Елена Сергеева - Счастливому солдату… Или как, однажды рискнув, можно остаться счастливым на всю жизнь

Письма от Игоря приходили регулярно, он мечтал о нашей встрече, мои послания его поддерживали и давали какую-то надежду. В одном из писем он упомянул, что никогда не принимает что-либо близко к сердцу, быстро отходит, нервы попусту не тратит, ведь жизнь человеку дается одна и не такая она уж большая, так лучше он придержит нервы для своих будущих детей. Мне он казался позитивным человеком, а упоминание о детях показывало всю серьезность его намерений: что мы еще такие молодые, что самое лучшее у нас еще впереди.

Однажды в письме Игорь спросил, как можно ко мне позвонить в Крым, где я прохожу практику. Я, не долго думая, увидела, как по двору на велосипеде катается сын Антонины. Я просто его спросила номер их домашнего телефона. А мальчик просто мне его назвал. Этой новостью я и поделилась Игорю в письме. И благополучно забыла.

Спустя время, глубокой ночью, когда все вокруг спали, мне снится сон. Светлана, круша все на своем пути, разбрасывая в разные стороны кастрюли, завалив набок газовый баллон и плиту, пробирается ко мне в комнатку с криком: «Да ты задолбала со своим женихом, никому спать не даете». И бросается ко мне. Но это уже, кажется, не сон, а реальность. Светлана меня тормошит и говорит про какого-то жениха, а у меня ведь никого нет, значит, она ошибается, и я отворачиваюсь от нее. Но она не унимается и снова кричит, что я всех разбудила уже, подойди скорее к телефону и ответь. Я, ничего не понимая, сонная, молча одеваюсь и иду на улицу. Там темно, на крыльце сидит Антонина и, как всегда, курит. Я захожу к ней внутрь дома. Сразу видно отменную хозяйку: чистота, уют. А во всю стену висит огромное зеркало, в которое я, было глянула, и отпрянула назад: Антонина стоит у двери и смотрит неприязненно. Я взяла трубку и сказала несмело: «Алло». На другом конце провода приятный мужской голос назвался Игорем и попросил не бросать трубку, как это делала ранее Антонина. Игорь извинялся за молчание в письмах, так как ездил в краткосрочный отпуск к себе домой в Смоленск: его отец болел. Я молча выслушала под гнетом укоризненного взгляда Антонины в зеркале. Не помню, о чем мы еще могли говорить, но мне было очень стыдно. Попрощалась наскоро с Игорем и выслушала лекцию от Антонины, которая никак не хотела верить, что мне звонят не с какого-то Киева, а именно с Германии. Как я уже упоминала, все девочки, которые поселились в домах, могли не знать друг друга по имени, что и случилось в моем случае. Когда Антонине позвонил Игорь среди ночи и попросил к телефону меня, она стала бросать трубку поначалу, называя все цирком, а Игоря – шутником. Но очевидно он очень упрашивал меня позвать, что она смилостивилась и отправилась к девочкам, которых было больше по количеству. Разбудила их стуком в дверь, решив, очевидно, что зовут к телефону ту самую бойкую девочку, которая оказалась Светланой. Когда ее разбудили, она очень рассердилась: может, потому что звонили не ей, а может просто потому что была глубокая ночь и хотелось спать после тяжелого трудового дня. Никто не мог понять, кому именно звонят. Чей жених? Никого с именем Лена или Алена среди девочек не было. В итоге Светлана стала пробираться между плитой и газовым баллоном на нашу часть жилища, а мне в это время снился сон, как она все крушит…

Радости мне не принес звонок Игоря, я чувствовала неловкость от этой ситуации. Попросила больше его не звонить, но, вопреки всему, в письме он написал, что все время вспоминает наш разговор, мой голос и старается вспомнить все мои фразы и слова. Писал, что скорей бы уже наступила осень, и мы могли бы встретиться и спокойно поговорить без всяких преград о чем угодно. Ну а пока остается писать и ждать ответа, чтобы наша связь по переписке не прерывалась, а наоборот крепла.

Однажды я встала тихонько на работу, чтобы не будить девочек, стала прокрадываться в направлении туалета: там на стене висел осколок зеркала, нужно было привести себя в порядок. Шла маленькими шажками в темноте, как вдруг услышала голос Антонины. Она сидела, как обычно, на ступеньках веранды и курила. Она спросила, почему я так крадусь, на что я просто ответила, что в туалете есть зеркало, и она пригласила меня в дом причесаться нормально. Как я упоминала, у нее было шикарное зеркало во всю стену. Я с какой-то неловкостью согласилась. Пока приводила в порядок свои волосы – тогда еще не совсем длинные – Антонина спросила, почему больше не звонит Игорь, она не против, если он будет звонить, – ведь теперь она точно знает, кого он просит к телефону. А что до того, что он может звонить только ночью, она ответила, что ничего страшного, ей очень часто не спится…

Игорь писал, что ему кажется, будто мы знакомы давно, что он меня знает; что нашей встречи никто не сможет изменить, что бы там ни было; что никакие трудности нам не помешают встретиться; чтобы я ему верила, как он верит мне.

Игорь говорил в редких ночных звонках на телефон Антонины и писал в письмах, что всегда с нетерпением ждет от меня весточек, как если бы они приходили каждый день, и когда от меня нет писем, он начинает волноваться – вдруг я не получаю его писем или еще что-нибудь думаю. Тогда у него просто нет настроения, ни к чему не лежат руки и плохо начинает спать. Ведь он спит только днем, ночью он на «боевом» дежурстве у коммутатора, – в армии Игорь был телефонистом, как у них говорили «качает связь».

Так незаметно наступила осень. И также незаметно – 8 сентября. В этот день мне должно было исполниться семнадцать лет. С утра у меня было недомогание, и я сама попросилась на работе быть на мойке посуды. Там я хотела в одиночестве собраться со своими мыслями. Служба Игоря подходила к концу, и мне почему-то уже не так радужно виделась наша встреча. Сказать точнее, я просто в нее не верила.

Пришел Иван спросить, как мои дела. Он по-прежнему тайно приходил в мои выходные дни через окно, отдавал письма Игоря, которые по моему паспорту получал на главпочтамте, и ждал, сидя напротив на кровати, пока я напишу ответ, забирал его, чтобы назавтра, когда я буду на работе, отнести на главпочтамт.

Я поделилась с Иваном, что у меня день рождения, а настроения почему-то нет праздничного, на что он улыбнулся и сказал, что все будет нормально.

Следом пришла цыганка. Надо сказать, что на мойке у меня скопилось очень много грязной посуды, она возвышалась в окошке неровными горками, отчего порой падала и разбивалась. А посетители кафе все подносили ее и подносили. Я себя очень плохо чувствовала, чтобы поторопиться еще быстрее разгрести посуду. Как говорится, усилиями воли: десять шагов назад, один шаг вперед. И когда подошла цыганка и предложила за два маленьких грязных блюдца от салата рассказать, что меня ждет в жизни, я без особой инициативы согласилась ее выслушать, а что до блюдец… они все равно рано или поздно упадут и разобьются.