Дмитрий Теплов - Мои дороги в поисках любви. И у мужчин бывает сердце

Избегание конфликта любой ценой приводило к формированию этой самой эмоциональной стены. Будучи способным к восприятию тонких движений и склонным к глубокой рефлексии, я совершенно не умел, да и не хотел учиться как-то выражать свои чувства. Мне казалось, что мужчине не пристало проявлять бурные эмоции, даже если есть на то основания. Я не понимал, что времена изменились.

Потом, узнав о существовании, помимо традиционного интеллекта, модного теперь интеллекта эмоционального, я бросился читать книги на эту тему и даже записался на мастер-классы. Я понял, что этот вид интеллекта у меня тоже есть, что я могу развить его и даже несколько в этом преуспел. Но большую часть времени, прожитого в браке, я демонстрировал крайнюю бедность эмоций, в то время как жена в них очень нуждалась.

Неприятным открытием для меня стали тесты из того же Готтмана на знание «карты внутреннего мира» и «карты любви» своего партнера. Я прошел их крайне скверно, не ответив даже на половину вопросов. Было очевидно, что я плохо знал мир женщины, которую любил. Это полностью подтверждалось практикой. Если бы я знал его (или удосужился бы им хоть раз поинтересоваться), может, и не пришлось бы сейчас проходить эти тесты. Кризис случился не год назад. Намного раньше. Я откровенно проморгал его.

Во всех этих замечательных книгах по психологии содержалось и много полезных советов о том, как вернуть в отношения прежнюю любовь и нежность. Были даже задания на каждый день. Например, не говорить партнеру ни одного дурного слова, совершить хотя бы один неожиданный жест проявления любви, спросить, чем ее порадовать.

Советы были очевидны, и многие из них я уже испробовал. Но безрезультатно. Думаю, дело не в том, что советы оказались плохи. Скорее, я просто упустил момент, когда они могли сработать. И я жалел, что не прочитал этих книг раньше. И понимал, что жалею совершенно напрасно. Раз не прочитал тогда, значит, мне не было это нужно. Теперь было поздно. Дорого яичко к Христову дню.

3 июля

Я пересмотрел массу художественных фильмов, посвященных кризису в отношениях. Вездесущий и всезнающий интернет быстро подсунул мне подборку какого-то христианского канала в социальных сетях. Фильмы были в основном американские, романтические и добрые. Америка ведь очень разная, и в ней есть место традиционным ценностям, проявляющимся с особой силой в культуре кантри, которую я очень люблю. Именно за правильную и немного суровую традиционность.

В этих фильмах один из супругов, чаще мужчина, фермер, пожарный или военный, брал на себя бремя возвращения утраченной любви. Он проходил длинный и непростой путь, начинавшийся с полного непонимания и неприятия. Но настойчивость героя, его терпение, внимание и такт растапливали лед отчуждения, и в конце концов чудесным образом все его усилия вознаграждались. В таких фильмах всегда был счастливый конец. Любовь возвращалась.

Мне нравились эти сильные и любящие мужчины с традиционными ценностями. Мне хотелось походить на них. Нравилось мечтать о том, что хорошо бы вот таким образом вернуть и нашу потерянную любовь. Огорчало одно. Мечты были крайне непродуктивны. Добрая половина методов из этих фильмов была уже испробована. Оставшиеся применять было поздно. И все же я любил их смотреть. И иногда посылать ей ссылки на них. Я надеялся, что она увидит и поймет, о чем я мечтаю. Сейчас я уверен, что она даже не открывала эти ссылки.

Посылал я ей и книги по психологии, которые читал сам. Мне хотелось поделиться своими запоздалыми открытиями о том, чего я не сделал в наших отношениях и что теперь хотел бы восполнить. Хотелось, чтобы она поняла, что я уже проделал и продолжаю серьезную работу над ошибками. Что мне хочется эти ошибки исправить. Немедленно. И я предлагал ей прямо сейчас воплотить какие-то из обретенных мною ноу-хау в нашей нынешней жизни.

Иногда она коротко отвечала, что получила и будет осваивать информацию. Но чаще не отвечала. Мне потребовалось время, чтобы понять, что я напрасно стараюсь, что ей это все неинтересно и нет никакого желания что-то налаживать и возвращать.

10 июля

Я хорошо помню одно из практических упражнений в кабинете психолога. Нужно было сформировать две зоны. Эти зоны были отмечены разложенными на полу листами А4 с надписями «В семье» и «В разводе». Задачей было встать в каждую из зон и представить свои возможные ощущения в ней через три года.

Это упражнение я делал дважды. Первый раз в мае, в самом начале нашей работы, второй – в июле. Сначала я наотрез отказывался вставать в зону развода. То есть я, конечно, вставал в нее, потому что таково было задание. Но быстро выходил. Я не мог себя в ней представить. А через два месяца я не только смог спокойно встать в нее, но и провел в ней какое-то время. По мнению психолога, я провел в зоне развода даже больше времени, чем в зоне семьи. Я не фиксировал время, проведенное в каждой из зон. Но факт был налицо: я допустил мысль о разводе в свою жизнь.

Мысль эта меня совсем не радовала. Я был вынужден допустить ее под давлением двух обстоятельств, которые больше никак не получалось игнорировать. Во-первых, я уже почти не видел плюсов сохранения такой семьи. Дети были достаточно взрослыми и видели наши деградирующие отношения своими глазами. Заботиться о детях можно и в разведенном состоянии. Во-вторых, я не видел никаких признаков того, что сохранение семьи в том виде, как я ее понимал, нужно кому-то, кроме меня. Ей, возможно, хотелось сохранить видимость семьи. Мне же нужна была видимость. Я хотел настоящую семью. Вот только бороться за нее в одиночку у меня больше не было сил. Да и желания тоже почти не осталось.

3 августа

Отпуск этим летом мы проводили порознь. Дочь отправили в летний лагерь за границу, жена сказала, что поедет по делам на несколько дней в Казань, а я решил провести две недели в палаточном лагере в Приэльбрусье.

По пути я решил погулять несколько дней в Кисловодске, где снял просторную комнату в гостевом доме. Кисловодск удивительным образом сумел сохранить атмосферу старого русского курорта. Причем, как дореволюционной эпохи, так и эпохи расцвета Советского Союза. Стоял солнечный август, и все эти старые улочки, зеленые парки, санатории и целебные источники погружали меня в детство. Романтическая скала Лермонтова напоминала об уроках литературы и моем увлечении «Героем нашего времени».

Разумеется, я поехал и в Пятигорск, чтобы увидеть места, связанные с любимым поэтом и посетить домик, где он провел свои последние дни. О Лермонтове я могу говорить часами. Потомок шотландских бардов, обладавший несомненным пророческим даром, он всего за несколько лет сумел сделать столько, сколько иным не удается за всю жизнь. И вот, бродя по старинным улочкам, я размышлял о мистической судьбе поэта и его несостоявшейся пророческой миссии.