Светлана Осипова - Девчонка с Восточной улицы

Варю суп и жаркое из зайчатины. Едим и едим. Дождь всё шелестит по палатке, дует северный ветер, а нам всё равно: мы расположились в палатке полулежа, и едим. Неужели ещё когда-нибудь захочется есть? Опять не заметили время – 3 часа ночи. Ветер и дождь усиливаются. Посуда остаётся немытой до утра.

12-е июля. Проснулись. Солнце, хотя холодный ветер. Гера и Коля, наконец, пошли в первый маршрут. Должны вернуться в 7 – 9 часов вечера; контрольный срок – 9 утра. Мы с Толей остались. Моем посуду, закапываем мусор, готовим обед, ждём. Толя взял ружьё, и мы пошли побродить вокруг. Тополиная тайга. Я про неё только в книжке читала. Хорошо, что тополь уже отцвёл. Заяц перебегает между кустами и останавливается. Мы замираем и смотрим на него, а он на нас. "Ах ты, глупыш, беги," – смеюсь я. Он "понял" и мгновенно скрылся. Возвращаемся чуть выше наших палаток. В кустах за палатками на песке следы. Ого! Это, конечно, медведь. Рисунок следов его мы видели в книгах, но перед нашим носом, да ещё такого размера! Бррр! Это не мишка на конфетной обложке, и не в зоопарке! Вот ещё какие-то следы: крупный собачий след, парами. Знаем, что здесь водятся рыси и росомахи. В общем, повычисляв у следов, методом исключения мы пришли к выводу, что это как раз росомаха. Толя взял ружьё, хотя оно охотничье и заряжено дробью. Надежда только на испуг встречного зверя, хотя охотники предупреждали, что испуганный зверь бежит "закрыв глаза", т.е. может и в нашу сторону…

Вот уже девять часов, а ребят всё нет. Дальние сопки еще днём окутались туманом. Сейчас туман сошёл, а дальние сопки остались белыми: снег. Красивый закат, снова в тучи, или здесь эта примета не работает? Ждём. Прислушиваемся к звукам, пытаемся определить, не идут ли. Ведь они совсем без ружей, даже охотничьих, и в этой тайге в первый раз. Но геологи они опытные, потому и пошли в разведочный маршрут вдвоём. Послышался шум скатывающихся камней – это они. Пришли возбуждённые, голодные, шумные, присмотревшие возможные места сбора образцов. Поели и стали намечать последующие маршруты, уже рабочие. Опять 2 часа ночи. Мы живём здесь по сдвинутому режиму. Опять собираются тучи, а ветер так и был северный.

Снова дождь. Утром выхожу из палатки – снова второй ряд сопок вокруг заметён снегом. Палатка едва удерживается на ветру. Маршрут опять отменяется: по мокрым обледенелым камням и, особенно, осыпям ходить опасно, да и разглядеть нужные образцы невозможно, поэтому мы в плену у погоды. Вставать никто не хочет. Еле убедила Геру в необходимости завтрака.

Часам к четырём погода разгулялась, из-за тёмно-синих туч на очень светлом, почти белом, небе выглянуло какое-то робкое жёлтое солнце. Тополиная тайга за палатками переливается на ветру серебром и золотом в светящемся воздухе. Сопки за полосой пляжа окутываются туманом. Туман движется крупными клочьями, и в просветах беспорядочно возникают и золотятся на солнце нереально плывущие части деревьев, куски каменистых, с пятнами снега склонов и вершин.

Ребята опять пошли на охоту. Я сижу, пишу дневник и письма (заготовка к оказии). Вот уже второй выстрел. Интересно, так ли они удачливы? Вижу Толю, продирающегося по кустам. Опять два выстрела. Один – Толин – видела. Второй – дальше, очевидно Герман. Жду у пещеры охотников (ребята отращивают бороды, пещера более подходит, чем палатки). Толя пришёл ни с чем. Гера и Коля подстрелили двух зайцев. Пиршество уже более спокойное.

14-е июля. Дождя нет, хотя пасмурно и холодно. Работать можно и нужно, и так много времени пропадает из-за погоды. Ребята, все трое, уходят в первый рабочий маршрут. Я остаюсь одна в лагере. На случай появления гостей в лице медведя, рыси, росомахи в палатке лежит заряженное ружьё, о некоторых деталях которого мне наспех рассказали, и ракетница для подачи условленных сигналов, скорее всего бесполезная: сопки. Прощальное приветствие, и ребята скрываются в тополях.

Сначала они пойдут вместе, а потом разделятся, Коля и Толя пойдут вместе, а Герман пойдёт один. Он более опытный и знающий, да и силы ему не занимать. Собственно работа не сложная и не тяжёлая. Главное – определить место сбора образцов: россыпи оловянного камня, называемого касситерит. Это тёмный с угольным или металлическим блеском зернистый камень. Касситерит сопутствует вольфраму, места возможной добычи которого мы и должны определить. На разных местах определённой площадки нужно собирать лежащие на поверхности небольшие куски касситерита, они помечаются и укладываются в мешочки. Эти образцы будут перевезены в Москву, там их раздробят и превратят в песок в специальных машинах, установят содержание металла в каждой пробе. Потом математическим методом определят концентрацию металла по обследованной поверхности, а затем, места наибольшей концентрации по всей местности. Уже следующая экспедиция будет выезжать только на места предполагаемой высокой концентрации, и исследовать "вглубь", т.е. рыть шурфы и брать большие пробы. Вот один из случайных факторов нашего "повезло": для такого статистического обследования поверхностных выбросов нужно много маленьких проб. Главное – много обойти, а переносить за один маршрут надо немного. Тут мы и пригодились с нашими туристскими навыками. Да и интеллект наш помог быстро освоить, как выглядит нужная руда, как определить возможную местность для обследования, чтобы брать часть работ геологов на себя. Для рытья шурфов я уж точно бы не пригодилась.

Через час снова заряжает противный дождик. Холодает. Все сопки окутываются белым плотным туманом. Туман всё ниже, ниже, закрывает всё вокруг. Бедные мальчики! Как они там? Потом туман приподымается, а сопки остаются белыми. Снег. Вокруг снег, только у самой реки дождь. Колыма разливается и подступает к палаткам. Дотянем до утра, или придётся ночью, когда вернутся усталые ребята, переносить палатки? Страшновато. Но домой пока не хочется. Сижу в палатке, укутанная телогрейками, и каждые 15–20 минут вылезаю осмотреть лагерь: не идут ли ко мне упомянутые гости? Ведь важно их вовремя заметить, чтобы испугать выстрелом, на большее с охотничьим ружьём, да в моих руках рассчитывать не приходится.

Пора готовить обед. Как же это сделать под этаким дождём? Ведь ребята могут скоро вернуться – работать под таким дождём, а, тем более, снегом, невозможно. Далеко ли они успели уйти и не разошлись ли уже. В туманно-снежной пелене встретиться им будет трудно.

Проклятый дождь! Дрова, спрятанные под полиэтиленом, вдохновляют меня. Но вдохновение скоро проходит. Даже бумага не хочет загораться под дождём. Даже под плащом, полы которого я простираю над кострищем, закрывая его от дождя. Сырость пропитывает и бумагу и спички. А дождь всё льёт и льёт, и течёт по лицу. Но я ДОЛЖНА разжечь костёр до прихода ребят. Они придут промокшие и продрогшие! Думаю. Думаю. Потом беру свечку, зажигаю, ставлю под дрова. Я стою в виде навеса, раскинув полы плаща. Пусть горит хоть час – в конце концов, дрова ведь не выдержат, сначала подсохнут, потом и загорятся. Ура! Победила! Костёр пылает, трещит, кипит вода, варится обед. И дождь, испугавшись, начинает утихать. А вон и ребята возвращаются. Их застала пурга, самая настоящая! Как они радуются костру, очагу, дому. Герман долго смотрит мне в глаза, в его глазах столько тепла и благодарности, и чего-то ещё. Стоп! Так мы не договаривались, Майка моя подруга!