Александр Бабин - Тихушник возвращается

– Это понятно, напиши сто версий и все они основные. Я тебе вчера не сказал, что фужер, из которого пил судья, именной, в смысле на нем написано слово «тесть», как и на других: «теща», «жених», «невеста». Свадьбу вел тамада, видать, по сценарию так задумано. Тут берут сомнения, а если фужер обработали ядом еще до того как поставить его на стол? Ведь из бутылки, из которой наливали шампанское судье, пили и другие гости. Опять же, судья отбросил копыта не в начале торжества, времени достаточно прошло, или яд применили долгоиграющий? – задумчиво высказался Ермаков.

Семенов после его слов заерзал на сиденье:

– Это уже интереснее, круг подозреваемых отравителей сужается! Я бы разделил мотив преступления на три категории, первая, и я думаю, она основная, коррупционные дела судьи. Не может быть, чтобы он в них не был замаран. Вторая – семья, много к ней вопросов. Не исключаю, что у жены любовник, дележ наследства тема щепетильная. И в довесок третья – это люди, лично осужденные покойным, затаившие на него обиду. Тут сразу скажу, эту версию впиши в план оперативно-розыскных мероприятий, чтобы замазать глаза начальству. Сейчас твой бандитский отдел с проверками в хвост и в гриву затормошат. Тот же прокурор Шувалов, друг судьи, с тебя снимет живьем кожу! Выговором не отделаешься. В кабинет принеси раскладушку, спать на ней будешь. Бывал я в твоей шкуре и не раз, – проговорил Семёнов вздохнув. – Первое время нужно продержаться, но чувствую, одним убийством судьи это дело не закончится.

– Подсказала твоя интуиция или так, наобум сказал? У оперов с потусторонними мирами дела не катят, на медкомиссии спишут со службы. О таких вещах вслух не говорят. Знавал я одного опера, он после очередного выговора сильно забухал, придя на службу, просил коллег срочно пойти к нему домой, у него в квартире черти поселились, и все с ножами. Обнесет их святым крестом, они от него отступают, как шведы под Полтавой, три дня их крестил, отбивался. Меня больше всего волнуют оперативные мероприятия по технической части. На свадьбе в кого пальцем не ткни – все со связями. Они не простые жулики, а жулики-интеллигенты, с мозгами и с большими деньгами. К ним тихо не подступишься, наши братья – менты сразу им стуканут, что их слушают компетентные органы. Предателей среди оперов хватает – миром правят деньги.

– Я уже тебе говорил, поговори с женой покойного, проникнись ее горем. Время только не тяни, пока она от траура не отошла. Похороны все равно дня через два, не раньше, по горячим следам оно как-то веселее раскрывать преступление. Когда она успокоится, слово из нее не вытянешь. По закону полагается досмотреть жилище потерпевшего, но вся власть в руках прокурора, разрешения не даст. Интересно бы было покопаться и в его документах, тот же смартфон, ноутбук просмотреть. Попроси вдову, может, что и покажет.

Ермаков молчал.

– Папандопуло из Одессы, ты чего молчишь, как рыба об лед? – Семенов подколол его репликой героя из советского фильма «Свадьба в Малиновке».

– Думаю над твоими словами, сосредоточиться не могу. Слушай! – восторженно прокричал Ермаков. – Ты говорил, не можешь придумать название к своему роману, идею подкину, притом бесплатно, назови его «Тихушник возвращается».

– Кто обзывается, тот сам так называется! Детство вспомнил? Вот обижусь, не буду тебе помогать, крутись, как хочешь, – заулыбался Семенов.

– Хм! Кличку «Тихушник» не я тебе дал, а твои сослуживцы, а жулики ее подхватили! Недавно встречался со смотрящим, вспоминал тебя добрым словом, говорит, праведным опером ты слыл у блатных. Еще пошутил: из общака выделит деньги иконописцу, чтоб твой лик написал, икону отправит в зону зэкам, святым скоро станешь. Главное, обиду на тебя не затаил, хотя ты его крестника на нары отправлял, говорит, по-людски с ним поступил, высказал слова: «Кошка ловит мышей, а они от нее убегают».

– У правильных жуликов эта поговорка как у офицеров царской армии «честь имею», тоже ее чтят, только она у них воровская. Если опер все делает по закону, то обиды у воришек на него быть не должно. Но правильных воров сейчас единицы остались со времен старой гвардии. У молодых бродяг, как они любят себя называть, в глазах только деньги. Выберу время и к нему заеду, вспомним молодость. Может, что расскажет нового о криминальном мире. Для написания романа мне нужны впечатления, и он их восполнит.

– Как на счет делового предложения! Давай я в твоем романе буду как бы главным героем, тем же Шерлоком Холмсом, а ты сойдешь за доктора Ватсона. Пишешь мою биографию, между делом суешь нос в мои дела, иногда помогаешь, а где и мешаешь, чтоб читателя держать в напряжении. И не надо ничего придумывать с тем же покойным судьей. Чем не сюжет?!

– Ничего нового ты мне не открыл, не почивать тебе на лаврах литературы! Писатели еще до твоего появления на свет использовали этот прием в своих произведениях.

Ермаков, включил смартфон, посмотрел на экран:

– Фёдырыч, время поджимает бегу на доклад в ФСБ, потом на исповедь к генералу.

– Ты когда купишь себе часы, хотя бы китайские, или тебе их подарить? Время высматриваешь на смартфоне. Не солидно начальнику бандитского отдела не иметь котлов. Выезжать на стрелки без часов и без златой собачьей цепи как-то не катит! И кто ты после этого? Бомж из подворотни!

– Вспоминаешь свои оперские годы. Хоть я и ношу полковничьи погоны, а в кабинете штаны не протираю, с операми выезжаю на задержание жуликов. А с часами на руке одно расстройство, вдруг кого-нибудь нечаянно «поглажу» по голове, разобью.

– Купи карманные, их не разобьешь.

– А зачем операм котлы, встаем с петухами, рабочий день ненормированный, а вот зарплата фиксированная. Тебе ли не знать, руководство страны ментов не любит, голь перекатная! У них в любимчиках судьи с разными прокурорами и фейсами, вот у кого полные карманы денег. И у этих ребят бандитские пули свистят за окнами кабинета – не работа, а детский сад!

Семенов протягивая руку Ермакову:

– Давай по петухам, утомил ты меня пустыми разговорами.

– Руку дать не могу, я же блатной, не положено с мусором здороваться, братва не поймет, – шуткой ему ответил, пожимая руку. – Помнишь, как ты меня прикалывал, когда пришел к тебе в стажеры. Заставлял пить чифирь кружками, густой, аж ложка в нем стояла, да еще и без сахара. Предупредил, что чай с сахаром пьют только опущенные. А сам пил с конфетами. Не мог понять, где ты прикалываешься, а где мне, зеленому оперу, даешь полезный совет. Только потом твои шутки раскусил, они, как ключ, открывают замок к тайнам души человека. Психолог – твоя вторая профессия!

– Зато мои шутки пошли тебе на пользу. Жулики о тебе хорошего мнения, по секрету шепнули, значит, не зря зарплату получаешь.