Максим Павченко - Заблуждение. Роман про школу. Том 2

Я не стал ей ничего отвечать, молча прошел к четвертой парте и сел. В аналогичной манере за свой классный стол села и Чивер.

Урок начался. Тамара Семеновна бегло осмотрела класс и, никак не прокомментировав состав, быстро поздравила нас с прошедшими праздниками и напомнила о прошлогодних темах. Перечисление их приходилось на середину в тот момент, когда неожиданно раздался стук в дверь.

«Костя», – подумал я.

Дверь распахнулась, и в класс влетела Даша Красина. Удивительно, но я, судя по всему, так зациклился на теме Кости, что совсем даже и не обратил внимания на отсутствие Даши. А сидела она обычно за пятой партой крайней к стене колонки, за мощными спинами моих друзей, потому что, по ее же словам, «не хочется красоваться перед носом у препода». Очевидно, я машинально подумал, что она уже здесь, и даже не стал проверять это убеждение. А зря.

– Почему вы опаздываете? – обратилась к Даше Чивер. – И зачем так хлопать дверью? Она так и отвалится когда-нибудь из-за таких, как вы.

– Извините, это после праздников. Можно я пройду?

– Ну, идите. Только впредь контролируйте себя! – заметила Чивер.

Даша слегка кивнула ей – очевидно, в знак реакции на этот «совет» – и хотела сначала сесть сзади меня. Потом – наверно, к собственному удивлению, – заметила, что Кости нет, и села ко мне.

Я сказал ей «Привет» и тут же спросил:

– Ты не знаешь, где Костя?

– У меня тот же вопрос. Он не звонил?

– Нет. В последний раз я разговаривал с ним утром 27 декабря. Вечером он был уже недоступен.

– Да уж, это давно…

Справа от меня сидели Миша и Арман, и, глядя на них, я еще раз убеждался в том, что вопрос насчет Кости беспокоит не только меня. Впрочем, отвлекаться было некогда – Чивер, как мне казалось, говорила что-то важное:

– …а сейчас я хочу напомнить вам о том, что через две недели вы будете писать двухчасовой тест по географии в формате ЕГЭ. Некоторые темы нужно повторить. Итак, записываем: природные зоны и мировой океан…

В это время в дверь снова постучали.

– Да что за безобразие? – рассердилась Чивер и ударила рукой по столу. – Невозможно вести урок! Входите…

Дверь открылась, – и в этот самый момент в класс твердой и уверенной походкой зашел Константин Таганов.

– Господи, Таганов, где вы бродите? Вы хоть смотрите на часы? – еще больше возмутилась Чивер, но теперь в ее голосе чувствовалась нотка удивления.

В ответ Костя спокойно ответил:

– Это долго объяснять. Я могу лишь извиниться за свое опоздание.

– Да, на вас это не похоже, – заключила Чивер. – Ладно, проходите. Но после урока я жду объяснений.

– Хорошо, – сказал Костя и все с тем же спокойствием прошел к последней парте колонки у стены и сел – там, где обычно сидела Даша.

Как правило, Костя по пути успевал обмениваться несколькими рукопожатиями, но сегодня он прошел мимо всех рук, словно и не заметив их. Взгляд его при этом выражал какие-то исключительно личные мысли. Разумеется, все обернулись назад, чтобы посмотреть на него еще раз и улыбнуться, – пусть хоть таким будет приветствие, – но он и на это не обратил никакого внимания, а просто достал необходимые учебники и стал смотреть в сторону Чивер, хотя неизвестно, на нее ли он сейчас хотел смотреть. Однако и не на нас тоже.

Класс, впрочем, долго глазеть на Костю не стал. Повторюсь, было не до этого, – к тому же новость о скором тестировании по географии, про которое столь увлеченно рассказывала Чивер, потрясла всех не меньше, чем только что случившееся опоздание Таганова.

Так, постепенно, урок географии и прошел. После главной новости Чивер перешла на достаточно простые темы, периодически, впрочем, напоминая о необходимости подготовиться к тесту; я же сидел и очень ждал звонка, так как хотел поскорее поговорить с Костей. Вполне возможно, что я впервые за долгое время так сильно жаждал начала перемены.

Звонок прозвенел, и тут же мои желания слегка подразбились: Чивер попросила всех удалиться, потому как ей захотелось остаться с Костей наедине для дальнейшей беседы. Интересно, что она так и сказала: «только наедине», – очевидно, подчеркивая этим важность предстоящего разговора.

Естественно, у двери в класс сразу же столпилось большое число человек. Помимо меня, здесь остались Саня, Леша, Люба, Миша, Арман, Даша, Женя, Вика, Карина… Даже Дима Ветров не спешил уходить.

По счастью, ждать пришлось недолго. Уже через две минуты Костя вышел из класса, и мы сразу облепили его и стали задавать вопросы. Так как людей поблизости и без нас было немало, то начался традиционный для таких случаев базар-вокзал: каждый хотел что-то спросить, выпытать, оценить и понять. Это известная схема. Но я вполне одобряю ее, ибо запросто могу представить, как сильно Компания нуждалась в диалоге с Костей Тагановым.

О том, нуждался ли в нем Костя, я даже думать не хотел, – просто потому, что считал ответ на этот вопрос очевидным. Я знал, что сейчас он все расскажет и все объяснит, но сперва нужно дать ему, собственно говоря, высказаться, потому что вопросы с самого начала посыпались как из рога изобилия, и Костя вполне мог почувствовать себя растерзанным на части:

– Где пропадал?

– Чем ты болел?

– Почему не звонил?

– Ну, как самочувствие?

– Как провел каникулы?

– Много выпил?

Эти и другие вопросы градом обрушились на Костю.

Сначала он молчал. И я подумал, что Костя просто не знает, на какой вопрос ему следует сперва ответить. Затем молчание явно затянулось. Мы начали теребить Костю, просить его объяснить хоть что-то. Но он по-прежнему ничего не произносил и, пока мы вертелись около него, медленно зашагал по центральной рекреации второго этажа и – далее – по центральному коридору. По всей видимости, он направлялся в столовую, так как следующим уроком у нас значилась алгебра, но она никогда не проходила на первом этаже, – других же вариантов мы не рассматривали.

Костя, надо заметить, очень хорошо видел, что мы все плетемся за ним, и вдобавок что-то спрашиваем, и ожидаем ответа, – и, конечно, время для него уже давно настало – наверняка сам Таганов это понимал. Действительно, нельзя же всю перемену молча передвигаться по рекреациям, – а то ведь окружение, пожалуй, еще и подумает, что тут происходит что-то странное. Возможно, в его голову тоже пришла эта мысль, возможно – нет, но, наконец, Костя повернулся к нам всем лицом.

Мне интересно вспомнить, что оно тогда выражало. Конечно, здесь была уверенность, всегда, впрочем, свойственная Таганову, присутствовало прежнее спокойствие. Но примечательно то, что в этот раз взгляд Таганова содержал в себе еще одну новую, прежде не виданную, но в данные секунды иногда заметную черту. Ее нельзя назвать растерянностью или смятением, равно как и нельзя объяснить этими состояниями, но можно описать термином неопределенности и даже некой отчужденности. Я догадываюсь, что Читателю может быть непонятно, как Таганов мог выражать взглядом эти и названные выше состояния одновременно, однако последние проявлялись с определенной периодичностью, и возможно, что сам Костя не догадывался, как по-новому блистал его взгляд.