Михаил Каюрин - Чёрная стезя. Часть 3

Многие гости были незнакомы между собой, сидели тихо и скромно, но после первых рюмок водки царившая неловкость и скованность быстро исчезли. Люди будто очнулись и загомонили, задвигались, принялись выкрикивать наперебой напутствия и добрые пожелания призывнику.

Прошло ещё немного времени, и подвыпившие парни осмелели, начали перемещаться один за другим в соседнюю комнату, где зазывно играла музыка.

Взрослые туда не заглядывали, и молодёжь, выключив яркую люстру, зажгла маленькую настольную лампочку. Тусклый свет такого источника позволял парням вести себя раскованно. Они отваживались прижимать к себе девчонок и украдкой, неумело, тыкались ртом в их губы. Девчонки противились для порядка, смущённо хихикали и увёртывались, но их сопротивление очень быстро заканчивалось. Им самим нравилось целоваться.

Галка заведовала музыкой, ставила и снимала пластинки в проигрывателе. Мишка исподтишка наблюдал за ней. Никто из парней почему-то не додумался пригласить её на танец.

«Вот возьму сейчас и подойду к ней, приглашу на танец, – осмелев от выпитой водки, подумал Мишка. – А что? Все чуваки веселятся, целуются, у каждого из них есть своя шмара. Чем я хуже этих парней? Интересно, как она отреагирует? Выпучит глаза от удивления или нет?»

…Мишке по жизни не везло с девчонками. А почему – он не мог понять долгое время. Вначале ему казалось, что природа обделила его красотой. В восьмом классе он стал заглядываться на одноклассницу Танечку Сидорову. Но девочка предпочла Пашу Чайку. Пашка жил через дорогу, был его другом, они сидели за одной партой. Только Пашка был выше ростом и имел чёрную кудрявую шевелюру. А Мишка запаздывал в росте и волосы его не кучерявились.

Болезнь от первой влюблённости вскоре прошла, ему приглянулась Рита Шишкина. Но здесь опять постигла неудача: девочку неожиданно перехватил Валька Баранов. Этот парень был высокого роста, учился в старшем классе, ходил в секцию баскетбола вместе с Ритой. После секции он каждый раз провожал Шишкину до калитки её дома.

Мишка всё это видел и страдал. Он подходил к зеркалу и рассматривал себя со всех сторон. Лицо, как лицо, вполне приятное, если бы не периодически появляющиеся угри на нём. Мишка тут же выдавливал их и прижигал тройным одеколоном. Через пару дней лицо становилось чистым, однако никто из девчонок по-прежнему не обращал на него внимания. Даже те, за которыми никто из мальчишек не ухлёстывал, видели в Мишке обыкновенного одноклассника, пусть даже отличника, и не набивались на тесную дружбу.

Только в десятом классе он понял: главной причиной его неудач была бедность. Сближение подростков, как правило, происходило на совместных занятиях, где они постоянно и тесно общались, делились информацией о семейных делах, узнавали подробности о родителях.

У Мишки никогда не было столько свободного времени, сколько у других детей. Так уж случилось, но в классе он был единственным учеником, в семье которого имелась корова. Всё лето ему приходилось трудиться на заготовке сена, дров, работать в поле и на огороде, в то время как его сверстники собирались в группы и уезжали в пионерский лагерь, или же целыми днями пропадали на реке. Они были из обеспеченных семей – их родители работали на металлургическом заводе и прилично зарабатывали.

Зимой одноклассники частенько ездили в город, посещали универмаг или кинотеатр, где могли потратить скопившиеся карманные деньги. У Мишки карманных денег не было никогда. Даже школьную столовую он не посещал – не было денег. Обед там стоил десять копеек. Мишке вместо десяти копеек мать каждое утро совала в портфель два маленьких газетных свертка. В одном лежал кусочек чёрного хлеба, в другом кулёчек с квашеной капустой или варёной картофелиной. Он стеснялся своего обеда и улавливал момент, чтобы незаметно проглотить содержимое маминых свертков. Обычно это происходило тогда, когда ребята неслись в столовку и класс пустел на некоторое время.

Мишка чувствовал, что в классе он был белой вороной. Он отказывался от приглашений на дни рождения, поскольку нужно было идти с подарком, а потом делать ответное приглашение на свой день рождения. Такие события были для него несбыточными. У него даже кроме школьной формы не существовало другой приличной одежды, в которой он мог бы появиться в свет. На выпускной вечер мать выпросила у соседки костюм её сына, который был призван в армию…

Мишка пригладил волосы на голове и решительно направился к Галке.

– Пойдём, потанцуем, – произнёс он непринуждённым голосом.

Глаза Галки не раскрылись широко, как предполагал Мишка. Они, наоборот, сузились в прищуре, будто в них ударил яркий луч света.

– Подожди секунду, – сказала Галка и принялась срочно перебирать стопку пластинок. Быстро нашла нужную, остановила проигрыватель, заменила пластинку на новую, затем шагнула к Мишке и радостно улыбнулась:

– Ну, вот, теперь давай танцуй меня, ухажёр…

Мишка положил правую руку Галке на талию, левой сжал её ладонь, медленно повёл по кругу.

…а мы случайно повстречались… мой самый главный человек… благословляю ту случайность… и благодарен ей навек… – красивым голосом пела Анна Герман.

… представить страшно мне теперь… что я не ту открыл бы дверь… не той бы улицей прошёл… тебя не встретил, не нашёл, – подпевала ей Галка и пронзительно смотрела в глаза Мишке.

– Нравится тебе эта песня? – спросила она.

– Угу, – буркнул в ответ Мишка и отвёл взгляд.

– Слова в ней хорошие, правильные, – продолжила Галка. – Будто для нас с тобой написаны.

Танец закончился, в комнату заглянул Сашка Атёсов, потащил всех к столу, выговаривая:

– Скоро на переезд отправляться, а вы всё ещё трезвые. Закуски полный стол. Куда потом моя маман всё это денет? Непорядок. Надо всё выпить и съесть. Танцульки не убегут.

Веселье длилось ещё часа два. Громко играла музыка, потом её выключали, раздавалась гармошка, изрядно выпившие гости принимались горланить частушки, потом они умолкали, вновь включался проигрыватель, молодёжь снова танцевала.

Мишка много раз танцевал с Галкой. Хмель притупил его сознание, он окончательно осмелел и уже, ничуть не стесняясь, подолгу целовался с ней взасос.

Наконец, поступила команда на выход, все быстро оделись, прихватили с собой спиртного «на посошок» и пешком отправились к железнодорожной платформе на 130-м километре.

Сашку посадили в электричку, выпили по стопке напоследок и стали расходиться по домам.

Мишка стоял рядом с Галкой Красиковой и держал её за руку. Было уже поздно, оставался последний рейс его автобуса в посёлок, но ехать домой ему вовсе не хотелось. Однако он понимал: если не уехать с последним рейсом – потом придётся шагать пешком около шести километров. Его мысли были на распутье.