Светлана Е. - Взрослая жизнь

– Но у них не было ничего…

– Ты свечку держал?!

– Нет, увы. Но я в этом уверен.

– С чего бы?

– Кретин ты, если реально не понимаешь, как она тебя любит… – хлопнув по плечу, Серёжа развернулся и пошёл обратно в сторону клуба.

Ваня же смотрел ему вслед, а в голове эхом отдавались только что сказанные слова…

– Да иду я, иду! – послышалось за дверью.

На пороге с маской на лице и в коротком халате появилась Полина. Увидев Аню и детей, она ахнула:

– Господи… Что с тобой?

– А это маме снежком по щеке попали! – сообщил Миша.

– А ещё нас соседи затопили, поэтому мы поживём у Вас! – добавила Олеся.

– Да? Ну проходите, – Полина улыбнулась, впуская гостей в квартиру.

Аня завезла чемодан и молча села на пуфик в коридоре.

– Пойдём, я вам мультики включу, – Поля улыбнулась.

Олеся и Миша пробежали в комнату и плюхнулись на диван, уставившись в плазму на стене.

Вернувшись обратно в прихожую, Ушакова увидела подругу, которая продолжала сидеть на пуфике в верхней одежде и смотреть перед собой. Присев на корточки, Поля повернула голову Ани, посмотрев на синяк:

– Красавица… Сейчас, я «Арнику» принесу, смажешь.

Полина развернулась в сторону кухни, но тут Невская подала голос:

– Поль…

– Что? – она остановилась и посмотрела на Аню.

Последняя же выудила из пакета две бутылки вина:

– Давай напьёмся? Пожалуйста…

– Э, какой напьёмся? На работу завтра! Так, что случилось?

– Полин… Полиночка, милая, пожалуйста!

– Перцева, а не часто ли ты бухать стала?

– Нет, не часто… Да с такой жизнью вообще повеситься недолго!

– Так, это что за разговоры? – Полина посмотрела на вино, затем на умоляющую физиономию Ани, снова на две бутылки вина и вздохнула. – Пошли на кухню.

***

– Кто там? – спросила из-за двери Ольга Евгеньевна.

– Мамуль, я, открой, – опираясь на стену от непонятного бессилия, попросил Ваня.

Дверь тут же открылась и на пороге появилась мама:

– Ванечка? А Анюта уже забрала деток…

– Мамуль… прости меня…

К глазам Вани подступили слёзы. Впервые за очень и очень долгое время.

– Заходи-заходи, – впуская сына в квартиру, пробормотала женщина. – За что?

– За всё, – обнимая мать, прошептал Ваня. – Я ужасный сын…

– Ванюш… Ты чего? – недоумевая, спросила Ольга Евгеньевна.

Вместо ответа Перцев лишь крепче прижал мать к себе и опустил голову ей на плечо.

– Ма, кто там при… – выходя из комнаты, крикнула Вилка.

Тут она увидела старшего брата, который поднял на неё голову, и улыбнулась:

– Привет…

– Вань, что случилось? – буквально отдирая от себя сына, Ольга Евгеньевна посмотрела ему в глаза. – С Анечкой поругались?

– Нет, всё хорошо…

– А что тогда? Я же вижу, что что-то случилось!

– Всё хорошо… Просто я тебя люблю, – взяв себя в руки, Ваня улыбнулся и поцеловал маму в лоб. – Я у вас сегодня переночую, ладно?

– Нет, ну точно поругались!

Ваня быстро разулся, и прямо в пальто прошёл в свою комнату, где всё оставалось по-старому, как когда-то давно… Даже фотки на стене те же самые.

Ближе к ночи, когда родители легли спать, в комнату тихо зашла Виолетта. Стоя у окна, Ваня курил, и тут же оглянулся.

– Не спишь?

– Не-а…

Вытащив жестом фокусника из руки сигарету, Вилка попросила:

– Дай прикурить…

– Курить – вредно.

– Для потенции – очень даже.

Не найдя, что ответить, Ваня протянул сестре зажжённую сигарету. Прикурив и глубоко затянувшись, она пристально на него посмотрела:

– Ты Аньке пощёчину засандалил?

– Откуда ты знаешь?

– Да она когда приехала – глаза ахеревшие, наплела какой-то бред про снежок, в который только Миша с Олесей да родители могли поверить… Не стыдно?

– Только не начинай…

– Не начинаю. Может, ты просто скажешь, что произошло?

– Вилк, ты умеешь хранить секреты?

Девушка вопросительно вскинула бровь.

– Да, я знаю. Умеешь… Тогда слушай, как всё началось…

Проговорив всё от встречи с Сашей до событий предшествующих отъезду в Ярославль и их причин, а также про ссору, про Пашу, про Серёжу, и про всё остальное, Ваня посмотрел на сестру. На её милом личике отражалась полная задумчивость…

– Ну? Что скажешь? – закуривая уже какую сигарету подряд, спросил Иван.

– Я бы сказала честно и кто ты, и своё мнение обо всех этих событиях, но мама запрещает произносить такие слова, так как для девушки она некрасивы. Поэтому, я выражусь более мягко: ну и накрутил ты… Баран ты, братишка, тупой горный баран, который рубит с плеча.

– Знаю. Делать-то мне что?

– Вань, скажи честно… Ты Аньку любишь?

– Люблю… Саша это так, развлечение, не больше.

– А с чего она тогда взяла, что Саша беременна? И откуда она вообще про неё узнала?

– Понятия не имею. Может, фотки где увидела…

– Так ты с ней ещё и фоткался?! – Виолетта приложила ладонь ко лбу. – Баран. Дважды. Но она же не…

– Нет.

– Тогда бросай эту крашеную мымру, мирись с другом, потом с женой.

– Легко сказать… Аня на развод подаёт.

Брат с сестрой ещё долго разговаривали, стоя перед открытым окном. Ваня ещё несколько раз услышал, что он – «баран», а под конец Виолетта не поскупилась и на слова «некрасивые для девушек». Но всё же оттого, что Перцев выговорился – стало намного легче.

***

– Вот! А всё почему? Потому что все мужики – козлы! – тем временем, на другом конце города, заплетающимся языком проговорила Полина.

– И не говори, – отпив вина, мотнула головой Аня. – Ещё какие козлы! Давай, за нас, за девочек!

– Ага!

Стукнувшись бокалами, Перцева и Ушакова отпили ещё вина.

– Ты знаешь, вот… вот… вот я. Недавно познакомилась с таким мужчиной! Красив, умён, при деньгах, в постели – зверь! Представляешь… ик… женат, сволочь, оказался! – грустно закончила Поля.

Аня покачала головой:

– Как мой – такой же гад! Небось, уж со своей беременной моделькой лежит…

– Да ну ты брось!

– Лежит-лежит, уверена, на сто процентов!

– Вот гад! Давай, за нас!

***

– Вот, проходите, это – один из лучших специалистов в отечественной психологии! Анна Артемьевна! – пропуская в кабинет несколько важных дяденек в костюмах, улыбаясь, проговорила Мария Викторовна – главврач больницы.

Увидев Аню, улыбка быстро сползла с её лица. Невская же запоздало встала из-за стола, поправила халат и, заикаясь, кивнула:

– Здрасте…

– Анна, позвольте узнать: почему Вы в солнцезащитных очках?

– Я? Ну я… – пытаясь сообразить что-то дельное, забормотала Аня, водя руками по столу.

После бурной ночной пьянки мозг очень туго соображал, а ответ требовался немедленный. Поэтому Аня выпалила первое, что пришло в голову:

– Когда пациент не видит глаз – он более спокоен и откровенен…