Тамара Фисенко - Мистика. И страшно… и смешно… и грустно

– Девушка! Вы мне скажете, чего я жду? Или кого? Где я нахожусь? И что, вообще, происходит?

– А Вы не знаете? – вопросом ответила женщина, – Что, даже не догадываетесь?

– Представьте, нет! Приехал в магазин.., – начал было он рассказывать, но она его перебила:

– Вы, как бы, … умерли… Сердце. Не самый здоровый образ жизни. Возлияния, опять же…

– Как? Что значит умер? Да ну? Да быть не может!

– А как Вы думали умирать? Всё просто. Раз! И Вы уже здесь.

Юрий Николаевич не знал, как себя вести в этом случае, то ли плакать, то ли паниковать и проситься обратно…

– Вы, Юрий Николаевич, не переживайте! Все через это проходят. Вот, возьмите анкету, заполните. А потом Вас вызовут.

– Какую анкету? Куда вызовут? Да что это за «филькина грамота»? Что за контора?! – возмутился он, повышая тон разговора, – Да кто ты такая?!

– Ты, Николаич, мне тут не груби! Я, – она сделала небольшую паузу и многозначительно посмотрела ему в глаза, – Я – Наташа! И, поверь мне, я таких, как ты, на «раз!» успокаиваю. А на «два!» … Да что там! Тебе и «раза» хватит!

Юрий Николаевич хотел ещё что-то сказать, но Наташа молча вынула откуда-то из-под стола большую, чисто-белую сковороду с длинной массивной ручкой и легонько покачала ей в руке. Все вопросы и претензии, как-то, сами отпали. Мужчина взял со стола предложенный ему анкетный лист с ручкой и вернулся в кресло. «Ну ничего себе методы в Небесной канцелярии!» – подумал он. «А ты как хотел? Каждый получает то, что заслужил.» – прозвучало где-то внутри его головы. Причём, голосом Наташи, которая в это время с грустью смотрела на что-то в рамочке с подставкой на своём столе. «Интересно, откуда она сковородку здесь взяла? И куда дела? Мне думается, что в этом месте просто неоткуда было взяться этой увесистой посудине…» – размышлял он, глядя то на женщину, то в анкету. Наташа уже не выглядела так грозно, как пару минут назад, когда её спокойный и вежливый ранее тон превратился в грубый сленг не то базарной бабы, не то гопницы. Она окинула его ничего не значащим взглядом, мило и, вновь доброжелательно, улыбнулась.

Юрий Николаевич углубился в анкетный лист. «Так… ФИО – Написал. Родственники… близкие… Ну, наверное, сын… Дочь… О! Чуть не забыл! Жена! Мы же официально не разведены! Значит, она тоже считается. Забыл, как правильно? Геннадиевна или Геннадьевна? Что-то она мне по этому поводу говорила. Так… родители, сёстры, братья… Странно… Зачем всё это? Ведь здесь давно всё это известно! Мать, отец и брат давно умерли. Они же тоже здесь побывали! Стало быть, зачем писать то же самое?» Он посмотрел в конец листа: оставалось ещё много пунктов. Писать вообще не хотелось, да и очки он в кармане не нашёл. Приходилось отодвигать лист, чтобы рассмотреть написанное. «Как Вы оцениваете своё отношение к семье? К своей матери? К своей жене? К детям? К брату и сестре? К животным? К незнакомым людям? К друзьям? – Вот что здесь писать? Как кратко ответить?»

– Наташа, подскажите мне пожалуйста, как правильно написать?

– Пишите, Юрий Николаевич, всё, что вспомните, всё, что Вам кажется необходимым, важным. Можно примеры из жизни приводить… – ответила Наташа.

– Мне что, всю свою жизнь здесь надо описывать? Так у меня и паста в ручке закончится! А я и половины не напишу! Да и не люблю я вот это… писать! Даже сам процесс утомляет!

Наташа окинула его равнодушным взглядом и сказала:

– Я могла бы дать Вам для заполнения цифровой вариант анкеты на удобном планшете. Тогда было бы быстрее и не так утомительно. Но Вы же не захотели научиться пользоваться полезными и доступными гаджетами? Поэтому и пишете на бумаге ручкой. Это Ваш выбор. Так что пишите, как можете и что хотите.

Юрию Николаевичу совсем не хотелось расписывать свою жизнь в подробностях, поэтому он напротив каждого вопроса размашистым почерком быстро проставил одно и то же слово «нормально».

Покончив с ненавистной писаниной, он резко встал и быстро подошёл к столу, за которым, всё так же, сидела Наташа. Кинув заполненный лист перед ней, припечатал его сверху рукой:

– Вот. Всё. Готово. Что дальше?

– Минуточку, – ответила женщина и, оглянувшись, посмотрела на часы на табло, – Ну, что ж, успели до конца моего рабочего дня!

– А вы тут разве не круглосуточно принимаете? Шарашкина контора! Везде обман! Вам ведь положено… – опять попытался говорить на повышенном тоне мужчина, но Секретарь, как и в первый раз, тут же оборвала его:

– Где положено, там наложено! Не вам тут права качать и график работы устанавливать! У меня, между прочим, дети и внуки имеются! И дела домашние! В отличии от некоторых! Так что лучше не начинать!

– Не понял! Так Вы здесь работаете? А живёте где? Вы, Наташа, живы? – изумлённо спросил Юрий Николаевич.

– Да. Я здесь на полставки подрабатываю. Основная моя работа в городе, на вокзале. Кассир я. И живу рядом с вокзалом. И да, я живая!

– Так значит отсюда есть дорога обратно? И Вы ей пользуетесь? А я могу пройти вместе с Вами? Мне хочется домой… Включить телевизор, лечь на свою кровать… Опять же, кошка одна дома… не кормленная, – чем больше он говорил, тем больше понимал по взгляду Наташи, что уговорить её показать дорогу домой не получится.

– Это уже не я решаю. Моё дело анкету принять и передать куда следует, – ответила невозмутимо Секретарь и положила лист с анкетой в сканер.

– А когда Вы передадите мою анкету?

– Так вот. Уже передала, – махнув рукой в сторону компьютера, сказала она.

– Я думал, Вы отнесёте её в кабинет лично… Вашему Начальнику?

– Нет! Что Вы?! Моё время для встречи с Ним ещё не настало! – Наташа улыбнулась и встала с кресла, – Ну, мне пора. А Вы присаживайтесь и ждите. Он работает круглосуточно и без перерыва!

Секретарь Наташа встала с кресла, накинула на плечо тонкую лямку-цепочку своей маленькой, само-собой, белой, сумочки, больше похожей на кошелёк, и, повернувшись на носочках туфель, направилась к одной из многочисленных белых дверей, цокая каблуками. Подойдя к двери, она нажала кнопку, похожую на обычный, как показалось Юрию Николаевичу, дверной звонок и произнесла: «Наталия Павлова работу закончила. Выхожу.» Дверь открылась и закрылась сама, скрыв за собой уходящую женщину.

Юрий Николаевич остался в одиночестве в огромном бело-розовом зале. «Точно! Вспоминал, вспоминал… А это Наталия! Жена друга Михаила!». Был когда-то у него товарищ. На одной улице жили, в одной компании гуляли в молодости. Потом, как-то, разошлись на время пути-дорожки: один на инженера пошёл учиться, а другой на машиниста. Женились оба. Семьи, дети… А затем снова встретились, покрестили вместе младшую дочь Юрия, стали кумовьями, да снова задружили, теперь уже семьями. Хороший друг был Михаил, да только погиб он в аварии… Вспомнил Юрий Николаевич и похороны, и слёзы, и обещания его, что вдове Наталии помогать станет. Только кума редко о помощи просила, а потом и вовсе перестала. «Как же так получилось, – подумал он, – что я о ней забыл? Не красиво, как-то, получилось… Она-то, судя по всему, меня узнала!».