Марина Столбунская - Свободное падение

Она молчала, прикидывая, что ей сейчас сорок четыре года и если к ним прибавить двадцать, получится шестьдесят четыре. Это большой срок, но, может, хотя бы десять лет у нее еще будет, чтобы умереть счастливой. Грач не торопил, лишь смотрел в ее зеленые глаза своим проникновенным взглядом.

– Хорошо, я заказываю Ларису, – разобравшись с сомнениями, твердо ответила она.

– Ларису? – он изумленно поднял брови.

– А то ты не знал! – Вика скривила презрительную ухмылку.

Мужчина улыбнулся в ответ и лукаво сверкнул сапфирами своих глаз.

– Так оформляем? Точно решила? – уточнил он на всякий случай.

– Да, Грач. Я подтверждаю свое решение. Лариса, – обреченно кивала она головой.

– Заметано!

Вика бросила взгляд в окно. Снегопад прошел, оставив после себя на асфальте грязную мокрую жижу, по ней вразвалку расхаживали праздные туристы. Она знала, что когда повернется, Грача уже не будет, а изменить ничего уже нельзя, но была спокойна.

В кафе ввалилась шумная толпа иностранцев во главе с девушкой-гидом, которая жестикулировала и громко что-то рассказывала им то ли на китайском, то ли на японском языке. Вика не стала разбираться и поспешила удалиться.

Звуки бодрящей ритмичной музыки смешивались с лязгом силовых и шуршанием кардиотренажеров. Сосредоточившись на ваянии идеальных мускулов, в зале с энтузиазмом потели люди. Это скульптору нужно несколько дней, чтобы слепить рельефное тело, а в реальности человеку требуются непрерывные тренировки не меньше трех раз в неделю, а некоторым и больше. И не год, не пять, а всю жизнь. Стоит пропустить хотя бы небольшой срок и все, форма потеряна. Но удовольствие наблюдать в зеркале свое совершенство с лихвой перекрывает все те усилия, что приходится прикладывать. А сокращение тренированных мышц и ровное дыхание, когда ты можешь бегом подняться по лестнице? А завистливые взгляды? И зал шумно делал вдох и выдох в такт движениям тела, лишь изредка раздавался занудный голос какого-нибудь инструктора, старающегося изо всех сил угодить заказавшему индивидуальную тренировку клиенту.

Собрав роскошные кудри в тугой пучок, облачившись в облегающий точеные формы спортивный костюм и закрыв уши от внешнего шума наушниками, в которых играла любимая музыка, Вика плавно уходила в чертоги своей души. Монотонный бег на эллиптическом тренажере был для нее сродни медитации. Ближайшие сорок минут ее сердце будет чуть быстрее разгонять кровь, когда пульс увеличится до 130 ударов в минуту, тело разогреется, а благодарные за такую возможность поработать мышцы будут приятно сокращаться, ускоряя тренажер до 9,5 километров в час.

Ритм и ровное дыхание в такт движениям постепенно отключали сознание и включали подсознание, в котором вспышками возникали картинки прошлого, настоящего и желаемого или возможного будущего. Все лишнее отметалось, оставляя лишь самое важное, не о туфлях и перчатках, а о потаенной глубине души.

«Я матрешка, и суть в самой маленькой, которая уже не раскрывается. Постоянно окруженная людьми, я чувствую одиночество, ведь никому не интересно так глубоко копать, даже тому, кто делит со мной постель. Что это было сегодня? Жест отчаяния или продуманный план? Я могу построить логическую цепочку, значит, план. Итак, мне сорок четыре года, и мой муж мне больше не нужен, уже давно. Значит, развод и одиночество, которое я позволить себе не могу. Какие у меня шансы встретить новую любовь? Нулевые. Мужчины моего возраста выбирают девушек моложе меня лет на двадцать, а более старые мне неинтересны. К тому же сердце мое уже занято, и именно тем человеком, который давным-давно вскрыл все мои ложные оболочки и добрался до сути. Он единственный, по-настоящему и преданно любящий меня».

Сердце застучало чуть сильнее, дыхание сбилось – Виктория, как наяву, видела тот день, что все изменил.

Еще с вечера тянуло живот, но она подумала на обычную историю и не придала значения. Без чувств, механически попрощавшись с мужем, уезжавшим сегодня днем в командировку, Вика отправилась на работу. От одного воспоминания о том, что было дальше, ее передернуло. Никогда она не забудет смешение чувств страха и стыда от того, что ее рвало в офисном туалете, как она стояла у раковины, глядя в зеркало на свое бледное, покрытое мелкими каплями холодного пота лицо. Решив, что это отравление, Виктория отправилась домой лечиться, а возле парадной столкнулась с мужем, выскочившим из нее с дорожной сумкой.

– О, Вика, ты чего вернулась? – она смутно слышала его вопрос и, что-то пробурчав в ответ, отмахнулась. – Да у тебя температура! – он трогал ее лоб, нервно поглядывая на машину, которая его ждала.

– Все в порядке, отравилась. Выпью лекарство и полежу. Езжай уже.

– Ты точно справишься?

– Да, – нетерпеливо отмахнулась она от мужа.

– Мне просто очень нужно ехать, – мямлил он, испытывая угрызения совести.

– Все нормально, – она постаралась ему улыбнуться, чтобы отвязаться. – Тебе и не нужно оставаться, если что, я позвоню Ларисе.

– Да, позвони, обязательно. Выздоравливай, – она его уже не слышала, закрывая за собой дверь.

Дальше воспоминания были нечеткими и представляли собой смутные картинки, похожие на обрывки киноленты. Она глотала какие-то таблетки от отравления, от температуры, от боли в животе, которая с каждым часом все усиливалась. То холодно, то жарко, Вика металась на кровати, пытаясь найти позу, в которой ей будет не так больно. Сознание размытое, чувство времени потеряно. Иногда она забывалась на несколько минут, но скоро опять боль заставляла ее стонать и ворочаться.

Который уже был час, Виктория не знала, но она вспомнила, что надо позвонить Ларисе, потому что таблетки так и не помогли. Холодными, противно липкими, дрожащими руками она набрала ее номер, но подруга не отвечала.

– Что случилось? – в тот момент, когда Вика уже хотела завершить звонок, раздался тревожный голос Федора. Сквозь смутное сознание она подумала, что странно вместо приветствия задавать такой вопрос.

– А Лариса? – она не узнала свой голос, таким жалким он ей показался.

– Она спит. Два час ночи. Телефон был на беззвучке, я случайно увидел. Что с тобой? – тревога в голосе Федора только нарастала.

– Мне плохо, – Вика облизала пересохшие губы. – Живот болит, температура. Отравилась.

– Я сейчас приеду. Жди, – его голос стал тверже, но тревога не ушла.

– Ключи захвати, у Ларисы есть запасные. Я не смогу открыть, – из последних сил пробормотала она.

– А Матвей?

– В командировке, – Вика прервала звонок, не было сил что-то еще говорить, но теперь она могла больше не думать и отключиться. Федор точно знает, что надо делать, и живут они с Ларисой недалеко. И боль вроде бы стала стихать. Она то ли задремала, то ли потеряла сознание.