Марта Сортанова - Гелька – мой ангел

– Таблетку выпей.

– С удовольствием бы, да нет…

– Сейчас найду… У соседей возьму, сколько надо?

У Гельки не было ответа на вопрос.

– Пять, – произнёс мозг голосом Гельки.

– Пять? Как пять? Не много?

– В самый раз, – продолжал диалог мозг.

Выпив две сразу и оставив три на ночь, Гелька уселась на кровати.

– Гель, может, в кино? – предложила Юля.

– Не, мутит меня что-то, я ещё полежу, вон лучше Данте полистаю.

– И чего так переживать? Скажи, что не любишь Севку, случайно получилось, пьяная была…

– Юль, иди уже в кино…

Взяв с полки труд Алигьери в бордовом переплете, Гелька улеглась, отвернувшись к стене.

– Да пожалуйста, на меня ещё дуется… Нечего валить с больной головы на здоровую, – фыркнула Юлька, схватила сумочку и хлопнула дверью.

Гелька же собственноручно погрузила себя в Ад, приступив к чтению первой части «Божественной комедии», теперь он был ей близок и понятен прямо сразу с первых строк…

…

Я, словно лист, затрепетал тогда

А рядом с ним возникла волчья морда…

Была страшна волчица и худа.

И яростных зрачков её, казалось,

Бесстыдная и алчная вражда

Своим смертельным пламенем касалась

Людей, сжигая их… В меня она

Глазами ненасытными впивалась…

В тот миг. Была отчаянья полна

Моя душа. И схлынула отвага… 2 2 Данте Алигьери, перевод И. Евсы, «Ад», песнь 1, с. 58.

Дверь отворилась, и Юлька Волкова влетела в комнату.

– Колготки порвала, а других нет. Слышь, Гель, у тебя есть новые? Потом куплю, отдам…

Ангелина повернулась, Волкова стояла, сверкая глазищами, в нетерпении постукивая ногой. Гелька на миг замерла, она только что читала про волчицу, и тут Волкова… Дурацкая игра слов…

– Возьми в шкафу, на полке, в упаковке… Вроде телесные были, – придя в себя, произнесла Ангелина.

– Нашла! Спасибо, завтра верну…

От ассоциации волчицы в книге и Юльки Волковой, внезапно возникшей в комнате, Гельку покоробило. Волкова – волчица, страшная, худая… Девушка передёрнула плечами, стряхивая с себя подобные мысли, снова уткнулась в книгу.

…

Я – правосудье высшего Творца,

Могущества и воли осознанье,

Творение Небесного Отца,

Воздвигнутое раньше мирозданья.

Бесстрашно я гляжу столетьям вслед.

Ни гнева нет во мне, ни состраданья.

За мной ни для кого НАДЕЖДЫ нет! —

Вот надпись, в Ад – предначертанье… 3 3 Данте Алигьери, перевод И. Евсы, «Ад», песнь 3, с. 4.

«Оставь надежду, всяк сюда входящий», – повторила Гелька на свой лад прочитанные слова.

Опускаясь всё ниже и ниже в глубины ада, Ангелина испытывала тошноту от несовершенства человека. Перекладывая пороки людей на себя, девушка погружалась на самое дно человеческой души. Она хотела вырваться из темноты и взлететь к свету. Просить прощенья и покаяться, только так можно получить спокойствие. Опускаясь на самое дно Ада, Ангелина Селиванова избавлялась от злобы, гнева, обиды, зависти и высокомерия. Пороки казались ей мерзкими, грязными, липкими, недостойными праведного человека. Ей хотелось солнца и свежего воздуха. Отбросив одеяло и надев на себя тёплые вещи, девушка вышла на улицу и, протянув руки к солнцу, вдохнула обжигающий морозный воздух. Она хотела после прочитанного наполнить каждого человека своим пониманием жизни. В порыве она набрала номер Павла. Ей было всё равно, кто и что о ней думает, она хотела сказать, что любит его, и просить прощения… За что? Да за всё… Просто просить прощения…

Звонок гудел, гудел, гудел… И был сброшен. Пашка был не готов к разговору. Он злился. Не читая Данте, он кипел в своей реке ярости.

«Ничего, – подумала Ангелина. – Я подожду. Он отойдет…»

Гелька вдохнула морозного воздуха ещё и, выдохнув его полностью, освободилась от камня, лежащего на сердце. Она простила всех, кто не поверил ей. Простила себя, раскаявшись, заведомо не зная, виновата ли она вообще в случившемся.

…

Мы шли. Была сначала глубока

Та мгла, что обступила плотным кругом,

Но вот уже расщелина близка.

Протиснулись в неё мы друг за другом…

И я просвет увидел в глубине…

И вдруг, качнувшись в воздухе упругом,

Из мрака звезды просияли мне. 4 4 Данте Алигьери, перевод И. Евсы, «Ад», песнь 34, с. 178.

Вернувшись, Гелька захлопнула книгу, она была не готова к переходу в «Чистилище», ей хотелось ещё пребывать в тех ощущениях гниения человеческой души, в терзаниях и в мучениях, которые продлятся до конца жизни души, после смерти тела. А сколько живет душа – вечность… Вечность… Столько страданий не заслуживает ни один человек. Гелька поставила книгу на полку. Через месяц она начнёт читать её с начала, с первой страницы, с Ада, чтобы, снова окунувшись во тьму, вновь раскаяться и, возродившись, вынырнуть к свету.

В понедельник Гелька проснулась другим человеком – активным целеустремленным оптимистом. Она решила: раз к сегодняшнему дню не появилось новой идеи её дальнейшего существования, то разумней добить ранее намеченную цель и поставить наконец галочку напротив пунктика «Диплом по вышке». И Ангелина Селиванова ушла в учёбу, творя из дипломной работы шедевр под стать нобелевским лауреатам по экономике. Правда, премия первоначально не входила в список соисканий, назначенных Нобелем, была учреждена позже банком Швеции и считалась неофициальной, но престижность вдохновляла. Да и лучшего признания на сегодняшний день у учёных-экономистов не было. Ангелина с головой погрузилась в мир философии цифр, где простое для обычного человека понятие «прибыль», полученная за счёт увеличения объёма продаж или снижения себестоимости, экономистами развитых стран путем введения термина «справедливая стоимость» возводила в ранг благополучия или банкротства целые концерны. Как искусственно заниженные цены на акции могли влиять на чистые активы предприятия, как качественный и добросовестный товар посредством падения котировок валился по стоимости ниже, чем самый дрянной. Ангелина хотела защитить производителя «справедливой стоимости», которая лишь на бумаге являлась справедливой. Почему ничем не подкрепленный доллар стал мерой и ценой всему.

Но тема «Как обрушить доллар» или «Выход российской экономики из кризиса посредством продажи энергоресурсов за рубли» не нашла отклика и понимания на кафедре. Ответ декана был чётким и однозначным – выбрать тему из списка, что означало: «никакой самодеятельности, у вас пятерочная зачётка, и зачем вам портить диплом трояком на защите?» Гелька, трезво оценив свои силы на экономическом поприще, отложила мировой переворот года на два, решив для начала покрутиться в местных экономических кругах, присмотреться, как ведется бизнес внутри. А потом уж экономическую революцию мутить, понимая, что низы, то есть производители, больше «не хотят» … В середине диплома, когда эта болтовня порядком приелась, Геля снова открыла книгу Данте на новой главе «Чистилище».