Сергей Бушов - Вкрадцыи. Весёлые истории

– Да, была бы у меня тысяча долларов, – мечтательно сказал Валерий, – я бы, тогда, пожалуй, и сам тут всё разнёс.

– Я не шучу! – завопил Гриша, видя, что его не принимают всерьёз. – Что тут у вас самое дорогое?

Он заметил буфет с посудой, сделал шаг, замахнулся битой, но в миллиметре от буфета вдруг остановил её в воздухе.

– Не. Хорошая посуда, жалко. Лучше я вам окна сейчас побью.

– Побей, – согласился Валера. – Хреновые окна, никакой звукоизоляции.

Гриша направился к окну, довольно решительно. Бита снова взлетела в воздух, а Гриша, внезапно поскользнувшись на арбузной корке, опрокинулся на спину и неуклюже ударился головой о паркет.

– Э… – сказал Валерий. – Ты жив там, рэкетир? Ничего не умеют…

Он подошёл и, охая, нагнулся над телом.

– Что-то не дышит вроде. Где у него пульс? – Валера принялся щупать одно запястье, потом другое. – Не нахожу пульса. Да, не тот рэкет нынче… Вот при Сталине был рэкет – это да. Вообще никакого бизнеса, как сейчас помню… И что мне с ним делать? Надо бы убрать…

Валерий огляделся.

– О! Сейчас я тебя на телегу эту для чемоданов. Хоть какой от неё толк будет.

Он схватил тело за ногу и с полминуты возился, кряхтя и сопя. В конце концов, нога оказалась на тележке. Однако оставались ещё вторая нога, две руки и голова.

– Ну, а тулово уж как-нибудь, – вслух добавил Валерий.

Тут с лестницы появился Лысов.

– Ну и семейка, – сказал он, потирая шею. – Иногда, Валера, я с тобой начинаю соглашаться по поводу человечества… А это что?

Он замер, уставившись на тело, которое обессилевший Валерий пытался погрузить на тележку.

– Не поможете, Михаил Семёнович? – спросил Валерий. – Что-то я устал.

– Это что же? – дрожащим голосом спросил Лысов. – Труп?

– Ну вроде того, – отозвался Валера. – Понимаете, вымогал с нас деньги за отель. Видите, и цепь на нём золотая. Бандит, одним словом.

Лысов втянул голову в плечи, обернулся.

– А остальные где?

– Да один он, – сказал Валерий. – Помогите. Я хотел уж за ружьём сбегать, но и так всё хорошо получилось.

Лысов, ещё не вполне осознавая произошедшее, стал помогать грузить тело. Точнее сказать, просто подхватил его под ноги и спину и легонько водрузил на тележку.

– Так как же ты его, – растерянно спросил он Валерия, – без ружья-то?

– Так бита же у него, – ответил Валерий. – Он вон чего там – видишь, чуть стекло не высадил. Что же мне делать было?

– Придётся милицию вызывать, Валера, – вздохнул Лысов. – Но я буду тебя…

– А что это вы делаете? – послышался звонкий голос с лестницы.

Оттуда спускалась тоненькая девушка в очках, узких джинсах и чёрной майке с черепом, с коротко стриженными и раскрашенными во все цвета радуги волосами.

– А, Тина, – Лысов выпрямился и закрыл своей спиной половину трупа, при этом одёрнув Валерия. Тот тоже встал по струнке и стал рассматривать потолок. – А мы тут, э… Порядок наводим. Постояльцев много, работы тоже. Вот, кстати, могла бы на кухне помочь.

– Ладно, – сказала Тина. – У меня всё равно ничего не клеится.

Она прошлась вдоль стойки, проведя по ней рукой.

– Вот никак на мой канал никто не подписывается… Не могу, видно, тему интересную подобрать. Вот уже и про распаковку семечек ролик снимала, и сосиску на прочность испытывала, и даже в бутылке колы пузырьки считала… Никто не смотрит.

– Сходи на кухню, – сказал Лысов. – Посмотри, что у нас из продуктов есть… Ну, придумай, что приготовить на завтрак можно будет. Может, в Интернете рецепты найдёшь подходящие.

– А, кстати, это идея, – сказала Тина. – Может, я сама придумаю какой-то рецепт и про это ролик запишу.

И она уже более целеустремлённо направилась к лестнице.

Лысов обернулся, чтобы что-то сказать Валерию, но увидел, что он уже выталкивает тележку с телом через дверь на улицу.

– Валера! – крикнул он. – Ты зачем это? Лучше, пока полиция не приехала, оставить всё как есть…

– Так ведь беспорядок, – ответил Валера, с усилием вытолкнув тележку, застрявшую в двери. – Мне же надо тут убраться… О, как покатилась… Не выскочила бы на шоссе…

– Ты не понимаешь, что ли? – удивился Лысов. – Человек же умер. Надо же сообщить.

– Да какой там человек, – отмахнулся Валера. – Это же Гриша. Он сам сказал, что не нужен никому. Зачем вообще люди нужны? Едят, гадят, воздух портят. Одним больше, одним меньше…

– Да что ты такое говоришь! – возмутился Лысов. – А ну пошли, принесём его. И полицию вызовем. Я, если что, заступлюсь. Объясню, что оборона…

– Какая там сейчас оборона, – голос Валеры приобрёл недовольные интонации. – То ли при Сталине было! Совсем не то. И пушки твёрже, и танки глубже…

– Задолбал ты уже со своим Сталиным, – сказал Лысов, подталкивая Валерия в спину. – Иди. Ты знаешь, сколько народу Сталин поубивал? В тюрьмах сколько замучил?

– А то, – Валера развернулся. – Я знаю, что поубивал, это я не против. Но при Сталине я маленький был, на Новый год ёлка была красивая, шарики, бублики… И папа с мамой мои живы были…

Он вздохнул и вышел, наконец, на улицу. За ним, хмурясь, последовал Лысов.

Минут через десять они вернулись назад.

– Не понимаю, – сказал Лысов, растерянно разводя руками. – Куда он мог деться? Неужели кто-то тело утащил? Зачем?

– Да нет, – ответил Валера. – Я знаю, что это. Не беспокойтесь. Вполне себе научное явление.

– Ты о чём?

– Ну как… Встал да пошёл. Я по телевизору сколько раз уж видел. Зомби, натуральный.

– О. Боже, – Лысов прикрыл лицо рукой. – Хватит уже.

– Да почему же? – возразил Валера. – Я имею право говорить. У нас гласность… Или как там сейчас называют? Зомби явление распространённое, особенно в преддверии конца света. Они собираются в стаи, вырабатывают стратегию и нападают. Преимущественно ночью…

– Ну вот как раз и дело к ночи, – сказал Лысов. – Так что ложись уже спать, разговорчивый ты наш.

– Ладно. Я уж который раз… Вот только пол подмету. А потом таблетку выпью…

Валера взял из угла брошенные им недавно веник и совок.

– То-то, – сказал Лысов. – А я пока на кухню схожу, Тину проведаю… И потом тоже спать. Надеюсь, ночью никому ничего не понадобится…

Ночной отель дышал. Он поскрипывал, шевелился, пропускал сквозь себя струйки прохладного пропахшего летом воздуха, расслаблялся и раздумывал о своём. Его бетонные кости стали от времени хрупкими, но внутри всё ещё жило и постоянно менялось то ли существо, то ли вещество – разноцветное, с нечёткими, размытыми формами, которое иногда вдруг проявлялось в виде вполне материального объекта, а порой даже и субъекта.

Сначала появилась Серафима. Всё так же замотанная в платок, она поменяла одежду на длинную хлопчатобумажную ночнушку и плотный халат с поясом, завязанным на два узла. Она пробралась в середину пустующего холла, заметила на потолке глазок камеры наблюдения, чертыхнулась, потом бухнулась на колени и принялась яростно молиться, крестясь и стуча после каждой молитвы лбом об пол. Затем ей почудились звуки, и она, озираясь, удалилась в коридор.