Елена Павлова - Я хочу большего

От Лениного печального настроения, с которым она покидала столицу месяц назад, не осталось ни следа. За это время она успела соскучиться по Москве, постоянно сравнивая реалии жизни своего города и столицы, всё больше и больше убеждаясь в правильности своего решения.

На этот раз забот было больше, чемодан толще, а прощание – дольше и тяжелее. Надо сказать, погода выдалась соответствующая. Небо было затянуто серыми плотными тучами, тоскливо тянувшимися с северо-запада. Они, медленно передвигаясь, давили своей мрачностью и бесконечностью. Оставляя на лице холодные капельки влаги, в воздухе прозрачной пеленой стояла мелкая изморось, от которой нельзя было скрыться даже под зонтом. Резкий ветер нещадно трепал жёлто-рыжие листья, ведущие упорную борьбу со стихией, чтобы не быть сброшенными в грязную гладь луж.

Отец повёз Лену в столицу на машине. Он был угрюм и всю дорогу молчал, задаваясь одним только вопросом: «Что же он такое делает?» Он, глава семьи, позволил своей единственной и ненаглядной дочери, этому маленькому и неопытному существу, уехать в самое пекло страстей и порочных соблазнов, к тому же он сам везет её в чужой город, всё скорее и скорее приближая горькую разлуку. Мама тоже напросилась проводить дочь и сидела рядом с Леной на заднем сиденье. Но она держалась стойко и не давала воли эмоциям. Наталья Александровна редко плакала, а при людях, будь это муж или подруга, вообще никогда. И не потому, что не было причин (у каждого хоть даже раз в жизни болит душа), просто не любила показывать свою слабость. Дочь тоже никогда не видела её слез. Нет, было один раз, в глубоком детстве. Однажды, неожиданно для мамы войдя на кухню, она увидела, как та плачет. Пятилетняя Леночка в тот же миг застыла в оцепенении, а через несколько секунд, очнувшись, в испуге убежала в комнату. Что же с ней тогда творилось! Девочка была готова разрыдаться сама. Причину она, конечно же, не знала, но беззаботный и прочный мир для неё рухнул. У неё не укладывалось в голове, как это так, самый сильный человек на земле и вдруг плачет, не жалеет, а сам плачет. А кто же тогда защитит её? И с тех пор Лена стала бояться маминых слёз, чтобы вдруг снова не ощутить то неприятное чувство незащищённости.

Доехав до Москвы почти в полной и напряжённой тишине, они оказались у порога университетского общежития, находившегося неподалёку от учебного корпуса. Лена хотела было попросить родителей не подниматься наверх, но у неё не хватило сил так беспощадно поступить с ними. Алексей Михайлович помог донести вещи до Лениной комнаты и, войдя в помещение, осмотрел будущее жилище своей дочери. Комната находилась на пятом этаже и была рассчитана на трёх человек. Лена, заселившись первой, выбрала самое удобное место. Там было довольно тесно, но зато имелись собственный туалет и душ. Единственное, но большое окно выходило на оживлённую улицу с автобусной остановкой и станцией метро.

– Ну, для скромных студентов сойдёт, – не переставая оглядываться по сторонам, произнёс отец. – Может, ещё передумаешь? – с надеждой вдруг спросил он.

– Папа, – с укором произнесла Лена. – Я уже всё решила.

– Да я шучу. Ладно, надо ехать. Пойдём, проводишь нас до машины.

Уже внизу Лена скрепя сердце обняла родителей и с болью, кусая себя за нижнюю губу, чтобы не расплакаться, поторопилась с ними распрощаться. Уже почти у дверей общежития она вдруг не выдержала и обернулась. А они так и продолжали стоять на месте и смотрели ей вслед. Лена вдруг заметила перемену, произошедшую с мамой. Та побледнела, брови странным образом изогнулись, узкие плечи опустились. Хотя расстояние было ещё довольно небольшим, лиц родителей уже нельзя было разглядеть, но Лене казалось, что она видит, снова видит, как её мама плачет. Во второй раз. Только сейчас всё было по-другому, ощущения не были такими сильными, как тогда, в детстве, да и причина была понятна – причиной была она сама, Лена. Ведь Наталья Александровна понимала, что дочь уезжает не на год, не на пять лет, а навсегда.

Смутные и неопределённые чувства не покидали и Лену. Радость от долгожданного переезда была смазана подавленным настроением, возникшим после душещипательного расставания с родителями, но всё-таки она ни о чём не жалела. Девушка убедила себя, что поступает правильно, и её постепенно перестала терзать совесть.

Ночь она провела одна, к ней так никого и не поселили. Зато утро следующего дня полностью это компенсировало. Проснувшись от громкого стука в дверь, девушка буквально соскочила с кровати, не понимая, где она находится. Придя в себя, Лена протёрла глаза и прислушалась. Никакого стука не было слышно.

«Может, показалось?» – подумала она, но всё-таки на всякий случай открыла дверь и вздрогнула от неожиданности. Перед ней стояла девушка с дорожными сумками, которые из-за её маленького роста казались просто огромными. Или наоборот.

– Извини, я тебя разбудила? – спросила девушка и втащила сумки в комнату.

– Ничего страшного, – ответила Лена и посмотрела на часы – было пять утра.

– Меня зовут Марина.

– А меня Лена.

– Я только с дороги. Самолёт из Краснодара прилетает рано утром, поэтому пришлось тут всех побеспокоить.

– Ты из Краснодара? Далеко, – поддержала разговор Лена.

– Это так кажется. Какая-то тысяча километров, – ответила она и приятно улыбнулась, от чего у неё на щеках появились милые ямочки.

Марина Круглова с первого взгляда произвела на Лену хорошее впечатление. Несмотря на маленький рост, чуть выше метра пятидесяти, и коренастое телосложение, она имела стройную и подтянутую фигуру. Густые светлые волосы были коротко острижены – довольно опрометчивое решение, поскольку это лишь подчёркивало полноту её шарообразного лица, на котором белел прямой, но несколько низковатый лоб, а несоразмерно маленький носик, утолщённый книзу, красивой линией соединялся с верхней пухлой губой, кокетливо загнутой кверху. В маленьком подбородке замечалась некоторая детскость, что делало милыми неярко выраженные черты лица. Небольшие голубые глаза выражали приветливость и даже некоторую наивность. Марина была вежливая и культурная девушка, чьё обаяние сразу расположило к ней Лену, и между ними возникла приятельская симпатия.

Девушка устроилась на кровати, находящейся напротив кровати Лены, и, устало сев на синее покрывало, накинутое на голый матрас, театрально выдохнула, смешно уставившись на свои тяжеленные дорожные тюки.

Не прошло и минуты, как дверь снова распахнулась и на пороге появилась ещё одна жительница. Она была полной противоположностью Марины, по крайней мере, во внешности. Высокого роста, худощавая, с чёрными длинными вьющимися волосами и крупными светлыми глазами, весело смотревшими из-под изящно изогнутых чёрных бровей. Особенно ярко выглядели подкрашенные губы алого цвета и раскрасневшиеся от активных движений щёки. Одним словом, красавица! Девушка широко улыбнулась, оголив свои белоснежные ровные зубы, и, прерывисто дыша, спросила: