Марта Сортанова - Гелька – мой ангел

Вот и сейчас девушка бежала по коридору, шлепая сникерами о пятки, пытаясь не отставать от впереди идущих. Первый период хоккейного матча закончился, теперь их выступление. Гелька бежала последней, безнадежно отстав, когда появился он – здоровяк с голубыми глазами, взбирающийся по лестнице. Уставившись на мощь, заполняющую пространство, девушка оступилась и, сбегая с лестницы, одной ногой выскочила из громоздкой кроссовки. Парень ловко подхватил потерю и протянул её зеленоглазой красавице.

– Кажется, вы обронили башмачок, милая девушка. Не Золушка ли ваше имя?

Парень с хитринкой в глазах ожидал ответа.

– Нет, меня зовут Геля, нет, Лина, нет, Ангелина, если полностью, – смущаясь, сказала Гелька.

– Ангелина? Тогда вы Ангел в белых носках…

Смущение румянцем выскочило на щёки девушки.

– Извините, мне пора, меня ждут.

Гелька развернулась на сто восемьдесят градусов, скинула второй башмак и в одних носках побежала догонять свою группу, прижимая к груди кроссовки. Теперь она точно знала, что чувствовала убегающая с бала золушка.

Вечером Геля, смеясь, рассказывала Лиде о неожиданной встрече с принцем на чёрных коньках, о котором грезит любая девушка с пятнадцати до семидесяти лет. Она, не умолкая говорила о его красивой улыбке, о его красивых глазах, о его красивых вьющихся волосах. Из всего услышанного напрашивался один вывод – Гелька влюбилась.

С Ангелиной пытались знакомиться парни и в институте, и в общественном транспорте, и в кафе, и специально, и неожиданно, но её не цепляли банальности, сказанные в первые секунды разговора. Ей нравилась неординарность мышления. От фраз «девушка, я влюбился в ваши зелёные глаза» или «ваши глаза такие красивые, что хочу смотреть только в них» Гельку тошнило. Уж лучше бы звучали такие неказистые фразы, как «уж не царевна ли вы лягушка в человечьем обличии» или «девушка, ваши глазные яблоки ещё не поспели, а я страсть как люблю кислое». Но ничего подобного Геля не слышала и не надеялась услышать.

Заурядность и стереотипность мышления сводили на нет весь интерес девушки к молодым людям. А от этой встречи что-то зашевелилось в Гельке, затрепетало.

На второе выступление Ангелина мчалась словно на свидание, она очень хотела встретиться с высоким красавцем. Постояв на входе в ледовый дворец пару минут, но так и не увидев знакомого лица, Гелька отправилась прямиком в раздевалку, боясь опоздать к выступлению, где ей и вручили записку.

Парень-посыльный постучал в дверь и просто сказал: «Письмо для Ангелины». Кроме Гели, никто не отозвался, поэтому она взяла её. Девушка зарделась, смущенно убирая волосы со лба, когда читала содержимое листка. Текст записки нетривиален: «Вспоминая Вашу зелень в глазах, я перестал восхищаться нежно-голубым оттенком льда, который до нашей встречи был самым любимым моим цветом». Подписи в конце послания не имелось, но девушка понимала, кто был отправителем столь короткого письма.

Во время танца Гелька словно летала. Парила. Легкость в движениях, улыбка на губах – всё это, поймав на камеру, транслировал оператор миллиону телезрителей на экранах. Глаза Гели излучали счастье, огромное счастье, которое видели миллионы, но которое было понятно лишь ей одной.

Пашка Бондарь, надевая хоккейную форму на своё мускулистое рослое тело, улыбался словно ребёнок. Он целую неделю не мог выбросить из головы зеленоглазую девушку, прижимающую к груди «спортивные башмачки». Лина, Геля, Ангелина – каждое имя звучало для юноши прекрасной музыкой, порождая приятную теплоту в груди. В его представлении ангел выглядел именно таким – светловолосым, зеленоглазым, пухлогубым, длинноногим, хрупким худышом.

Пашка влюбился по уши. С ним это бывало раньше, в школе, в восьмом классе. Тогда он втрескался в одноклассницу до беспамятства, став её тенью. Ему нравилось в ней всё: глаза – серыми пуговицами под длиннющими ресницами, улыбка с ямочками на щеках, волосы – чёрными кудряшками. Она окрыляла, вдохновляла, делала его суперменом, который мог свернуть горы. Для Пашки это был космос, необъятный и неразгаданный. Но вся любовь сошла на нет через год после переезда предмета обожания в другой город. Сначала прекратились звонки, потом письма, перестали приходить открытки. Последней фразой, завершающей отношения, стало признание, изложенное в одном предложении: «Паша, прости, я люблю другого».

И вот это давно забытое, но знакомое чувство снова зашевелилось в парне, делая из него супергероя с сияющей улыбкой. Юноша все время думал о зеленоглазой красавице, без конца повторяя её имя – Геля. Выходя на лёд, Пашка загадал несбыточное желание: если забьет три шайбы за игру, то Ангелина станет его женой. Да, сразу женой, так и загадал, не девушкой – в этом он уже не сомневался, а женой. Так решил Павел Бондарь, увидев единожды и полюбив навсегда.

Теперь исполнение заветного желания находилось в руках Пашки, вернее, на крюке его счастливой клюшки. И Бондаря было не остановить. Натиск, скорость, быстрота, вариативность мышления молодого форварда принесли в первом периоде две забитые шайбы, до исполнения желания оставалась одна шайба.

Ещё с детства над кроватью Павла Бондаря висело всего две фотографии, по его мнению, самых лучших хоккеистов современности – Павла Буре и Павла Дацюка. Двух нападающих, двух Паш, что позволяло Пашке Бондарю думать, что данное ему от рождения имя и его внутреннее упорство дадут миру нового игрока, сочетающего в себе лучшие качества «Русской ракеты» и «Гудини-Волшебника». Он мечтал быть скоростным и непредсказуемым нападающим. И сегодня Пашка был именно таким – скоростным и непредсказуемым.

Игра стала жёстче, динамичней, Пашку прессинговали со всех сторон. Во втором периоде его вели уже два игрока, закрывая и отрезая от шайбы. Сломанная клюшка, разбитый нос, но здесь была она, она смотрела игру, он знал это, а значит, нужна была третья шайба.

Начало третьего периода и двадцать минут чистого времени, на табло счет 2:0. Пашка в очередной раз шагнул на лёд. Первую десятиминутку соперник явно провоцировал Бондаря на драку, которую Пашка тактично избегал. «Не сегодня. Сегодня смотрит Она. Она прочитала записку, Она думает о нём, возможно, переживает. Никакой драки, я должен весь период находиться на льду, – твердил себе парень. – Мне нужна третья шайба, и она будет!»

Оставалось пять минут до конца игры. Бондарь, к этому времени приноровившись к своему эскорту, просчитал его слабые места и знал, как действовать дальше. Он улыбался своей внутренней победе над соперником, выводя его тем самым из равновесия, отчего снова получил удар в лицо. Снова рассечение, снова кровь. Выставлялась замена. Но Пашка, смахнув кровь, подал сигнал тренеру, что остается на льду. У противника удаление на две минуты. Численное преимущество. Этого и ждал Павел, с одним висяком на клюшке он уже знал, как справиться. Розыгрыш. Шайба наша. Передача на Бондаря. Он принял, летит к воротам, тянет время, оттягивая на себя большинство. Передача налево, не жадничать – это принцип Павла Бондаря. По воротам бьет друг Севка. Вратарь отбивает. Шайба от щитка отскакивает в сторону Пашки, и вот он, судьбоносный удар. 3:0.