасного, безмолвия Космоса. К тому же – разве у нас мало ресурсов? Да их с лихвой хватит на тысячи, и тысячи, и тысячи лет. Может быть, даже миллионы.