Наталья Сажина - КИФ-5 «Благотворительный». Том 3 «Для взрослых»

– Отпусти тифона, – сказал Артём, наблюдая за игрой Марины с насекомым.

– Кого? – спросила Марина, отрывая взгляд от жука.

– Тифон, – повторил Артём. – Скарабей-тифон – так его зовут… О, сбежал!..

Жучку хватило того времени, на которое красавица отвлеклась от него, чтобы задать стрекача и оказаться вне досягаемости протянутой руки. Вставать, чтобы гоняться за ним, никому не хотелось от слова «совсем».

Тифон быстро вскарабкался на один бархан, спустился с него, вкарабкался на другой, спустился и с этого и… Исчез. Зарылся, по всей вероятности, в песок.

– Я хотела, чтобы он взлетел, – деланно надула губки Марина. – Где он? – Она окинула взглядом место, где исчез жук. – Закопался, вместо того, чтобы устремиться вверх. Фу, какая приземлённость.

– Нашла о чём печалиться, – не поддержал её разочарования Артём. – Сколько карьер нынче закапывают…

– Карьер? – переспросила Марина, устремляя на него взгляд своих ясных, небесно-голубых глаз. – Это такая ямина?

– Вот именно, что ямина, – подтвердил Артём, – которая сейчас наполняется тьмой-тьмущей монографий, диссертаций и научных трудов, посвящённых астрономии и астрофизике, превратившихся в макулатурную труху, чтобы быть благополучно зарытыми в землю. Это почище пресловутого таланта, который когда-то зарыли. Куда теперь девать знания, полученные за столетия астрономических наблюдений, не говоря уже о данных, полученных с исследовательских аппаратов, что работали на Венере и Марсе? Похоронить в архиве? Это распад связи времён. Это словно Цинь Шихуанди воскрес…

– Ну, Цинь Шихуанди похоронил заживо носителей знаний, а нынче ситуация несколько другая, – возразила Марина, проявляя историческую осведомлённость. – Сейчас хоронят знания при их живых носителях. Такое случалось. Колумб открыл Америку, и тогда тоже рухнула привычная картина мира, а Магеллан окончательно подтвердил это крушение своим плаванием. Но всё же наладилось, и связь времён восстановилась, несмотря даже на то, что за экватором открылись новые, доселе неведомые тогдашним астрологам звёзды. Звёзды!.. Нынешние, думаю, тоже разберутся с новыми домами, ретроградностями и аспектами с рецепциями… И новые диссертации с монографиями напишут. Всего-то две планеты с орбит сошли…

Артём, не найдя что сказать в ответ, с удивлением воззрился на неё.

«Что же она подразумевает под словом „новые“? – подумал он. – Астрономов или диссертации с монографиями?»

Пляж постепенно наполнялся разноязыкими отдыхающими. Рядом расположилась компания молодых людей, которые стали громко общаться на каком-то славянском языке, совершенно непонятном, но в их речи, тем не менее, мелькали знакомые слова, из которых наиболее частым было «час».

Это были никак не поляки, которых ни с кем не спутаешь. Выяснять же напрямую кто они такие ни Артём, ни Марина желанием не горели и развлекались тем, что всякий раз, сталкиваясь с ними, пытались отгадать кто же они такие. Словаки? Словенцы? Чехи? Хорваты?

Загадка так и оставалась загадкой. Да и разгадывать её со временем наскучило.

– Вот и сейчас в астрономии внутренних планет творится что-то такое, – кивнул на поглощённых беседой славян Артём.

– То есть? – подняла брови Марина.

– Вроде бы всё знакомо, но ничего, кроме отдельных фактов, не ясно.

– Языки нужно учить, а для этого нужно время, – метафорично ответила молодая женщина.

– Марсианский и венерианский… – усмехнулся Артём. – В новейших вариациях…

До их слуха снова донеслось слово «час».

Артём вдруг вспомнил, что в белорусском и украинских языках слово «час» означает «время».

«Что же они так часто время поминают? – подумал он. – Не на безумном же они чаепитии у Шляпника…»

Из этих мыслей его вырвала Марина, вскочившая с лежака. Она схватила Артёма за руку и потащила снова купаться.

Время незаметно подобралось к ужину.

«Всё включено» с официантами, подносившими по требованию горячительные напитки по обстановке почти смахивало на ресторан, если бы не фривольно-пляжные одеяния рассаживающихся за столы постояльцев отеля.

Парочка выбрала себе столик на террасе с выходом в садик с клумбами и живыми изгородями. Артём наложил себе тарелку всякой снеди, предлагаемой шведским столом и кухней и, прежде чем приступить к трапезе, воткнул в ухо наушник, подключился к вайфаю и настроился на приём последних новостей с ютуба.

Марина тем временем бросала через деревянные перильца ограждения кусочки отбивной короткохвостым котам, которые в количестве четырёх голов вынырнули из олеандровых зарослей, едва завидев знакомый силуэт своей благодетельницы. Коты усвоили, что еды из этих рук всем хватит, и вели себя культурно. Не дрались.

Не то что те, с древнегреческих развалин, куда Марина и Артём ездили на экскурсию пару дней назад. Тамошние коты, которых экскурсовод нахваливал как существ вальяжных и степенного темперамента, не тратя времени ни на тактику, ни на стратегию, пошли в когтисто-зубастую атаку, как только пара решила по-быстрому сварганить пикничок в теньке средиземноморских сосен. Пришлось ретироваться и оставить взятые с собой аппетитнейшие куриные окорочка на поживу мелким хищникам. Против доброй полудюжины короткохвостых бестий, которых администрация содержала, дабы не расплодились в развалинах змеи, шансов выстоять было мало. Это стало очевидно, когда Артём попытался удержать куриную ножку, а на его руке, вцепившись в неё когтями, повисло сразу два голодно, но азартно урчащих кошака. Только разжав пальцы, Артём смог спастись бегством.

Артём кушал и слушал, и его уши чуть пошевеливались в унисон жующих челюстей, что всегда умиляло Марину. Ей это казалось хищным. В каждом мужчине, по её мнению, должен был хоть как-то визуально проявляться хищник.

Тут Артём перестал есть, сглотнул и прислушался.

Очень внимательно прислушался, пытаясь впихнуть пальцем пуговку наушника в самые глубины слухового прохода.

Его глаза округлились и остекленели, а тело застыло в позе парализованного ядом кураре. Марина с удивлением воззрилась на него. Только что был нормальный человек и вот…, словно его подвергли мгновенной заморозке.

Оттаял он также внезапно.

– Гарсон! – крикнул Артём в зал, и тут же рядом со столом материализовался улыбчивый официант. – Раки! Труа фуа, силь ву пле!

Марина посмотрела на Артёма уже с испугом.

– Куда тебе столько, Восьмёркин? Что случилось? – встревоженно спросила она.

– Молчи, женщина, – почти грубо, чего с ним никогда не бывало, отрезал он. – Мне надо!

Официант принёс и расставил на столе перед внезапно изменившимся мужчиной три стакана, наполовину наполненных прозрачной субстанции, издававшей аромат аниса. Затем долил в каждый воды как раз столько, чтобы заполнить всю оставшуюся половину, отчего в стаканах помутнело и напиток приобрёл белёсый, словно сильно разбавленное молоко, цвет.