Дмитрий Куприянов - Быдло

– Где Ленка! Нормально все! – слышится от куда-то сверху.

По хрипящему звучанию я определяю, что это Тима. Я не поднимаю голову, ору так:

– Не знаю, я их не нашел!

Я с большим недовольством встаю со скамейки и иду искать тишины. Я думаю разное о случившемся. И заключаю в конце, что лучше всего, когда девушка красивая, богатая и в меру умная – такая, чтобы не слишком умничала. Я иду дальше и встречаю Карлсона, какого-то недовольного. А я, почему-то ему очень рад:

– Ка-а-а-арлсон ты куда пропал?!

– О-о-о здорово! Как дела?

– Нормально! Сам как?

– А вы че Ленку обидели, пробежала мимо меня даже не заметила.

– У них с Данилом там… А где ты ее видел?

– Да вон там! – он машет в сторону следующего дома. – Я ее потом догнал. Она на скамейке сидит, Катька тоже там. А че случилось то?

– Давай позже… Тебе, – я указываю на окно квартиры, – вон туда. Иди, расслабляйся.

– Да нет, я больше не бухаю…

– А-а-а, -мне не верится. Ну давай.

– Давай.

Я иду по направлению руки, куда указал Карлсон, и через два подъезда вижу Лену с Катей. Я присаживаюсь рядом и закуриваю. После чего вижу заплаканную рожицу Лены, которая говорит куда-то:

– Дайте сигарету.

Я протягиваю прикуренную, сам закуриваю новую. Дальше сижу и молчу. Слушаю всхлипывания, охи, сморкания. Катя успокаивает ее слухами, о том, что Кабан – кабель еще тот. Говорит, что тут не о чем плакать и, что не о чем вообще. И многое еще такое, что приблизительно всегда говорят в таких случаях. В случаях, когда сам потерпевший заведомо знает, что ему скажут.

На какое-то время я проваливаюсь в какие-то глубины своего сознания. Смотрю на пацанов, стоящих у соседнего дома. Ни о чем при этом не думая. Наконец я вижу, как встает со скамейки Катя, и я пробуждаюсь. Одновременно понимая, что довольно-таки пьян.

– Побудешь с ней? Я скоро приду, – говорит и уходит.

– Ладно.

Я поворачиваюсь и смотрю на Лену. Она уже не плачет, но рожица еще выглядит ужасающе. Она сидит и смотрит куда-то вдаль. Наконец поворачивается в мою сторону. И мне сразу хочется что-то сказать, но я не понимаю, что именно. И мне становится не по себе. Я поворачиваю голову и закуриваю. А она снова начинает рыдать.

– Как ты, нормально? – не выдерживаю я.

– У-у-гу.

– Курить хочешь?

– Не-е-ет спасибо. Не хочется.

Я сижу и думаю, чтобы ей такого сказать веселого:

– Я когда в детстве плакал… Мама, мне знаешь, что говорила?

– Чего?

– Ну, че ты ноешь! Че ты ноешь, – с рожей артиста говорю я, – Зря ведь ноешь! Впустую! Хоть тазик подставь, и то польза какая-то будет.

Она улыбается и смотрит на меня:

– Веселая у тебя мама.

– Да-а-а веселая. Из школы прихожу с двойкой. А она мне: Вот родила урода, говорила мне гадалка, что ты придурком вырастишь.

Лена улыбается:

– Она так шутила?

– Не знаю, может правда то, что гадалка нагадала. Ты как думаешь?

– Вполне возможно! – хихикнув говорит она.

Она начинает ржать, как лошадь. А мне смешно на нее смотреть.

– Но! Думаю, и ты не бесполезен.

– Ну-у-у-у спасибо!

– Обращайся!

Я думаю, чтобы еще придумать или вспомнить.

– Не легко, наверное с такой мамой, – вдруг говорит она.

Я молчу, от того, что сам не знаю, как с такой мамой. Хотя, думаю – не просто. Я смотрю на Лену, мне кажется, что ей уже лучше:

– А куда Катя пошла?

– Она телефон забыла. Должна была уж вернуться.

– Может назад пойдем, напьемся с тобой?

– По-моему тебе уже хватит на сегодня.

– Ну тогда в ведьму поиграем.

– А-а-га щас, – корчится она.

– Не хочешь?

Она молчит и как-то странно на меня смотрит. Я вдруг понимаю, что она со мной флиртует. Я отвожу взгляд и ошеломленный не знаю, как на это ответить.

Я припоминаю все предыдущее наше с ней общение. И убеждаюсь, что раньше у нас ней ничего такого не происходило. Она отворачивается и куда-то смотрит. Я думаю о том, что это может быть следствием их расставания с Данилом. Но от этого не легче, не понимаю нужно ли мне в это ввязываться.

Она поворачивается и смотрит мне в глаза. Мои, от неожиданности – хлопают, как-то по дурацки. Я успокаиваюсь, и осознаю, что из-за выпитого алкоголя, вряд ли способен определиться со своим к ней чувством. Испытываю, однако, что она довольно мне симпатична. Я набираюсь храбрости и смотрю ей в глаза. Одновременно делаю из всего вывод, что у нее, как и у меня, никакого большого чувства нет – просто легкое влечение.

Мне, неожиданно для себя, просто по пьяне, охота сделать девушке приятно. Как-то по дружески. Чтобы телка знала, что она симпатичная и хорошая очень. И не слишком расстраивалась по поводу их расставания с Данилом. Я обнимаю ее крепко и целую. Вижу, как она рада и мне вдвойне приятно.

Мы целуемся и обнимаемся. Так проходит какое-то время, пока не приходит Катя, которую из нас двоих никто не видит.

– Всю квартиру облазила, пока телефон нашла.

Лена отталкивает меня:

– И где он был?

Катя стоит с удивленной мордой.

– В миске лежал, с орешками. Мальчики балуются, им орешки колют. Уроды… Я Павлика этого убью.

Лена встает со скамейки и уходит вместе с Катей. Я беру сигарету и закуриваю. За время наших поцелуев у меня рождается довольно большое сексуальное желание, которое теперь меня мучает. Я пытаюсь прислушаться к тишине и произвести нечто подобное медитации. Но мне ничего не удается. Я встаю со скамейки и иду на запах скотины, хотя мне не нравится, то, как от нее пахнет. Думаю, что это какой-то экстракт мандарина.

Приближаясь к дому, слышу, что в квартире Жени – чрезмерно шумно. Особенно слышно Тимофея, который чем-то недоволен.

В квартире, я сразу захожу в туалет, расслабляю мочевой пузырь. Обливаю лицо и шею холодной водой. Смотрю в уставшие глаза и думаю про себя, как про неудачника и урода. Выходя встречаю Павлика, который удивляется моему появлению:

– Ты куда пропал!?

Я, почему-то не понимаю, что он от меня хочет:

– А-а-а-а?

– Давай проходи, там Тима мочит! А-а-а, вот это, – он закрывает дверь и там еще орет, – А-а-а, вот мочит!

Я иду на голос Тимофея, который увлекательно рассказывает одну из своих бредятин. У меня автоматически вырабатывается что-то вроде иммунитета, поэтому не улавливаю никакого смысла. Прохожу в конец комнаты и сажусь рядом с Егором. Во мне появляется какое-то волнение, вроде, даже ни с чем не связанное. Просто, вызванное всем происходящим. От того, что вокруг, как-то слишком шумно и неуютно. И, потому что всем весело, а я не понимаю, почему мне – нет. Чувствую себя немного лишним. Тут появляется Павлик и мне становится немного спокойнее:

– Давай разливай, че сидишь!?

Я осматриваю стол в поисках алкоголя. Вижу, что водка практически не тронута. И понимаю, что если упиться, то лучше чем-то одним: