Владимир Хованский - Охота на зайцев

© Владимир Хованский, текст, 2022

© Издательство «Четыре», 2022

Давно это было. Над старой просёлочной дорогой, рассекавшей лес и ведущей к небольшому древнему городу, возвышалось дерево.

Необъятный дуб царил над кисейным кружевом осин и берёз, а дремучая крона его накрывала не только дорогу, но и подлесок, пробивающийся сквозь заросли колючей ежевики по обе стороны глубокой колеи. Глухое место было, недоброе. Говорили, будто купца возле дуба ограбили, а потом и убили. Грех-то какой, Господи…

Старый дуб запомнил тот день до мелочи, запомнил его на всю жизнь.

С утра парило. Звенела комариная рать и, завидев пеших или конных путников, бросалась на них и жестоко терзала без всякой жалости. Огромные жирные слепни вгрызались в лошадиные ноздри, глаза и уши, впивались в штаны и рубахи, добираясь до беззащитного тела, и, добравшись, сосали горячую сладкую кровь.

А потом была гроза. Небо разверзлось и опрокинуло на лес и дорогу бездонную бочку, под обрез залитую водой. Сделалось мрачно и страшно. Всё живое забилось, укрылось от небесной напасти.

Внезапно откуда-то сбоку, из кустов ежевики, вынырнул человек и прильнул к шершавому, тёплому ещё стволу.

«Бедняга, – почувствовав дрожащее тело, подумало дерево, – мокрый, холодный и, наверное, голодный…» – и сомкнуло свою крону в плотный, надёжный зелёный шатёр.

«Вот так-то будет посуше, дружок…» – Дуб усмехнулся и начал разглядывать незнакомца.

Приземистый, широкий, плотно сбитый мужик был, наверное, очень силён. Грубое лицо его, обрамлённое шапкой чёрных волос и густой бородой, уродовал шрам от уха до подбородка.

«Разбойник, ну чисто разбойник, – вздохнул дуб. – Избави Бог от встречи с ним в открытом поле…»

А гроза не утихала. Ливень припустил с новою силой. Неясный звук послышался из-за близкого поворота, дождевую завесу раздвинула небольшая коляска. Доехав до дуба, коляска остановилась. Заднее колесо её, попав в яму с водой, не желало двигаться дальше. Из коляски вылез добротно одетый мужчина, по виду купец. Он подошёл к колесу и попытался вытащить его из ямы.

И в этот момент незнакомец со шрамом метнулся к открытой дверце коляски и схватил сумку, лежавшую на сидении…

Обернувшись на шум, купец дико закричал, лошадь взвилась и рванула коляску. Купец вцепился в свою сумку, пытаясь вырвать её из рук незнакомца. Завязалась борьба. Купец не уступал. Изловчившись, он повалил разбойника в грязь, вырвал у него свою сумку и поднялся, шатаясь на ослабевших ногах… И тогда в руке незнакомца сверкнул нож…

Оттащив тело в кусты и забрав добычу, человек со шрамом растворился в дожде…

Все застыли от ужаса… Первым пришёл в себя дуб. Его била мелкая нервная дрожь, он обмяк, распустил плотно сжатую крону и сверху стал походить на озеро, покрытое рябью. Говорить он не мог и только икал.

Бедная ежевика… Купец лежал в ней ничком, и она постаралась спрятать свои острые коготки, которыми защищала душистые нежные ягоды. Ведь всё живое, будь то роза, или ёж, или человек, как могут обороняют себя от угроз и нападок сурового, жестокого мира.

Наутро тело нашли и увезли его в город, а очевидцы злодеяния ещё долго вспоминали о происшествии и поклялись отомстить разбойнику, ежели он посмеет появиться в этих краях.

Прошло несколько лет. Как-то в начале осени выдался на редкость жаркий денёк. К обеду запахло грозой. Тучи стали клубиться над горизонтом, отдалённым эхом заурчал гром, опал ветерок, люди, поглядывая на небо, заторопились по своим делам. Дорога опустела. Гроза потихоньку приближалась. Потемнело.

Сверху оглядывая окрест, дуб увидел, как меж кустов мелькнула тень… Человек пробирался к дороге. Ещё немного… У дуба перехватило дух. Он… Он… человек со шрамом… Дуб хотел крикнуть кустам: «Не пускайте, держите, держите окаянного!» Но не успел – убийца стоял под деревом. Тогда дуб выпрямился, расправил плечи и взмахнул руками… Сотни желудей градом посыпались, застучали по голове, плечам и спине душегуба. Изверг, закрыв руками голову, прижался к стволу и стал недоступен. Дуб был в отчаянии. Он не мог помешать наступавшей беде… А злодей, вглядываясь в сумеречную даль, затаился, как зверь, готовый к прыжку.

Молнии били всё ближе и ближе, раскаты грома крепчали, накрапывал дождь. И тут дуб заметил за поворотом маленькую фигурку. Вглядевшись, он увидел девушку. Она спешила, почти что бежала по уже мокрой дороге.

Несколько минут, и она будет здесь. Несколько минут – и невинная душа отлетит от упругого молодого тела, сражённая злом, исходящим из лезвия ножа.

Дуб отчаянно закричал, ветви его затряслись, затрещали, перекрывая шум дождя… Напрасно. Девушка уже бежала. Бежала навстречу смерти…

И тогда дуб взметнул руки к небу. «О Всемогущий и Всесильный… Дающий жизнь и забирающий её… Услышь стон сердца моего, услышь вопль души моей… Не дай свершиться преступлению, не дай свершиться злодеянию… И, если платой тому будет моя жизнь, возьми её, но покарай убийцу…» И был услышан стон сердца старого дуба. И был услышан вопль его души.

И белое пламя молнии прорезало сырую тяжёлую мглу, и сокрушающий гром потряс раскисшую дорогу. И ударила молния в грудь негодяя и, пронзив её, пронзила и сердце столетнего дуба, рассекая его пополам.

И свершилось возмездье, и пал старый дуб; и оплакали гибель его и трава, и кусты, и деревья вокруг.

И ещё долгие годы над старой просёлочной дорогой виднелись останки могучего дуба с рассечённым надвое сердцем.

25.10.2007, Томилино

Маленькая мушка родилась в старом домике на окраине большого города с высокими домами, проспектами, узкими улочками, сплетёнными в клубок, парками, театрами и даже аэропортом. Аэропорт, кстати, находился недалеко от домика, почти что рядом.

Кажется, любопытство родилось вместе с маленькой мушкой. Едва научившись расправлять крылышки и делать коротенькие перелёты, она стала обследовать комнату и совать свой носик куда надо и не надо. Мама зорко следила за манёврами малышки, объясняя Мусе – так назвала она свою дочку – названия и назначение того или иного предмета. Когда же Муся утомлялась, мама кормила её чем-то вкусным и укладывала спать. Однажды, уложив дочку, мама сказала:

«Лежи в кроватке и не вздумай вставать и летать. Я скоро вернусь». Она поцеловала малютку и вылетела в открытую форточку.

Муся легла на правый бочок, подложила крылышки под щёчку, закрыла глаза и… в ту же минуту любопытство, терпеливо ожидавшее ухода Мусиной мамы, проскользнуло в комнату, подкралось к кроватке и примостилось рядом с мушкой.