Ирина Свисткова - КРАСКИ. Путь домой. Часть 5

Обалдевший, он еще раз несмело протянул руку к матери, провалился сквозь ее спину и стал ощупывать нечто в центре ее грудной клетки. Под его руками стал вздрагивать огромный шершавый камень, древний и рыхлый. Дениэл нашел то, обо что он порезался – тонкие сведенные в двойную полоску каменные лезвия. От прикосновения к ним камень зарычал и слегка приоткрылся, заливая гостиную прохладным голубоватым светом, ослепляя нарушителя спокойствия.

Сара резко встала с дивана, отобрав диковинку из рук сына, и утерла слезы.

– Черта с два. Никогда больше! – Произнесла она и отправилась в ванную комнату, забрав с собой сундучок со светом в груди.

Дениэл так и стоял возле дивана, ошалевший и потерянный. Невыносимая жалость разлилась по его сердцу, обличив в стервозной женщине человека, нуждающегося в помощи и поддержке. Лишь спустя вечность, он решился пойти за матерью в ванную, но провалился сквозь пол и упал на пузо к ногам слона.

– Однажды ты будешь готов, – сообщил он путешественнику.

Дениэл сел на пол и задумался над тем, что увидел.

– Что это было? – Отрешенно спросил он.

– На что это было похоже? – Поинтересовался собеседник.

– На агрессивную скалу вместо сердца, – обалдело выдал молодой человек.

Слон равнодушно восседал на диване, не желая упрощать ему задачу. Он бренчал браслетом на ноге, болтая ею в воздухе, чем ужасно раздражал мужчину.

– Давай свою следующую дверь! – Сдался он.

– Это решаю не я, – сообщил ему слон.

Но дверь слева щелкнула, приглашая еще раз провалиться в иную жизнь.

На этот раз после недлинного водоворота Дениэл приземлился за спину мальчика, сжавшегося в комок под истеричными воплями родительницы.

– Никогда, слышишь меня, никогда так больше не делай! – Визжала Сара, раздувая вены на висках от переполнявшего ее гнева. – Если я еще раз увижу этот жест, ты неделю будешь сидеть дома, понял меня?

Трейлер, полноправно считавшийся домом, был очень маленьким и неуютным. Мальчик представил неделю в этом замкнутом пространстве, пропахшем куревом и алкоголем, и предпочел кивнуть, хоть и не понял толком предмета запрета.

– Где ты только нахватался этого дерьма? – Орала на пределе громкости Сара.

Сколько себя помнил Дениэл, он мог объяснять матери хоть в стихах, хоть в прозе, что он «все понял», но это никогда не работало. Сгорая от жалости, мужчина подошел к мальчику ближе и обнял за плечи, придерживая руку усилием, чтобы она не провалилась сквозь его тело, как это было с матерью. Казалось, тот даже немного прижался к нему, почувствовав рядом надежную опору.

– И за что ты такой свалился на мою голову?! – Хлестала словами Сара, словно пощечинами.

Не в состоянии больше терпеть это, Дениэл встал между участниками безумной сальсы. Запах свежего алкоголя ударил в нос. Сара глядела ему в глаза своим стеклянным красноватым взором, какой обычно бывал, когда она выпивала, замахнулась на него рукой и замерла. Мать его никогда не била, но он интуитивно попытался поймать ее ладонь.

– Ты никогда не получишь его любви таким образом, бешеная алкоголичка! – Заорал он на мать. – Ты же ему жизнь ломаешь!

Лицо женщины исказилось новой волной гнева, приподнимая верхнюю губу и оголяя клыки. Дениэл узнал мимику и изумленно поднял взгляд на зеленые глаза родительницы, но теперь они принадлежали Мелани Траст. Лицо снова стало меняться, губы поджались в тугую полоску, а гневливая ямка между бровей стала глубже и грубей. На Дениэла смотрела Офелия Портер. Эти три женщины принялись мигать, сменяя друг друга, словно новогодняя гирлянда, сводя его с ума.

Пытаясь защититься от этого мерцающего трехголового змея, он поднял руку и отступил назад, но, запнувшись за себя самого, повалился на спину на грязный пол трейлера. И оказался в белом коридоре.

Слон стоял в паре шагов от него, подпирая стену, и разглядывал когти на передней лапе. Дениэл отдышался, глядя на яркие лампы белого потолка, и произнес устало:

– Я не готов, я знаю.

Слон усмехнулся на его замечание, похоже, парень не безнадежен.

Дениэл уселся на полу, потирая ушибленный позвоночник, и вдруг спросил:

– А готовым вообще возможно быть?

– Ты не сможешь быть здесь вечно, это нерентабельно, – отозвался слон. – Рано или поздно будешь готов двигаться в одну из сторон.

Мужчина снова лег на пол и уставился в потолок.

– Ты давно здесь? – Спросил он проводника.

– Пару десятков лет.

– Не скучно? Сколько таких, как я, к тебе попадает?

– По-разному, – протянул синий друг. – Таких тугих я давненько не видел, но у тебя особая ситуация.

– Чем особая? – Поинтересовался Дениэл.

– У тебя… Ты меня допрашиваешь! – Возмутился слон и нахмурился. – Тебе нужно все понять самому, иначе ты здесь застрянешь…

«Навсегда», – хотел сказать он, но справа от собеседников открылась белая дверь, прервав лекцию синего проводника.

– Тебя снова зовут на экскурсию, – сообщил он.

– Вижу, – вздохнул заключенный и устало направился к очередному витку прошлого.

Яркий свет ударил ему в глаза, заставляя щуриться и прикрываться рукой. Словно из одного белого коридора, где яркость уже убавилась до приемлемого уровня, он попал в другой, менее податливый на желания. Когда глаза привыкли к освещению, мужчина смог, наконец, оценить картинку очередной реальности.

Невероятно светлая больничная палата, заставленная скрипучими койками между разделительных штор, вызывала в нем смутные воспоминания, наполняя грудь страхом и болью. Он продвигался между рядов старинных металлических кроватей, мягко ступая босыми пятками по холодному полу. Наконец, на самой дальней койке показались укутанные в одеяло ноги, а позже и их обладатель. Дениэл, задыхаясь от боли и едва сдерживая слезы, подошел к своему двойнику с разницей в пятнадцать лет и присел на край кровати.

Мальчик вперился безразличным измученным взглядом в противоположную стену и не двигался, всем видом и цветом кожи напоминая труп. Но гость помнил, что тот жив, хоть и пытался пару часов назад всеми силами исправить это недоразумение. Бледный безвольный и потерянный он не повернулся ни на внезапную компанию, ни на стук приближающихся к комнате шагов.

Входная дверь в палату открылась и закрылась вновь, впустив внутрь поступь тяжелых армейских ботинок. Их обладатель – молодой темноволосый мужчина с резкими чертами лица, одетый в серую полицейскую форму с отличительным знаком на груди и бурой кобурой на ремне – уселся на соседнюю от мальчика кровать и достал блокнот. Ребенок не пошевелился, и тогда блюститель порядка пощелкал пальцами у него перед носом, призывая к вниманию. Тот плавно, словно под водой, повернул голову, вызвав у мужчины гримасу брезгливости.