Татьяна Сергеева - Если…

Вот и настал первый учебный год в университете. Теперь я носила гордое звание «студент», принявшись с энтузиазмом осваивать все новое. Стоит все же обмолвиться, для полной ясности, о моей будущей профессии. Я выбрала факультет иностранной филологии, а именно – кафедру новогреческого языка и литературы. Не скажу, что это было престижно в то время, когда кругом пруд пруди одни юристы, экономисты и различные менеджеры, но довольно перспективно, стабильно при любом веянии моды. Почему греческий? Столь редкий! Очень просто! На специальность «немецкий язык и литература» надо было сдавать, соответственно, немецкий; на французскую филологию – французский, а на английскую, как и на мою (новогреческую), – английский, изучаемый мною в школе. Поэтому, выбирая между греческим и английским, я предпочла первый. Два языка же лучше! Увы, тогда я как-то упустила из виду, что все эти филологические кафедры выпускают полиглотов, – поступи я просто на английский, второй язык меня не миновал бы. Конечно, быть обыкновенным учителем где-то на задворках мне не хотелось. Я мечтала путешествовать по миру, знакомиться с интересными людьми и к своим тридцати годам начать собственный бизнес. Не трудно понять, что на все это заработать, будучи школьным преподавателем, никак не получится. Потому на первых порах я видела себя переводчиком в какой-нибудь серьезной международной фирме, помощником руководителя, а в идеале – служащим в дипломатическом корпусе. (Нет, не подумайте, я никогда не была тщеславна! Ставить перед собой высокие цели и стремится упорным трудом к их достижению, на мой взгляд, все же не есть тщеславие.) Я чувствовала уверенность в том, что я смогу, и, как адекватный человек, осознавала, что для этого надо приложить максимум усилий, а не продолжать мою школьную политику: «умная, и так сойдет…». На «раскачку» времени не было, с первых же дней нас загрузили заданиями; на исходе второй недели, к примеру, мы умели уже читать по-гречески, писать и считать. Мне это нравилось, я старательно все учила и сразу имела не абы какие успехи.

Володя по-прежнему работал на другом конце полуострова и у него по-прежнему не было возможности видеться со мной, да и звонил он нечасто, – все занят. С одной стороны, это было не так уж плохо, ведь меня ничего не должно отвлекать от занятий, а с другой стороны, мне было трудно сконцентрировать свое внимание на чем-либо, так как постоянно думала о нем. Также сильно отпечатывался на душевном состоянии тот факт, что отношения с родителями были натянуты (известно почему), и по вечерам, собираясь за одним столом, вместо привычных задушевных разговоров стояло молчание, а воздух был точно наэлектролизован. Но и это еще не все! Помимо всего вышесказанного, к сожалению, добавилось и то, что я вынуждена была ездить на пары на электричках (они стоили сравнительно недорого), каждое утро вставая не позднее четырех часов и возвращаясь домой зачастую лишь после ужина, ведь найти жилье в столице по разумной цене практически за день до начала учебы не удалось, а родственница (ранее упоминалась), проживающая там с гражданским мужем и маленьким ребенком в арендованной двухкомнатной квартире, во временном приюте отказала, то ли по причине вечных семейных проблем, то ли по собственным соображениям. Так или иначе, а насладиться полноценным сном едва случалось по выходным. Довольно быстро усталость накопилась настолько, что я засыпала в любом месте и в любой позе, бывало, и с открытыми глазами. Неожиданно для себя выяснила, что вкус крепкого и бодрящего кофе не так уж и плох, если он «приводит в чувства» тело и разум, а родному, серому и тоскливому городу, из которого так мечтаешь уехать, можно быть безмерно радым, когда спешишь скорей зарыться в мягкую постель. Не удивительно, что уже к концу сентября, живя в таком ритме, с черными от недосыпания кругами под глазами и землянистого цвета лицом, вечно полуголодная и странно одетая (выходя из дома в пять утра, даже в начале осени чай было не жарко и тем более не до красоты), мои сокурсники стали косо на меня поглядывать, а я, в свою очередь, искала, чем же пожертвовать во имя сна, и начала просто экономить время на выполнении домашнего задания. Забегая немного вперед, добавлю, что около месяца такое «решение проблемы» на моей успеваемости мало отражалось, – по оценкам я была одной из лидеров в группе, – но с наступлением ноября появилось уже небольшое, пока легко исправимое отставание, однако я не придала этому значения, наоборот, усугубила свое положение, став пропускать занятия (далее мы еще поговорим об этом), и, как результат, на экзамене по профилирующему предмету отхватила первую позорную тройку…

Во второй декаде сентября я отмечала свой день рождения; в том году он выпал на начало недели, а значит, учебные будни. По этому поводу, помню, я даже сменила электричку на автобус, почему и выдался редкий случай чуть позже покинуть свою кровать и хоть немного навести марафет. Я не сильно любила свои дни рождения; именно тогда возникало и остро ощущалось чувство одиночества, когда из нескольких десятков знакомых и многочисленных родственников из года в год поздравляли лишь три-четыре человека, двое из которых были родители. Но в этот раз я ждала чего-то особенного… Прежде всего, я была уверена, что «список вспомнивших» возглавит Он, – а это очень важно было в тот момент для меня, – также я знала, что он не ограничится тривиальными словесными поздравлениями и точно приготовит какой-нибудь сюрприз. Окрыленная этими мыслями, в попытках разгадать намерения возлюбленного, я мчалась стремглав в университет.

Погода, как обычно, стояла чудесная; она так и манила оставить эти стены маленьких душных аудиторий филологического факультета, расположенного в дореволюционном здании в центре столицы. Но, как назло, сегодня много занятий и самые серьезные по расписанию последние. После них погулять тоже не выйдет: дома родители накупят всяких вкусностей к празднику и будут встречать именинницу, – опаздывать нехорошо. А тут уже Володя сообщил, что выехал по направлению ко мне и к обеду нагрянет. И вот как быть? «Если я всего разок пропущу две пары, ничего же страшного не произойдет, не так ли? – размышляла я, сидя на какой-то лекции. – Тем более у меня уважительная причина! День рождения! И тем более имею право чуть отдохнуть, если учесть, что я единственная из группы по два с половиной часа добираюсь до вуза, и, как правило, когда большинство студентов едва успели разомкнуть веки, я уже выжатый лимон!» Словом, как только Володя известил меня о своем прибытии, я, имея «железобетонное» основание и не сомневаясь ни на йоту в своей правоте, как пташка из клетки, выпорхнула на улицу.