Александр Козлик - Криминальные будни Ленинградской милиции. Дела давно минувших дней

В конце концов директору фабрики Ларисе Сергеевне Тихомировой стали регулярно сообщать из ОТК (отдел технического контроля) о том, что на участке №4 выявляются нарушения при кройке шкурок. Тогда она приняла решение провести внезапную проверку. Проверка установила, что имеются нарушения почти по каждой шапке. Комиссия решила проверить шкафчики, где переодеваются рабочие, и обнаружила у старшего мастера Ловиловой пластину шкурки и небольшие куски меха, которые обычно сдаются в утиль.

Это было ЧП для фабрики. Директор тут же пригласила к себе секретаря парткома Надежду Дмитриевну Николаеву, начальника цеха Тамару Ивановну Сергееву и саму виновницу «торжества» —Лидию Михайловну Ловилову. Разговор пошел на повышенных тонах, и тут Ловилова не выдержала: расплакалась и призналась, что она из кусков шкурок сшивала пластины, их заменяла на целые, из которых потом шила шапки и продавала. Она готова выдать похищенное и больше никогда не совершать кражи.

Секретарь парткома и начальник цеха тут же отправились на машине домой к Лидии Ловиловой, где та выдала шапку, о чем был составлен акт.

Ловилову отругали, но в милицию заявлять не стали. Однако через некоторое время в кабинете мастера участка Митрофановой обнаружили новую шапку. Опять вызвали Лидию Ловилову к директору, и она призналась, что подложила шапку Митрофановой.

О случившимся на фабрике уже знали все, было принято решение передать материалы в ОБХСС. Скрыть и оставить безнаказанной Ловилову было невозможно.

По данному факту возбудили уголовное дело, в процессе расследования которого было установлено, что старший мастер участка №4 Лидия Михайловна Ловилова в течение 1986—1987 годов неоднократно совершала хищение скроя меховых шапок, заготовок велюра и готовые головные уборы. За тот период времени, что удалось доказать, ею было похищено два головных убора из шкурок ондатры стоимостью 282 рубля, скрой мужского головного убора из крашеной белки стоимостью 68 рублей 20 копеек, скрой мужского головного убора из ондатры стоимостью 75 рублей 80 копеек, 8 заготовок велюра стоимостью 73 рубля. Всего было похищено на общую сумму 506 рублей 60 копеек.

Следствие квалифицировало действия Л. М. Ловиловой как хищение государственного имущества путем присвоения, растраты и злоупотребления своим служебным положением по ч. 2 ст. 92 УК РСФСР.

Куйбышевским районным народным судом города Ленинграда Лидия Михайловна Ловилова была осуждена к 3 годам лишения свободы условно.

Октябрь 1973 года выдался в Ленинграде дождливым и промозглым. В казарме было тепло. Рядовому Николаю Рябинину предстояло на следующий день заступать в наряд. Прозвучал отбой, он улегся на койку, закрыл глаза и попытался представить себе «гражданку»: что он будет делать, куда пойдет учиться, или, может, даже и женится, ведь его ждала из армии любимая девушка. Но с соседней кровати бубнил на ухо Петя Севастьянов, большой любитель всяких ужасов. Чуть ли не после каждого отбоя он ухитрялся начать какой-нибудь кошмарчик. Вот и в этот раз, как только улеглись, Петя стал рассказывать, как они с приятелем пошли в лес, и вдруг все вокруг них потемнело, откуда-то стал наползать туман, стало стихло, даже птицы перестали щебетать. Петра и его приятеля охватил ужас, земля под ногами стала дрожать, они упали на колени, и перед ними неожиданно возникла темная масса…

Николаю надоело слушать Петра, и он сказал, что хватит бубнить, надо спать, потому что завтра заступать в наряд. И повернулся к нему спиной. Севастьянову ничего не оставалось кроме как утихнуть. Вскоре оба уснули.

…Разбудил Николая ставший уже привычным крик: «Подъем! Выходи строиться!». Николай по привычке быстро оделся и выскочил на улицу. Зарядка, завтрак, построение, смена наряда.

Войсковая часть, в которой служил Николай Рябинин, находилась в поселке Мурино под Ленинградом. Пост, на который заступил Николай, был складом, находившимся в самом отдаленном месте войсковой части. Каждые два часа постовые менялись, время шло. Вот уже осталось отстоять только ночь, а там уже и сменят!.. В час ночи сержант Сергеев повел Николая на пост, но, не дойдя до него где-то с полкилометра, сказал: «Давай по-быстрому меняй, а я здесь постою, надоело уже бегать». Николай пошел один. Моросил мелкий дождь, ветер злился и гнул к земле. Николаю почему-то стало жутко, он вспомнил рассказ Севастьянова – и тут неожиданно перед ним появилась непонятная темная масса! Она стала надвигаться прямо на него. Николай остолбенел, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а темная масса надвигалась… И последнее, что он увидел перед собой, была рука с большим ножом.

Сержант Сергеев постоял минут десять. Никого не было, и он стал кричать: «Ей, вы где?». Тут из темноты и вынырнул сменщик Рябинина Авдеев.

– Ну что, все в порядке? – спросил Сергеев.

– Да, – ответил Авдеев, хотя и не видел Рябинина, и не сменился, как положено по уставу.

Он ушел с поста пораньше и ждал смены – недалеко от того места, где обычно останавливался сержант.

…Прошло два часа, и, захватив сменщика Иванова, Сергеев направился на пост. Не доходя до поста, опять отправил солдата менять Рябинина и стал его ждать. Прошло десять минут, пятнадцать, никто не приходил. Разозлился Сергеев и сам пошел на пост искать Рябинина. Подошел к посту и услышал, как кричит Иванов: «Стой! Кто идет?» Сержант Сергеев сказал пароль, подошел к рядовому Иванову и спросил:

– А где Рябинин?

– Не знаю, – ответил Иванов, – я подошел, а его не было.

– Чего же ты стоишь? Пошли искать! – сказал Сергеев и направился вдоль ограждения.

Метрах в десяти от будки Сергеев увидел что-то темное на земле. Он подошел ближе, посветил фонариком и увидел лежащего Рябинина. Лицо его было все в крови, и отсутствовал автомат с двумя магазинами и 60 патронами.

Сергеев тут же объявил тревогу, был поднят в ружье весь состав, стали искать преступников, но обнаружить никого не удалось. Через час на месте преступления были следователь военной прокуратуры, оперативники убойного отдела Главка, дежурное руководство военной комендатуры и так далее. На теле Рябинина эксперты обнаружили 22 ножевых ранения…

Преступление было совершено накануне 7 ноября, всенародного праздника. Должен был состояться парад, народное гуляние, а тут убийство и похищение оружия. Еще перед этим в Москве произошел взрыв в Мавзолее Ленина, потом похищение оружия и попытка угона самолета. Все это укладывалось в версию подготовки террористического акта против государства.

Ноябрьские праздники… Это ведь действительно для людей был праздник, не так, как сейчас. Люди с раннего утра выходили на демонстрацию: собирались в колонны и шли на Дворцовую площадь. Пели песни, танцевали, немножко выпивали, было холодно. А после прохождения мимо трибуны собирались у кого-либо в гостях, реже в ресторанах – и продолжали отмечать. Что было у преступников на уме, никто не знает. Может, решили применить похищенное оружие для того, чтобы уничтожить правительство города Ленинграда? Или был план расстрелять людей во время демонстрации?..