Любовь Сушко - Созвездие близнецов. Мифы и легенды

Но сначала ничего не предвещало беды.

Теперь кажется, что это произошло еще до погибели Дафны и безнадежной любви Аполлона.

Артемиды, как и обычно, купалась в лесном озере, куда почти никто не мог добраться. Она наслаждалась тишиной, нежилась в лучах солнца, пробиравшегося через ветки деревьев, испытывала невероятное блаженство и радовалась своему дивному одиночеству.

Насмешливо размышляла юная богиня о тех, кто стремился друг к другу, и добивался взаимной любви – это насмешка Афродиты, смешнее, нелепее страсти и любви ничего нельзя было придумать. Влечение, какое скверное и противное слово.

Все было бы восхитительно в то солнечное утро, если бы на берегу озера не появился Актеон. Она слышала от Пана об охотнике – смельчаке, но теперь никак не могла смириться с тем, что этот парень появился тут и нарушил самое дорогое, что у нее было – покой. А юноша, узнав о появлении богини охотницы, не задумался обо всех страхах и решил, что должен на нее взглянуть, чего бы ему это потом не стоило. Он давно бродил по лесам в поисках Артемиды и даже не думал, что на этот раз ему так повезет.

Всполошился только Пан, он давно предчувствовал недоброе, а теперь хорошо понимал, чем все это закончится.

Нет, он пытался остановить парня на пути к озеру, но тот успешно одолел все препятствия, даже не подозревая, что его ждет дальше, а мог бы об этом подумать. Он перепрыгнул дерево, свалившееся у него на пути, а должен был принять этот знак судьбы…

Каким же беспечным и безрассудным он оказался, Пан только махнул рукой и затаился где-то в зарослях, чтобы посмотреть на то, что произойдет дальше, прийти на помощь своей богине, если ей нужна будет помощь, конечно.

А между тем Артемида медленно вышла из воды, словно бы старалась искусить незваного гостя, или подарить ему последнюю радость бытия.

Вот именно последнюю, потому что спокойствие ее и полуулыбка таили страшную угрозу, которую охотник, уверенный, что он произвел на богиню неизгладимое впечатление, вовсе не замечал, а напрасно. Беспечность ему будет очень дорого стоить. В глазах охотника блеснула страсть, смешанная с похотью, он что-то хотел сказать и не смог, слова застряли в горле. Он почувствовал перемены, которые царили теперь вокруг. И только собаки яростно завыли за спиной. Он потерял дар речи в тот же миг, и все кончилось, не успев начаться. А потом он и почувствовал, почему завыли собаки, охотник стал жертвой, он просто превратился в оленя. Нужно было спасаться бегством.

Вот и летел он в чаще, не разбирая дороги. Никак не мог он привыкнуть к своему новому обличию, но разламывать о том было некогда. А псы, с которыми он сам еще недавно охотился на оленей, теперь неслись за ним по пятам, и должны были его догнать. Его человеческий мир из-за глупой прихоти и спеси рухнул, растворился без следа. Он летел прочь, не в силах ничего изменить и исправить. Он грохнулся на зеленую траву, как только силы его оставили, собаки набросились на него со всех сторон.

№№№№№№№№

В тот миг, когда погибал Актеон, Ниоба смотрела на своего избранника. Ей хотелось узнать о нем как можно больше. У него было не только царство, об этом она знала с самого начала, но он оказался одним из бесчисленных сыновей Зевса, значит не отыскать никого выше по положению. К тому же он оказался прекрасным музыкантом, а она так любила музыку, что готова была слушать ее целыми днями и ночами, а самое главное, он был несмелым, даже робким, только при помощи музыки он мог творить чудеса.

Когда отец спросил царевну, почему она сделала такой выбор, она обо всем этом и рассказала, даже не задумываясь.

Отец порадовался вместе с нею, согласился на такой союз. Матушка промолчала. Она вспомнила историю о том, как ее мать Антипа оказалась в горах, где оставила младенцев и чуть не поплатилась жизнью. Но это случилось так давно, что трудно даже представить, как все было на самом деле. Она не собиралась ворошить прошлое. Может молодой царь Фив и сделает ее дочь счастливой, как это знать наверняка.

Она же признавалась себе, что ее мужу это так и не удалось.

Но царица не роптала на судьбу и мужа. Вот если бы ее дочь не оказалась единственным ребенком – тогда бы она была вполне счастлива.

Ниоба должна все исправить, – говорила царица мужу, когда они остались наедине – это случалось так редко в последнее время, он все время казался занятым, а может быть, просто избегал встречи с ней?

Царь удивленно на нее уставился, словно бы видел в первый раз. Но, похоже, что это он упрекал ее за что-то. Он давно привык не видеть то, что видеть было не так приятно, пропускал мимо ушей слова, которые могли причинить ему боль, привести его в бешенство. И до поры, до времени, все складывалось если не удачно, то спокойно.

– Но разве наша дочь сама не сможет защитить себя и свой мир? – все-таки спросил царь.

Царица молчала, хотя ей было много что ответить, и все-таки она не хотела начинать снова этого спора, он все равно не услышит и не поймет ее, это видно сразу.

– Она числит себя в ближайших родственницах к Зевсу, вряд ли это понравится самому громовержцу. А если он порой и Геру умудряется наказывать, то, что будет с остальными?

Царь слышал ее, и был все больше и больше встревожен. Но что же не нравилось ей, может быть просто в мужья дочери достался не слишком удачный парень? Надо было подождать, пока все разрешится само собой, а потом уже что-то делать.

Артемида, словно ничего не случилось, надела свое платье, завернулась в накидку и пошла дальше. Судьба любопытного охотника ее не сильно волновала, тем более, что он сам был во всем виноват. Никто не смеет на нее пялиться, тем более простой смертный. Никто никогда не приблизится, не прикоснется к ней больше. А если кого-то все равно не остановить, то пусть тогда и расплачиваются за все сами, своими пустыми жизнями.

Пан, встретивший ее в лесной чаще, только теперь до конца осознал, в какой кровавой драме он принимал участие.

Ну если не участвовал, то сделался безгласным свидетелем. Она застыла перед ним, а он ослеп и онемел.

Он и на самом деле не понял, что же делать, как быть дальше. Артемида показалась ему на этот раз невероятно жестокой.

– Но разве можно таких охотников оставлять безнаказанными? Да пусть это будет самый грозный царь, не бывать этому.

– Он сам виноват, – думал Пан, хотя не хотел ни о чем говорить.

Но Артемида только презрительно усмехнулась. Кажется, этот урод говорил вовсе не то, что думал, он должен быть заодно с другими, но она отступать и сдаваться не собиралась.

Ей не хотелось думать о Пане слишком плохо, ведь он единственный, оставался рядом и терпел ее несносный характер.