Максим Павченко - Заблуждение. Роман про школу. Том 2

Отмечу, что с передачей информации проблем у нас вновь не возникло, – но ранее я уже описывал в своем повествовании этот примечательно-забавный механизм, поэтому пусть Читатель просто поверит в то, что еще в среду очень многие люди из нашего – и не только нашего – класса были наслышаны о новом явлении Болта в Компании.

«Новое явление» – это серьезно. Ибо сколько уже времени прошло с того сентябрьского дня, когда Болт устроил погром в кино!.. – для Компании это жутко много.

А теперь обо всем говорило лицо Сани.

«Да, просто другой человек! И так классно и внезапно!.. – просто ведь здорово! Что ж, троекратное „да!“ Болту!»

Трудно сказать, насколько это правильно, хотя, наверно, вполне оправдан тот факт, что из-за звонков Болта мы на какое-то время даже выкинули из головы проблемы Кости. Любая тема стала переводиться в мысли о предвкушении радостного воскресенья; я, Арман, Саня, Женя, Даша, Миша, Люба, Леша, Боря, Павел и даже Степа и еще многие наши друзья – мы все стали думать только о встрече!

В четверг, кстати, мне довелось пообщаться с Лемеховым. И надо было видеть, как он сокрушался…

– Я вообще все неправильно понял, по ходу, – твердил Степан, явно сожалея.

– Это бывает, – заметил я. – Но не расстраивайся так. Ты же только предполагал, а подавляющее число предположений – это заведомая ложь. К тому же ты уже признал свою ошибку…

– Да, только это все слышали! Понимаешь? Весь актовый зал слышал мою …, – выругался он, – и мелкие, и седьмые классы. Придется как-то извиняться теперь.

Итак, это было в четверг, а в пятницу Болт дозвонился и до меня. И сразу предложил встретиться во дворе для обсуждения перспектив воскресенья. Что ж, в такие моменты уговаривать меня ни к чему – уже через десять минут я сидел на скамейке возле детской площадки.

Так выходило, что Болт чуть задерживался, поэтому, ожидая его, я мог спокойно подышать свежим воздухом и посмотреть вокруг – на небо, на голые деревья, на девочку, что строит снеговика, на садик, располагающийся совсем рядом… Погода ныне стояла ни то ни се, – но мне все нравилось. Удивительно, но сейчас я не испытывал неприязни ни к небу, которое до краев покрылось облаками и тучами, ни к снегу, покрывшему наше первое футбольное поле, на котором начиналась моя «футбольная карьера», ни ко всей зиме. Природа заняла промежуточное положение: ни потепления, ни морозов не предвидится; возможно, что она медитирует – так чего ж ее торопить? Зачем мешать? Пусть и снегири полетают, и северный ветер повеет, и березы в хрупком инее покрасуются, и небольшой морозец обдаст!

«Я ненавижу зиму, – размышлял я, – но не могу ненавидеть природу».

В это время мимо меня проходил один пожилой человек с палочкой, и я сразу узнал в нем Михаила Львовича, автора того самого знаменитого афоризма про теннис, Китай и Купчино. Мы поприветствовали друг друга.

– Скучаешь? – спросил он меня.

– Да, есть немного. Друга жду.

– А по теннису скучаешь?

Тут я посмотрел в его глаза и ответил:

– Разумеется. Для меня теннис – это больше, чем игра.

– Вот это ты хорошо сказал, – оценил он и крепко-крепко пожал мне руку. – Ну, до весны. Там и увидимся.

– Обязательно, Михаил Львович. До встречи.

Он ушел, и я вдруг подумал о том, как неоднозначно отношусь к пожилым людям. Вообще, я их не слишком люблю. Причины ясны: вечно ворчат, кряхтят, кричат, ругают молодежь… Но вот Михаил Львович здесь – чудесное исключение. Он, как это ни странно, понравился мне практически сразу, еще когда я его в первый раз увидел на футбольном поле, около трибун. Почему? – значит, видимо, есть в его взгляде что-то очень доброе, простое и, наверно, снисходительное – то, что и не у каждого сорокалетнего заметишь. Он относится к нашему поколению, – а, может, и вообще ко всей жизни, – с добрым юмором. Он часто улыбается. Он очень много времени общается с молодежью, но не потому, что хочет выпендриться в своей пожилой среде, – а только потому, что он любит с ней общаться, и ему, как какому-нибудь заядлому дворовому мальчишке, крайне интересны все наши радости и печали, достижения и неудачи, мысли и критика, заботы и проблемы, скептицизм и вера в счастливую дружбу… Это разные составляющие жизни, – но не только подростковой, а всеобщей, всечеловеческой. И если какой-либо мелкий сорванец – часть нашего общества, то почему его должен сторониться седовласый старик – тоже, между прочим, часть?!

Я всегда стоял на том, что судить о людях «как все» или «по первому ощущению» нельзя, но это и есть первая и основная ошибка подавляющего числа стариков. Они, увы, нередко судят без разбору, забывая о том, что люди – в частности подростки – невероятно многогранны в своих проявлениях. И нельзя критиковать их, не изучив и не поняв их мир. Ведь если понять…

Но в это время подошел Болт, и – странное дело – я так погрузился в эти мысли, что почти даже и не заметил, как он появился. Кстати, и сегодня он предстал передо мной в своем маскировочном наряде.

– Ну привет! – крикнул знакомый голос.

– Здорова, – обернулся я и приветствовал его.

– В принципе, все хорошо! – сразу начал Болт, присев на скамейку. – Я сегодня базарил со знакомым – короче, билеты будут завтра. Мы уже условились о месте встречи, и он завтра же отдаст мне ровно пятнадцать штук. Ну, что скажешь?

– Блин, Олег, это так круто, что ты с Компанией!.. У меня нет слов, – признался я. – А про билеты… – ну, ты и так знаешь мое мнение…

– Стараюсь для Компании! – мигом ответил он. – Но это здорово, что на свете еще есть такая халява. Только друзья хорошие нужны – без них-то ни одна… не прокатит.

– Это точно, – сказал я.

– Еще бы!.. Но ладно, есть ряд вопросов по лицам.

– Вопросы? Разве могут быть вопросы? – изумился я.

– Ну, я давно с вами не бывал, так что даже начиркал список, – Болт достал из кармана некую бумажку. – Итак, есть мы, Санек, Арман, Джаха, Даша, Женя, Степа, Люба, Паша, Борька и Леха. Но это двенадцать. А нам нужны еще трое. Я вообще рассчитывал на Карину с Викой, но вчера до них так и не дозвонился. Там вообще… какая-то… Ты не знаешь, что с ними?

– Да, Олег… Я думаю, что звонить им больше не стоит. Ни тебе, ни мне, – произнес я с заметной грустью.

– Что, терки возникли?

– Не совсем, – немного соврал я, ибо не хотел, чтобы Болт знал, как они о нем выражались.

– Тогда почему? – спросил он.

– Просто они теперь с Сергеем, – прямо сказал я.

– Это который на собрании начал психовать? – вспомнил Болт. – И который ко всем девушкам липнет?

– Ну да, он самый.

– Что, они с ним? – сильно удивился Болт.

– Да, Олег, с ним.

– Ах он …! – убежденно произнес Болт. – Собрание сорвал, друзей наших отбил, – просто …!

– Но что же делать?