Борис Цеханович - Детство без Интернета

Сидим мы на обеде, кушаем. Приходит отец, задумчиво поглядел на нас и зовёт на кухню маму и деда: – А вы знаете, что с помощью Миши был задержан заключённый, совершивший побег? – Немая сцена. После чего брат сбивчиво рассказал о происшедшем и принёс из сарая заныканный кулёк с конфетами, которые он хотел съесть в одиночку. Вот тогда мы с ним налопались этих конфет от пуза. Но всё равно Мишке попало. Да и мне заодно, чтоб не лазил где не попадя…

Так что охрана лагеря была совершенно не лишней.

Меня с Вовкой Золиным и ещё несколько человек с Вижаихи и Бубыла определили в четвёртый отряд и показали нам и родителям где будем жить и спать, после чего мать с остальными успокоенными родителями, ушла на речной трамвайчик, пообещав приехать на родительский день через две недели, а для нас начались увлекательная жизнь в пионерском лагере, благо этому способствовала и погода.

Всего в лагере было около четыреста детей, которые делились на три группы. Младшая – это первоклассники и второклассники. Средняя – мы третьеклассники и остальные до шестого класса включительно. И старшая – семиклассники и восьмиклассники. Вожатыми у нас были девятиклассники, перешедшие в десятый класс из Ныробской средней школы. А уже вожатыми руководили взрослые воспитатели. Как правило молодые учителя. После отбытия родителей все отряды были выстроены на главной линейке перед трибуной, перед которой на высоком флагштоке развевался флаг лагеря и нам довели администрацию пионерского лагеря, распорядок дня и чем будем заниматься, пребывая здесь. И покатилась наша летняя, беззаботная жизнь.

С утра вставали, в течение тридцати минут занимались зарядкой, потом заправляли постели и шли на улицу к длинным рядам умывальников и со смехом, брызгами и проказами умывались холоднючей водой. После чего строились по отрядно и маршировали к главной линейке, выстраиваясь перед трибуной и в торжественной обстановке происходил подъём флага нашего лагеря. Завтрак, занятия, игры и так до обеда. После обеда свободное время и мы с Вовкой с удовольствием шастали по большой территории лагеря, иной раз тайком перелезая через невысокий забор, убегали в лес, где с интересом обследовали окрестности и многочисленные глубокие карстовые воронки. Это я сейчас знаю, что они природного происхождения, а тогда нам казалось, под впечатлением от фильма «Чапаев», что здесь происходили упорные бои между «белыми» и «красными» и это были воронки от снарядов. Хотя отсюда до мест, где могли происходить эти события сорокапятилетней давности, было километров сто пятьдесят. Но, всё равно, детские фантазии красочно расписывали военные баталии, которые могли по нашему мнению здесь происходить.

В лагере проходило много спортивных соревнований между отрядами, разжигая в нас нешуточную и нездоровую конкуренцию, заставлявшую выдумывать, как выделить свой отряд в лучшую сторону.

Особенно это касалось лагерного флага на флагштоке за трибуной. Развевающийся флаг с 8 часов утра, когда его подымали на общелагерной линейке и до девяти вечера, когда он спускался, постоянно охранялся четырьмя человеками из старших отрядов и опустить его и украсть было делом почти невозможным. Хотя директорша лагеря шутя предложила попытаться это сделать. Типа: кто это сделает тот отряд получит приз. Ну и наоборот – если старшие отряды не допустят этого, они тоже получат приз.

Было несколько безуспешных попыток и старшаки страшно гордились перед нами, какие они бдительные часовые.

Точно такое же существовало и в отношении отрядных флажков. Они тоже охранялись. Но конечно не так бдительно и мы с Вовкой, через открытую форточку, я стоял на стрёме, сумели вытащить флажок третьего отряда. Вовка вытащил, посчитал своё дело выполненным и сунул его мне. А я должен был из центра лагеря вынести этот флажок за пределы ограды и спрятать его.

Я стоял и растерянно крутил в руках небольшой флажок на длинном деревянном древке и не знал куда его деть, а рядом зло шипел на меня Вовка, заметив, как за окном заметался третий отряд и понимал, что если мы не смотаемся с флажком, то нас тут и отлупят, в том числе и этим же флажком. Ничего дельного не сумев придумать, я резво оттопырил тугую резинку на шароварах и деревянное древко тут же было засунуто в левую штанину, а потом задрал рубаху и всё остальное сунул под неё, плотно прижав остальную часть древка с флажком к туловищу, и попытался бежать. Но сразу же упал, запутавшись в ногах. Вовка сильным рывком за воротник затрещавшей рубахи поднял меня на ноги, но бежать я всё равно не мог – левая нога из-за древка не сгибалась, да и рубаха с флажком под ней, меня просто превратила в прямолинейную деревяшку. Но уже слыша возмущённый шум и гам за углом здания, всё-таки неуклюже побежал, нелепо подпрыгивая и волоча левую ногу по песку. Без помощи Вовки Золина я бы не убежал, а так мы очень живенько перелезли через забор. Вовка то с ходу перепрыгнул, я же тяжело перевалился, чуть не разодрав до крови живот, и мы благополучно скрылись в густых кустах.

Спрятав флажок отряда в лесу, мы вернулись как ни в чём не бывало и теперь с ехидцей наблюдали нешуточную суету вокруг третьего отряда. Они возбуждённо бегали вокруг своего небольшого спального корпуса, спорили, ругались, тыкали пальцами в сторону леса, обвиняя друг друга в исчезновения отрядного символа. И на обед они уныло поплелись под усмешки других отрядов, которые гордо несли перед строем свои флажки. Во время обеда, начальник лагеря обратилась ко всем с просьбой вернуть флажок, после чего, посовещавшись друг с другом, мы подкинули флажок упавшему духом третьему отряду.

Прошло два дня и мы с Вовкой, томимые нешуточной жарой, брели в сторону стадиона мимо трибуны, в тени которой спрятались часовые, охранявшие лагерный флаг, а ведь флагшток был с противоположной стороны. Сметливо переглянувшись, мы молча прошли мимо разомлевших от жары старшаков, потом свернули влево, тихо прокрались к флагштоку и тихонечко, по чуть-чуть стали опускать флаг. Всё происходило в разгар дня, когда вокруг шарахались толпы детворы и никто не обращал на нас никакого внимания. Как-будто мы были одеты в плащи-невидимки. Спокойно отцепили флаг, также без суеты Вовка засунул полотнище под рубаху и мы ушли.

Уже заворачивая за угол спального корпуса, услышали задорный вопрос: – А флаг то у вас где?

– Ладно…, ладно… Проходи. Нечего подкалывать…, – донёсся ленивый ответ одного из часовых. А ещё через несколько секунд в спину ударил отчаянный, заполошный вопль.

Лагерь был срочно поднят по тревоге и мрачная начальница лагеря с трибуны сурово возопила: – Кто это сделал?

Мы тоже стояли в строю и ожидали этот вопрос, но совершенно не в той тональности, которой только что прозвучал. Мы думали, что выйдем с гордостью из строя и Вовка, под восхищёнными взглядами всего пионерского лагеря, смотает со своего тела красное полотнище. Мы мечтали о такой героической картинке, как герои пионеры в Великой Отечественной войне спасшие от немцев Боевое Знамя полка или как минимум Пионерской дружины. О гордости пришлось мигом забыть. Мрачно переглянулись и, тоскливо вздохнув, вышли на середину строя и флаг скручивал с себя Вовка под сочувственными взглядами всех, кроме двух старших отрядов. Потом нас отвели в кабинет начальника лагеря и Зоя Павловна долго и молча смотрела на нас, после чего махнула рукой, отпуская в отряд. Ну уж тут мы получили свою долю торжества. А как же…, наш отряд уделал этих зазнавшихся старшаков.