Марина Стекольникова - Коммунальная на Социалистической

– У Альхена и Сашхен!

Дети начали давиться смехом. Происходящее в реальности было не менее занимательно и абсурдно, чем происходящее на экране телевизора.

– Да о чём ты говоришь? При чём тут фильм?! Ты вчера сварила борщ! Я его съел! Он был очень вкусный!

– Мам, а почему мы борщ не ели? Ты нам почему не дала? – внесла свою лепту Лара.

– Потому что я его не варила! Не было никакого борща. Ни вчера, ни позавчера, ни сегодня!

– Как это не было, когда Я ЕГО СЪЕЛ! – уже раздражённо воскликнул Ростислав.

– Я – не – варила – борщ! – членораздельно произнесла Нинель.

– Тогда – что – же – я – съел? – не менее членораздельно вопросил её муж.

Страсти накалились. Две пары глаз сверкали, уставясь друг на друга. Две другие пары сновали взглядами туда-сюда, словно следили за теннисным мячиком. Фильм был забыт.

– Не знаю, что ты там съел, но я ничего подобного не готовила! Я сварила куриный бульон! И оставила его на нашей конфорке для тебя!

– Не может быть! Не было бульона!

– Не может быть! Кастрюля стояла на правой дальней конфорке. Как всегда!

– Не на правой, а на левой! И не с бульоном, а с борщом!

– Скажи мне, пожалуйста, а на правой конфорке ничего не стояло? – Нинель Виленовна начала, наконец, о чём-то догадываться

– Ну, стояло там что-то, в чём-то бежевом. Я ел то, что было в синей кастрюле.

– Наша кастрюля бежевая.

– Бежевая, синяя – какая разница! И вообще, где вы все были, когда я пришёл с работы? Вообще никого не было в квартире, кроме нашей драгоценной Елизаветы! – перешёл в наступление Ростислав. – Появился, правда, после меня Пичужкин. Мы с ним парой слов перекинулись… Так где вы все были?!

– Ну, всё понятно, – уже мирно проговорила Нинель. – Я была на работе, сам знаешь, вторая смена. Дети – в кружке. А ты слопал соседский суп. Так-то вот.

– Не может быть, – смутился Ростислав.

– Очень даже может, – вздохнула его жена. – Пойдём извиняться… – и, подумав, добавила, – Только вот интересно, почему никто не хватился своего борща? Вернее, почему Пичужкины не хватились – ведь это их кастрюля и конфорка тоже их…

И в то время, когда отец Фёдор и Киса Воробьянинов стали пинать друг друга в борьбе за сокровище, Митины уже переминались с ноги на ногу в комнате соседей с запоздалыми извинениями.

* * *

В четвёртой комнате в тот вечер происходило следующее. Пичужкины тоже смотрели телевизор, правда, с б о льшим комфортом, чем Митины, благодаря более пристойным жилищным условиям. И тоже наслаждались. «Двенадцать стульев» Леонида Гайдая с неповторимым актёрским составом во главе с Арчилом Гомиашвили, Сергеем Филипповым, Михаилом Пуговкиным давно и прочно завоевали сердца всех обитателей Квартиры номер семнадцать. Даже самая старшая Елизавета Марковна при случае нет-нет, да и вворачивала в свою речь какую-нибудь цитату, вроде «утром деньги – вечером стулья…» Что уж говорить об остальных.

Итак, Пичужкины буквально приникли к большому экрану недавно купленного «Темпа». Перечисление того, что «в этот день бог послал Александру Яковлевичу», видимо, вызвало у Льва Эдуардовича, как и у Ростислава Петровича, приятные гастрономические ассоциации. Примерно в то же время, что и сосед, он изрёк:

– Раечка, почему ты раньше не варила такой вкусный бульон?

Раиса, в отличие от Нинели, быстрее переключилась с киножизни на реальную.

– Что ты имеешь в виду, Лёвушка? Какой бульон?

– Куриный. Очень насыщенный. Вкусный, – Лев Эдуардович даже слегка причмокнул, вспоминая.

– Лёвушка, я не варила бульон.

– Ну как же. Вчера. Я пришёл с работы. В кухне ещё Митин был, посуду мыл. Мы поговорили. Я разогрел бульон и съел, – он снова причмокнул.

– Боже мой! Да не было у нас бульона, – начала заводиться Раиса. – Где ты его взял?

– Как? На плите, конечно. На нашей конфорке, – ответил Лев и, хитро поглядывая на жену, как бы говоря «не подловишь», добавил, – Я по-омню. На правой задней, то есть дальней.

Сильва, мало чем отличавшаяся от своих приятелей из первой комнаты, развеселилась:

– Папочка, – пропела она ехидным голоском без тени уважения к родителю, – наша конфорка не пра-авая дальняя, а ле-е-ва-ая.

– Видишь, даже ребёнок знает! – удовлетворённо заметила Раиса, стараясь вновь переключиться на любимый фильм. – Так что не было у нас бульона.

– Папочка, а мамочка вообще-то борщ варила. Я его ела днём.

Чувствуя неладное, Лев Эдуардович, как и Ростислав Петрович, в критический момент предпринял словесную атаку:

– А где были вы? Почему мне никто ничего не сказал? Почему я должен сам догадываться, что вы там готовили?! На плите была одна кастрюля! С бульоном! И точка! На правой дальней конфорке! В бежевой кастрюле!

В целом мирно настроенная Раиса очень не хотела отрываться от просмотра фильма и махнула, было, рукой на суповые загадки, но потом задумалась.

– Подожди. Нет у нас бежевой кастрюли. У нас – синяя. Что же получается? Ты приговорил митинский бульон что ли? Это у них – бежевая.

Сильва захихикала, а Лев Эдуардович как-то погрустнел, однако не сдался:

– А было вкусно! Ты так не варишь! Ты не умеешь! Ты вообще не умеешь готовить! Суп!

В ответ на эти инсинуации Раиса начала грозно сдвигать брови и приподниматься с дивана, но в этот момент к ним постучали. Сильвочка резво вскочила и со словами «а это, наверное, борщ» распахнула дверь. На пороге топталось семейство Митиных в полном составе.

* * *

– Ну, когда всё разъяснилось, когда стало понятно, что это Ростислав первым всё перепутал… Хотя, оба хороши, конечно… Он и решил загладить вину. А оригинальное наказание придумала Раечка… Так что, приглашаем всех на чай.

История в изложении Нинели Виленовна получилась не только забавной, но и поучительной. Митина от природы была неплохой рассказчицей, да ещё сказывался воспитательский опыт. Периодически она развлекала соседей сценами из детсадовской жизни. Чаще всего героиней повествований была пятилетняя барышня Марина Соркина. Блиставшая «изысканным воспитанием» деточка, переступив порог старшей группы, останавливалась у двери и шаркала ножкой. Затем она чётким шагом подходила к воспитательнице, смотрела той прямо в глаза и очень вежливо, грассируя, произносила: «Здг-гаствуйте, Нинеленовна. Я сегодня пг-госнулась, умылась, оделась и к Вам пг-гишла». Как-то раз пресловутая Марина сообщила, что на обед она ест «только кугу-гябу», и отказалась брать в рот что-либо другое. Пришлось провести вежливую беседу с забиравшим её «папой Сог-киным», как именовала его дочь. Неестественные манеры девочки Митиной не нравились, но она старалась относиться к ним с юмором.

Пока Нинель говорила, в кухню постепенно стекался квартирный люд. Первоначально возникшие у чёрного хода дети то приходили, то разбредались по своим углам, пока, в конце концов, не обосновались в общей комнате, примостившись на перевёрнутом, столетней давности, корыте Шуриков и старой коляске Сильвы. Участники вчерашних событий, они всё равно с удовольствием слушали о разыгравшейся комедии.