Дмитрий Теплов - Мои дороги в поисках любви. И у мужчин бывает сердце

Время шло. В какой-то момент я решил поговорить с ней. Мой посыл состоял в том, что мы не должны так жить. Что это очень плохой пример детям, которые все видят. Что нам надо либо вернуться к прежнему образу жизни, либо как-то объяснить им, что произошло. По правде говоря, я очень рассчитывал на первый сценарий.

Конструктивного разговора не вышло. Она сразу перешла в наступление и предъявила мне счет за всю нашу жизнь. О нем я уже писал выше. Список больших и малых обвинений был настолько длинным, что уже к середине я онемел под его растущей тяжестью. С трудом переваривая все новые и новые пункты, я бессильно сидел и ждал, когда же они закончатся.

Свою филиппику она риторически грамотно и логично подвела к текущему статусу наших отношений. Мне было сказано, что люди еще и не так живут, что супруги могут жить порознь и при этом заботиться друг о друге. А детям надо сказать, что папе с мамой пока придется пожить так, в разных комнатах. Версию событий для детей она тоже изложила, на мой взгляд, совершенно надуманную и несправедливую. А своей у меня не было.

В итоге мы так и остались в состоянии неопределенности. О разводе речь не шла. По крайней мере, до совершеннолетия дочери. Она предлагала мне какой-то странный формат отношений, при котором мы заботились бы друг о друге, продолжали выполнять свои родительские функции, живя при этом как бы и вместе, но по сути врозь.

Меня такой вариант не устраивал. Но по своей уже привычной склонности к компромиссам я уцепился за эту неопределенность. Я решил использовать status quo, чтобы попробовать все исправить и вернуть. Да, я попал в сложную ситуацию. Таких в моей жизни еще не было. И я воспринял это как вызов. Вызов, в котором была ясная цель, – спасти наш брак. Цель благородная и достойная вложений. И жертв. Я считал себя человеком, который умеет достигать целей. А еще я очень любил жену и не мыслил своей жизни без нее. И мне не оставалось ничего, кроме веры в свои силы и в свои чувства. И в силу своей молитвы.

31 мая

Я начал, как мне казалось, с самого очевидного. С ее списка обвинений. Какие-то пункты я признал справедливыми, какие-то – нет. Но тогда я подумал: раз она так чувствует, значит, мне надо к этому прислушаться. И пойти навстречу даже в тех моментах, где я был с ней не согласен. Только так она могла бы увидеть, что для меня ее слова и переживания не пустой звук. Что все сказанное ею я воспринял всерьез. И мне хотелось ей это показать.

Я старался быть внимательным к ней в разных мелочах. Благо, режим моей жизни это позволял. В то время я уже не работал в крупной корпорации, вел свои проекты и мог позволить себе свободный график. Офис я посещал несколько раз в неделю, оставшиеся дни работал дома.

Ее же график, наоборот, усложнился. Новая должность, которую она получила около года назад, требовала проводить больше времени на работе. Наши роли как бы поменялись. С моей стороны не было возражений. Она не раз говорила, что я не ценю ее непростой труд по поддержанию уюта в доме. Теперь я стал больше заниматься домашними делами, чтобы прочувствовать это. Я не считал работу по дому каким-то «немужским» делом. До женитьбы я восемь лет жил по общежитиям, включая год на стажировке в чужой стране. Я умел вести хозяйство и с энтузиазмом взялся за дело. И, конечно, мне хотелось, чтобы она увидела мои усилия. И оценила их.

15 июня

Не то чтобы я совершенно превратился в домохозяйку. Просто я стал чаще брать на себя те дела, которые раньше делал от случая к случаю. Я сам гладил себе рубашки, готовил ужин и кормил детей, если она задерживалась на работе, планировал меню и закупал продукты.

А еще я начал организовывать уборку нашей большой квартиры. Это был один из важных пунктов в ее списке. Я брал на себя самые тяжелые участки – мытье двух санузлов и кухни, сын отвечал за пылесос, а дочка – за мытье полов. Пыль в своих комнатах каждый вытирал сам. Уборка проходила дружно – всем нам хотелось сделать маме приятное.

Я стал чаще посещать родительские собрания в дочкиной школе и немного вникать в вопросы, о которых раньше имел крайне поверхностное представление. Я общался с учителями и другими родителями. Мне это нравилось. Особенно общаться с учителями. Они привыкли, что на собрания в основном ходят мамы, и относились ко мне с особым пиететом. А мне было приятно чувствовать себя хорошим папой.

А еще каждую неделю я покупал у бабушек в пешеходном переходе полевые цветы и ставил букет на ее рабочий стол. Я тешил себя мыслью, что делаю сразу два добрых дела: и бабушкам поддержка, и любимой женщине радость. И это грело мне душу.

Я встречал ее по вечерам с работы, накрывал ужин. Поначалу мне нравилось встречать ее. Я помнил, как она встречала с работы меня – с радостной улыбкой и готовой едой. Я шел домой, зная, что меня любят и ждут. И мне хотелось подарить ей такое же ощущение.

Получалось плохо. Точнее сказать, не получалось вообще. Она приносила домой совершенно чужой запах – запах ее тусовки. Она говорила только о работе, и было видно, что домой она пришла только переночевать. Душой же она осталась там, в этой своей рабочей тусовке, пропахшей табаком и сплетнями. И которую я уже тихо ненавидел. Иногда она благодарила за цветы, но чаще переставляла их на кухонный стол. Я стал реже покупать их, но все равно покупал, когда в переходе видел трогательную ветхую цветочницу. Покупал и приносил домой. И упрямо ставил жене на стол.

Она чаще задерживалась допоздна на работе и возвращалась, когда я, уложив детей, сам отправлялся спать. Дочку уложить было непросто. Она каждый раз хотела дождаться маму, чтобы та обняла ее перед сном. Приходилось объяснять, что у мамы новая должность и много работы. У меня постепенно накапливалось раздражение от такого образа жизни. И от отсутствия результатов и перспектив.

Все чаще казалось, что мои усилия напрасны. Тогда я молился и просил у Господа вразумления, сил и помощи. «Раз уж ты решил быть смиренным, то вот и терпи», – сказал мне мой духовный отец как-то на исповеди. И я терпел. Потому что чувствовал себя ответственным за случившееся. Считал, что Господь попустил это все, чтобы преподать мне урок и научить смирению, чуткости и внимательности. И я честно старался выучить этот урок. Я всегда был прилежным учеником.

Сегодня я благодарен этому периоду своей жизни. Оглядываясь назад, на те дни одиночества и уныния, я убеждаюсь, что не бывает худа без добра.

Теперь я понимаю, что тогда Господь дал мне возможность сблизиться с дочерью. Мы проводили очень много времени вместе. Вместе готовили еду, ужинали. Смотрели ее любимый испанский музыкальный сериал, обсуждали героев, разучивали ее любимые песни и потом пели их на два голоса.