Дара Преображенская - Послание. Часть 3

Она уже и пельмени поставила вариться.

А затем я должна обязательно позвонить в Санкт-Петербург, чтобы поздравить отца и сводного брата с наступающим.

Что же я им пожелаю?

Всё, как обычно, из года в год: счастья, здоровья, успехов в учёбе и карьерном росте. Интересно, вкладываем ли мы какой-то особый смысл в эти слова, или повторяем их, как нечто давно заученное, вызубренное?

Мусор….

Я непременно должна его вынести, ведь существует же такая примета, что всё неприятное, всё лишнее должно остаться в старом году, чтобы Новый Год начать «с чистого листа».

Я почему-то верю в приметы. Хорошо это или плохо, я не знаю, просто верю и всё.

Я наспех набросила на себя куртку с капюшоном, даже не потрудилась надеть зимнюю меховую шапку, потому что выбрасывание мусора по моим расчётам займёт минут пять, не больше, тем более мусорные баки стоят практически возле самого подъезда, их даже из окна кухни видно.

Что-то задержало меня в комнате. Я инстинктивно схватила пульт от телевизора, голубой экран ожил. В нём замелькали любимые герои «Иронии судьбы», всегда смотрю этот фильм на 31-е декабря.

Барсик лениво потянулся, открыл свои кошачьи глаза, зевнул пару раз. Однако Русси вела себя как-то неспокойно. Своим ртом она зацепила мусорное ведро за ручку и подошла впритык к выходной двери. Я удивилась.

– Русси, разве ты идёшь со мной?

Её преданные собачьи глаза словно каждый миг и секунду твердили: «Что ты спрашиваешь? Разве не понимаешь?»

– Что ж, пошли, – произнесла я вслух, – как раз короткая прогулка не повредит нам обоим.

Я выхватила у неё ведро, бросила последний взгляд на квартиру слипшимися от недолгого сна глазами.

Почему я так вела себя в тот вечер, я не знала.

Очень часто люди не в состоянии объяснить свои поступки, они ведут себя так или иначе просто потому, что возможно каждое их действие уже запрограммировано где-то в Беспредельности. Иначе, какое же ещё объяснение этому может иметь место?

Мусорные баки стоят действительно чуть ли не под самым носом. Жители нашего дома одно время даже собирались писать коллективную жалобу по этому поводу в офис жилищной конторы. Дескать, докучают бомжи. Затем всё это незаметно утихло, улеглось, словно вода от незначительных возмущений становится рябью, а затем вновь гладью, будто ничего и не было.

Бомжи, по сути, несчастные люди, которым нужно чем-то питаться, хоть и с помойки. Правда, никого это не волновало. Погодка стояла морозная, ты делаешь полный вдох, и от твоего рта отходит густой пар. Минус двадцать пять, не больше, если не меньше.

Я поёжилась, посмотрела на знакомые мусорные баки. Два из трёх баков были закрыты, третий открыт, однако никаких бичей и бомжей вокруг не было. Возможно, они предпочли так же, как и нормальные люди, встретить Новый Год. Однако последующая увиденная мной сцена заставила меня встать, словно я была в ступоре, не доходя нескольких метров до баков.

Какая-то фигурка в малиновом драповом пальто и серой вязаной шапке стремительно направилась к мусорному баку без крышки, постояла возле него минуты две, вытащила из кармана пальто что-то белое, или конверт, или сложенный под конверт лист бумаги и выбросила его в бак. Затем, не оглядываясь по сторонам, фигурка побежала прочь.

– Подождите! – хотелось мне крикнуть, – Это же мой сон!

Разве можно вторгаться в чужие сны? Это некрасиво! Неправильно! Не этично, в конце концов.

Да, увиденное мной, в точности повторяло картину моего сна.

Нет! Нет! Этого не может быть!

Это же мой сон.

Сон, не больше.

Я встряхнула головой, ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что всё происходившее со мной, было наяву.

Сложенный вчетверо лист бумаги лежал сверху на груде мусора. Я взяла его, развернула.

Русси, как сумасшедшая, выхватила у меня лист и понеслась за уходящей фигурой в малиновом пальто.

Я, открыв рот, смотрела ей вслед, и никакие мысли не приходили мне на ум.

А что если….

А что если Русси тоже член Братства Огня?

Не может быть….

Почему не может?

– Эй! Девушка! Постойте! – закричала я.

Однако девушка в вязанной серой шапке только ускорила шаг, оглянулась, но не остановилась.

Через минуту она скрылась за углом, и я потеряла её из вида.

Русси, виляя укороченным хвостом чистокровной породистой долматинки, вернулась чуть позже.

По её виду можно было сделать вывод, что Русси одолевала нечеловеческая печаль.

– Русси!

Я встала на корточки, погладила собаку по её пятнистой спине, посмотрела в её преданные собачьи глаза.

– Русси, так ты тоже «из наших»?

Русси заскулила и откинула назад свою собачью морду.

Моим глазам представилась удивительная картина: сияющий огненный круг на шее Русси. Он переливался разными цветами, словно играющая радуга.

Значит, Русси тоже входит в священное Братство огня!

О, Боже!

Я нежно во второй раз коснулась её гладкой шерсти и провела рукой по приятной на ощупь бархатистой поверхности. Её глаза, казалось, говорили мне: «Спасибо, что ты понимаешь меня, дорогая».

Я посмотрела вдаль, где растворилась фигурка незнакомой девушки в малиновом драповом пальто. Затем развернула лист бумаги и начала читать.

Почерк был довольно аккуратным, но складывалось впечатление, будто писавший (а точнее, писавшая письмо) спешила, потому что некоторые слова были неразборчивыми.

«Мне никто не верит. И я не могу никому сказать об этом. Никто не верит, что я прилетела с самой планеты под названием «Сириус».

…Сириус…

Что это?

Звезда?

Она очень яркая. Нечто вроде Солнца, только от неё распространяется холодный свет. Всё здесь мне кажется странным, непонятным, каким-то даже безрассудочным.

И это так и есть.

Земляне – это те люди, с которыми я сталкиваюсь ежедневно, они среди меня, они окружают меня, они рядом.

Но, тем не менее, я одна.

Я одна….

Среди них….

Когда я гляжу в небо, в его глубокую синь, я вижу, я чувствую, что оно не мёртвое. Нет. Там обитают какие-то светлые существа, которые постоянно общаются друг с другом. Только никто их не слышит, но они есть.

Они точно есть. Я это знаю наверняка. Иногда я их вижу, иногда нет. Порой я вижу каких-то незнакомых существ с очень светлой кожей, которые утверждают, что они с Сириуса. Они высокого роста, и у них большие глаза, в которых отражается само Небо и Солнце.

Иногда мне кажется, что моя личность раздваивается, и я – не я, а кто-то другой с огромной мудростью и ясным пониманием Жизни.

А я – всего лишь одинокая никому не нужная девушка, ищущая свой путь и не могущая найти его.

Говорят, самоубийство – великий грех. Но с другой стороны, как мне жить с тем, что я чувствую и испытываю?

Куда деть эти воспоминания, которых, возможно, никогда и не было и не будет?