Катя Кошкина - Записки вечно влюблённой

Я часами просиживала у нее. По официальной версии помогала что-то делать, а неофициально мы с ней трещали обо всем на свете. Несколько раз я плакала навзрыд, сидя на полу за ее столом, чтобы не было видно от входной двери. Жаловалась на проблемы дома, вечно нервозное состояние и чувство, что «никто не понимает». Ее терпению могли позавидовать даже святые – ни словом, ни взглядом она ни разу не дала понять, что тяготится этим. На парах все было по-прежнему, четкая субординация и никаких поблажек. Зато по вечерам мы частенько переписывались до самой ночи и обсуждали, что душа пожелает. Сейчас я уже не помню всех тем, но ярко помню те эмоции и ощущение «я дома».

«С первых дней я выделяла тебя из всей группы». – В чат вошла откровенность. Двенадцатый час ночи располагает к открытым беседам.

«Почему?»

«Не знаю. Ты другая. Я вижу, что тебе действительно интересно, что ты тянешься ко мне».

Еще бы я не тянулась. Я-то думала, что психология будет заумной и скучной, но куда там, когда перед доской ходит такое очарование с серьезными карими глазами.

«Мне приятно. Правда. Очень нравится, как вы ведете предмет. И общаться тоже нравится».

«И мне».

Спать расходимся с теплотой в душе.

Так пролетело чуть больше двух месяцев. Город накрыл бесснежный ледяной ноябрь. Ездить по утрам на учебу в холодной электричке стало совсем невмоготу, и порой я держалась только на тех мыслях, что увижу ее на перемене – это и было стимулом собраться, выйти на улицу и ехать по холоду на скучные занятия. Привычный ход одного из таких дней нарушила смска от мамы: «Отец в больнице, подробностей не знаю». Она застала меня в одном из коридоров колледжа, когда я, уже опаздывая, бежала на пару. Текст на экране заставил затормозить. Я судорожно набрала папин номер и, кусая губы, слушала противные, нудные гудки. Вы замечали, что они звучат совсем иначе, когда вы ждете, что на том конце провода скажут что-то плохое? Я замечала. Гудки перед приятным известием совсем другие.

– Алло? – На том конце провода оказалась папина жена.

– Теть Оль, позови папу, пожалуйста.

– Катюш, папа в больнице, – из трубки несутся всхлипы. – Утром упал, ударился головой. Он без сознания.

Меня окатило ледяной волной. Я рассчитывала услышать совсем не это. Ну, может, что он кодироваться поехал, или лечиться в очередной раз. Алкоголь и стал причиной того, что наша семья развалилась – мама ушла от него, когда мне было годика 4, наверное. А когда исполнилось 10 или 11, он закодировался, устроился на хорошую работу и стал неплохо зарабатывать. Мама однажды сказала, что если бы он тогда не пил, скорее всего, мы бы до сих пор жили вместе. Но… воды утекло слишком много, у нее другая жизнь и новый мужчина. У него – женщина. Но, наверное, он все равно на что-то надеялся, потому что снова начал пить, когда узнал, что мама беременна вторым ребенком. И больше уже не остановился.

Все эти мысли прокатились в моей голове, пока я пыталась заставить язык работать.

– Теть Оль, он пьяный был?

– Ну как пьяный… С похмелья…

– Ты мне позвони, когда он в себя придет, ладно?

Мы попрощались, и я так и осталась стоять у окна в коридоре, сжимая телефон ледяными пальцами.

– Ты чего тут стоишь? Что случилось?

Поднимаю голову и вижу, что рядом стоят Маргарита и мой куратор, Татьяна Александровна.

– Папа в больнице, без сознания. – Я понимаю, что внезапная немота – это не из книжек. Мне правда тяжело заставить себя что-то говорить.

– Тань, заберу ее чай попить? У кого там у них пара? Зайди предупреди, пожалуйста.

Рита потащила меня по коридору, крепко сжимая озябшие пальцы своей горячей ладошкой:

– Дурында, заледенела совсем. Окно ж там чисто для антуража, я не знаю, как оно от ветра не вывалилось еще…

Мы зашли в ее кабинет. Тоже не самый теплый во всем здании, но там было уютно и всегда пахло чем-то приятным. Рита заварила мне чай, пододвинула пакет с печеньями.

– Пей.

Я молча прихлебывала горячую жидкость.

– Хочешь, обсудим? Тебе станет легче, если ты выговоришься.

Где-то внутри меня, между желудком и сердцем, стал расти горячий ком, который медленно двигался по направлению к горлу и заставлял глаза предательски блестеть. Когда он оказался вблизи гортани, молчать стало невозможно. Весь бессвязный поток того, что крутилось у меня в голове, вылился наружу вперемешку со слезами, всхлипами и икотой. Каким-то непостижимым образом я вспомнила то, что во мне сидело с самого раннего детства.

__________

Маленькая я перебираюсь из своей кроватки в постель к родителям. Это надо было сделать хитро, чтобы из зала в щель между шторами и полом не было видно босых ножек, которые преодолевали несколько шагов от детской кроватки до места назначения. А значит, сначала нужно было наступить на крохотный стульчик, потом на сложенный толстый плед, потом на что-то еще… К тому моменту, как родители приходили спать, я уже дрыхла, свернувшись в клубочек между их подушками.

__________

Мама кричит на папу за то, что он смотрит по телевизору что-то неприличное, а «ребенок еще не спит и все видит». В щель между шторками из комнаты я замечаю растерянное папино лицо и лезу заступаться:

– Мам, я не смотрю там ни на что, честное слово.

__________

Папа делает мне омлет на завтрак и нарезает салат – свежие помидоры и репчатый лук полукольцами. У мамы не получается так вкусно.

__________

Во дворе бегает наш пес. Он хромает, мама говорит, что это отец его так сильно ударил, что перебил лапу.

__________

Папа таскает меня на шее и щекочет, а вечером, к моему приходу с прогулки, чистит мне семечки – целый стакан.

__________

Мама – расстроенная и злая – звонит по домашнему телефону бабушке:

– Мам, я Катю подкину? Этот где-то шляется, а мне на работу в ночь.

В то время, как она натягивает на меня колготки, из коридора слышится шум, и я вижу, как папу заносят несколько мужчин. Он не двигается и почему-то в крови.

Все это и еще много чего я в течение часа выплескиваю на Риту. Забыв про остывший чай, про то, что мою истерику могут услышать из соседнего кабинета или коридора. Несколько раз в запертую дверь кто-то настойчиво стучит, но она не отвлекается от меня и моего рассказа. Истерика заканчивается тогда, когда иссякают силы. Полное ощущение, что от меня осталось только одна оболочка, сидящая в кресле.

– Спасибо, что поделилась этим со мной. Мне очень важно, что ты смогла открыться. Жаль, что пришлось плакать, но завтра утром ты поймешь, что тебе стало лучше. Постарайся думать только о хорошем. Сколько папе лет?

– 41 будет в феврале. – Шепчу еле слышно.

– Ну так совсем молодой еще. Все наладится.

Мы еще долго о чем-то говорим, я прогуливаю в этот день все оставшиеся пары и уезжаю домой. Перед тем, как отправляться на вокзал, иду в туалет оценить масштаб катастрофы. Мда, тень отца Гамлета и то краше выглядит.