Марат Валеев - Бог есть!

Агитировать за него приезжал сам Ходорковский; он в красках и с ошеломляющими цифрами в руках расписывал, что ждёт Эвенкию в ближайшие несколько лет… Все перспективы связывались с нефтью: её запасы в Эвенкии не уступают западносибирским месторождениям, и никто не брался за них пока всерьёз потому, что они трудноизвлекаемы, требуют особого подхода, и ещё нет здесь никакой соответствующей инфраструктуры.

Ходорковский заверял, что Эвенкию ждут миллиардные инвестиции, и после строительства нефтепровода эвенкийская нефть буквально хлынет на внутренний и внешний рынки, и бюджет округа, естественно, перестанет зависеть от унизительных дотаций, а эвенкийцы заживут наконец на широкую ногу. Да мы бы за чёрта с рогами проголосовали, только бы наконец кто-то всерьёз взялся за эвенкийскую нефть. Так в округе утвердился губернатор Борис Николаевич Золотарёв.

И свершилось долгожданное чудо: впервые за последние годы в полном объёме были закуплены и завезены все энергоносители, и зима 2001—2002 годов прошла без отключений света. Дальше в Туре была построена центральная котельная с теплообменной системой, к которой были подключены и некоторые другие котельные поменьше, и проблемы с теплом в большинстве домов туринцев тоже ушли в прошлое. Мы это почувствовали по своей квартире: я уже мог ходить по квартире зимой в майке, хотя одна стена на кухне у окна в особо студёные дни промерзала насквозь. Оказалось потом, что это просто воробьи повыщипывали кое-где между брусьев уплотняющую паклю себе на строительство гнёзд – дом наш не был покрыт снаружи ни сухой штукатуркой, ни вагонкой.

ГУБЕРНАТОР-РЕФОРМАТОР

Золотарёв также ещё успел построить в Туре целый посёлок из двухэтажных многоквартирных благоустроенных домов, в общей сложности больше чем на сотню квартир. Хотя и всего лишь сборные, однако из-за дорогостоящих коммуникаций, средств благоустройства в квартирах они стоили не меньше красноярских.

Конечно, бесплатно такое жильё никому не давали, но большую часть оплаты стоимости этих квартир в «царской деревне», как тут же окрестили туринцы новый микрорайон, брал на себя окружной бюджет. И мы имели возможность выкупить там «полуторку» – большую не давали, всё было распределено ещё на стадии строительства, – и покинуть свою частично благоустроенную трёхкомнатную квартиру. Но мы уже засобирались на материк, да и привыкли к своей большой квартире, которая благодаря нашим самостоятельным мерам (установка слива, ванны, крана для забора технической воды из системы отопления) стала относительно комфортной в условиях Туры, так что решили не дёргаться.

А ещё Туру – впервые за всю её историю – покрыли асфальтом, с улиц и дорог наконец исчезла эта вечная непролазная грязь. Зашевелилось строительство и в других населённых пунктах Эвенкии. Стремительно прошла компьютеризация округа, стало возрождаться оленеводство (за годы перестройки и последующих кризисных лет от эвенкийского тридцатитысячного стада к тому времени осталось всего две с небольшим тысячи голов домашних оленей – не видящие зарплаты оленеводы соревновались в пожирании этих бедных животных с расплодившимися волками, не отстреливаемыми годами также из-за безденежья). Оленей закупали на соседнем Ямале и завозили их в Эвенкию самолётами!

А самое главное – начали разворачиваться работы на нефтяных и газовых месторождениях. Короче, деньги в Эвенкию сыпались как из рога изобилия. Конечно, были у Золотарёва как у человека и как у руководителя определённые недостатки (покажите мне того человека, у кого их нет!), но ему всё прощалось за то, что он делал для Эвенкии. И, при мощной поддержке своего сюзерена, он сделал наверняка бы ещё больше. Но чёрт дёрнул Ходорковского ввязаться в политику…

Как только он оказался в кутузке за моментально найденные следственными органами экономические и просто уголовные преступления, разделались и с его компанией «ЮКОС».

ВСЕ, МЫ – НА МАТЕРИК!

И всё, лафа для Эвенкии кончилась – тех денег, что дождём сыпались на неё в течение нескольких лет, уже не стало. Перед округом опять замаячила безрадостная перспектива «полуголодного» существования на дотации из центра. И Золотарёв, до этого яростно выступавший против начавшейся кампании укрупнения регионов, круто развернулся на сто восемьдесят градусов и уже не только не препятствовал объединению Эвенкии с Красноярским краем в качестве муниципального района, но и способствовал ускорению этого процесса, что и произошло в 2005 году. За это федеральный центр и край обещали эвенкийцам обеспечивать тот объём бюджета, который был достигнут при Золотарёве, и, надо отдать должное, слово своё они сдержали.

А мы со Светланой и с нашим котом Тёмой смогли выехать на материк лишь спустя шесть лет, уже не один год будучи пенсионерами. Замены нам не было, и мы все эти годы вместе со своими коллегами продолжали готовить выпуски уже не окружной, но районной газеты «Эвенкийская жизнь», рассказывающей обо всех происходящих в регионе преобразованиях и событиях.

Сейчас же я стал настоящим, неработающим пенсионером, и у меня появилось время, чтобы рассказать о том, что же происходило все эти годы под крышей моего дома – вернее, под крышами, поскольку их у меня случилось много, – и что это были за дома. Что я и сделал с большим удовольствием. Надеюсь, что похожее чувство испытал и ты, мой дорогой читатель, знакомясь с этими записками.

В конце 50-х, осенью, мои родители почему-то сорвались с места – мы тогда только начали обживаться в Казахстане, да, видать не совсем удачно, – и уехали на северный Урал, в Краснотурьинск.

Там жили наши родственники, причем, папин двоюродный брат был женат на маминой старшей сестре. У них была просторная трехкомнатная квартира в трехэтажном каменном доме сталинской постройки, в которой они нас временно и приютили. Помню, что их там самих было четверо (родители и две дочери, мои кузины), да нас столько же – у меня был еще и младший брат. Но жили, что называется, хоть и в тесноте, да не в обиде.

Приближался новый, 1959-й год. Не знаю, откуда я знал про новогоднюю елку – в своей деревенской школе на ней еще не успел побывать, потому что только начал учиться в первом классе, а здесь, в Краснотурьинске, меня в школу почему-то не устроили, так что мне была уготована участь второгодника поневоле, – но вот знал, и все тут. Скорее всего, из запавших в детскую мечтательную душу картинок букваря.

Побывать на елке в городской школе, в отличие от моих сестренок, мне не светило. Но, может, хотя бы дома наши общие родители поставят красавицу-елку и украсят ее, как полагается, всякими блестящими и разноцветными игрушками?