Любовь Сушко - Созвездие близнецов. Мифы и легенды

– За зависть, наверное, надо платить, только не своей шкурой, наказание не соразмерно с преступлением.

Понимая, что должно случиться, Музы и Нимфы и дриады разбежались, кто куда. Искра жалости мелькнула в душе и тут же погасла.

– Пусть рассчитывается за свою дерзость, – понимая, что станет посмешищем, если отступит.

Феб спокойно следил за тем, как совершается наказание, и при этом он и глазом не моргнул.

– Он жесток, как никто в этом мире, – говорили потом о том, что произошло, но только Музы и могли это помнить долго и упорно.

– Он так прекрасен, как никто в мире, – тут же отвечали Клио другие музы, и это тоже было правдой.

Музы думали о хорошем, постарались забыть обо всем скверном, что случилось с ними.

До сих пор Пан относился к брату благосклонно. Но он увидел, что было сотворено с сатиром, и возмущался теперь сильнее, чем другие. Даже когда появилась Артемида, он не собирался сдерживать ярости.

– Ему все дано, талант, красота, сила, весь мир остается у его ног. А с несчастного сатира, кроме шкуры и взять было нечего, и надо было такое устраивать, да он остановить должен был без башенного Ареса, а не потакать ему в его жестокостях.

Артемида слушала Пана молча, тот был ей ближе, чем жестокий братец, но если она его не защитит, то ведь больше некому.

– Ему с рождения пришлось защищаться, вот он и стал таким жестоким.

– А ты видела, что с сатиром стало, почему в нем совсем не осталось сострадания к тем, кто слабее?

Артемида защищалась, ведь и сама она вовсе не была добра. Да, ей было жаль сатира, но она ничего не стада бы для него делать, жалость унижает, а она хотела оставаться сильной и мужественной, иначе в лесах не выжить. Но вскоре Артемида и сама узнала Аполлона значительно лучше, ей пришлось с ним обо всем поговорить.

№№№№№№№№

Феб, наконец, вернулся в дом к матушке. Эти края, а не далекий остров он и стал считать родным домом. Он смотрел вокруг и видел, что здесь ничего не изменилось. Его сестра повзрослела, похорошела, но оставалась неукротимой. Большую часть времени она проводила в лесах. Бог Пан был единственным ее другом. Как странно такое почувствовать и понять Аполлону. Они столкнулись случайно в лесу. Пан посмел уйти прочь, пролепетав что-то непонятное.

Похоже, что этот дикарь не собирается общаться, и все время чем-то недоволен. Ему припомнился сатир и расправа. Слухами земля полнится.

– Странно, как Артемида терпит такого грубого дикаря, -раздраженно думал Аполлон. Пока он решил о том не говорить, слишком много чести.

– Здесь так тихо и уныло, – произнес он, озираясь вокруг, понимая, что некому им любоваться.

– Я слишком привык к Олимпу.

Она видела, как он далек, чувствовала, что он не собирается оставаться здесь, может там, в большом мире, и не любят друг друга, но там не все так серьезно. Он становился слишком требовательным и капризным, – про себя думала Артемида, сожалея о чем-то невероятно дорогом, навсегда теперь потерянном. Там не может быть такой скуки, – говорил он раздраженно.

№№№№№№№№

Лето так долго ждала возвращения домой своего любимого сына, так теперь им гордилась, что никто не смог бы ее урезонить.. Она была горда и заносчива, что никто не смог бы ее урезонить, куда делась та забитая и несчастная девица, кто его знает. Но перед ней появился взрослый и совершенно чужой человек. Он был способен очаровать кого угодно, но родной матери он казался чужим и далеким, как звезда в небе. Она не хотела иметь с ним ничего общего, хотя даже не сознавала этого.

– Я знаю, -говорила она Артемиде, – когда та заглянула к ней, – это все ему пришлось испытать и пережить из-за меня. Месть – это не самое приятное чувство и состояние.

Гера его так же люто ненавидит, как и прежде. Но почему он так бесчувственен, стоит ли ко всему остальному миру так относиться, как он сам. Она была суровой и просто женщиной, многого не могла понять.

Жизнь на земле и на небесах текла своим чередом.

Аполлон и Артемида теперь были в разных местах и почти не встречались, от дружного детства оставались одни воспоминания, но близнецы старались не думать о прошлом.

Амуру же вовсе не нравилось, то что творилось вокруг них в последнее время, и в первую очередь он взирал удивленно, а порой яростно на Аполлона. А когда ему кто-то не нравился, Амур начинал мстить, и мстить жестоко.

Тогда проказник решил позаботиться о том, чтобы Дафна осталась не единственной жертвой Феба

– Пусть бог света и повелитель муз узнает, что такое неразделенная, несчастная любовь, только тогда он, возможно, что-то поймет в этом мире, да и в творчестве, о котором он так много и так восторженно говорил, не избежать трагедии. А ведь испортить ему жизнь было вполне во власти Амура. Если боги баловали Феба, то он делать этого не собирался.

Вот тогда и началось, с легкой руки Амура, что в Аполлона были влюблены вовсе не те, кого любил он сам. Да и он любил не тех, кто бы мог полюбить его. Сначала ему казалось, что это случайность, а потом он понял, что никаких случайностей не бывает.

Это оказалась самая жестокая месть из всех возможных, и выбран для нее был именно Феб. А Амур только издалека наблюдал за чужими страданиями и испытывал от этого удовлетворение.

Амур прекрасно знал о мести Феба сатиру, о его содранной шкуре, и потому считал, что Аполлону все должно вернуться, но не стоило уродовать его внешне, а вот душа его не останется без глубоких и страшных шрамов. По воле Амура Аполлон в те дни обратил внимание на Мартессу. И хотя силач Идас уже успел похитить ее у отца, но это ничего не меняло, Аполлон устремился к ней. Разве жених не должен был с ним посчитаться и уйти с его дороги?

Бог Муз не сомневался в свой неотразимости. Он вызвал Идаса на поединок. Скорее всего слухи о поверженном сатире до силача уже дошли. Но он не испугался, решил, что стоило побороться за эту женщину. Фебу же хотелось убедиться в том, что происшествие с Дафной было случайностью, но он удивился, когда Идас принял вызов и пошел на поединок.

– Ну что же, потом не говори, что я был слишком жесток, – усмехнулся Аполлон.

Мартисса страшно перепугалась, когда узнала, что сам Аполлон влюбился в нее. Сначала она посчитала это просто злой шуткой, чего только не случалось с ней в последнее время. Но когда он сам предстал перед ней, она немного растерялась. Она боялась быть брошенной, покинутой навсегда, сколько было историй о том, как коротка любовь у Зевса и его сыновей. А с этим еще и какие-то ужасы были связанны, оставалось только ждать беды. Мертвая Дафна приходила к ней во сне и сама рассказывала о том, что с ней случилось. Ей не на кого было надеяться, на этот раз должно было случиться страшное. Оставалось только отдаться на милость судьбе.