Михаил Каюрин - Чёрная стезя. Часть 3

Василиса больше не проронила ни слова до самого возвращения в комнату Бутко. Александр молча следовал за ней. Зайдя в комнату, он поставил ведро у порога, и присел рядом на табурет.

– Вот, дядя Миша, гляди: беру одно ведро, – доложила Василиса. – Поставь себе где-нибудь галочку для учёта.

– А как же! Поставлю, обязательно поставлю, чтобы не запамятовать! – подхватывая шутку Василисы, отозвался хозяин. – Вдруг лишнее ведро унесёшь?

– Ну, ладно, дядя Миша, тётя Настя. Идти мне надо. У меня Люба одна осталась, – засобиралась Василиса. – Саша, помоги, пожалуйста, пересыпать картошку в мешок.

Кацапов поднял ведро, опрокинул в мешок. Взглянув на Михаила Бутко, неожиданно сказал:

– Я её провожу. Спасибо за компанию.

– До свидания, Саша, – произнесла жена Бутко, вглядываясь в него прищуренными глазами. – Заходи ещё, мы с Мишей будем рады.

Кацапов решительно ухватился за мешок и понёс его в коридор. Василиса поспешила следом.

– Вообще-то, я не просила провожатого, – сказала она, поразившись бесцеремонным действиям Кацапова. – Большое спасибо за помощь. Дальше я сама справлюсь.

– Зачем тебе надрываться, когда рядом имеется мужик? Я ведь не требую от тебя ничего взамен.

– Ну, хорошо, – отступилась Василиса.

Кацапов погрузил мешок с картошкой на санки, потянул за собой.

Некоторое время они шли молча. Александр впереди, Василиса вслед за санками. На первом перекрёстке Кацапов остановился, спросил хмуро:

– Где живёшь?

– На станции.

На этом их общение опять прекратилось. Кацапов тащил санки, не оборачиваясь. Василиса не выдержала, забежала вперед. Поравнявшись с ним, пошла рядом.

– Вы всегда такой неразговорчивый? – спросила она через минуту.

– Нет, не всегда, – ответил Александр и покосился на Василису. – Разговариваю со всеми, кто желает меня слушать.

– По-вашему, у меня нет желания с вами разговаривать?

– Мне так показалось.

– Вы ошиблись.

– Тогда спрашивайте, отвечу на все ваши вопросы.

– А вы лучше расскажите о себе без вопросов, – попросила Василиса. – Всё, что посчитаете нужным при первой встрече.

«…Рассказал бы ты, Сано, лучше о своём прошлом. Уж больно любопытно мне стало, чем ты жил до того, пока не угодил на зону…» – почему-то вспомнились слова начальника лагеря Карачуна.

Тогда он рассказал «куму» всё без утайки. А сейчас? Стоит ли обнажаться перед незнакомой женщиной, даже если она очень понравилась?

– Что вас интересует: моё детство, юность, или зрелый возраст, пока не угодил на зону? – спросил Кацапов. – Всю жизнь ведь не рассказать, не хватит времени.

– А вы кратко, о главных событиях в своей биографии, – без тени любопытства, равнодушным голосом проговорила Василиса.

– Фамилия моя Кацапов, зовут Александром. Родился и вырос в деревне неподалёку отсюда. Служил в армии, воевал с японцами. Перед войной был осужден за драку, отбывал наказание в Коми. Мне тридцать восемь лет, не женат. Детей не имею, – изложил Кацапов. Слова были отрывистыми и выскакивали из уст, словно сучки из-под топора.

– Имею большое желание подружиться с вами, – добавил он чуть погодя и уставился на Василису.

– Не смотрите так на меня, а то споткнётесь и упадёте, – рассмеялась Василиса. – А если я буду против такой дружбы?

– Почему? Лицом не вышел? Или вас пугает моё уголовное прошлое?

– Нет. И не то, и не другое. Просто я вас совершенно не знаю.

– Это не повод, чтобы отказать. Будем встречаться – узнаете.

– А для чего мне с вами встречаться? – удивлённо спросила Василиса. – Меня всё устраивает в этой жизни и без вас: есть дочь, муж.

– Нет у вас мужа, – заявил Александр. – Иначе бы вы не оставили дочь одну, отправляясь со станции на Стрелку. Это ведь не через дорогу перейти.

Василиса предпочла не отвечать и молчала весь остаток пути.

– Вот мой дом, – сказала она, останавливаясь у калитки. – Спасибо, что помогли. Дальше я без вас.

– Давайте занесу мешок в дом, – предложил Александр.

– Справлюсь без вас, – отрезала Василиса и выхватила из рук Александра веревку от санок.

Понурый и обескураженный возвращался Кацапов в тот памятный вечер назад.

«Конечно я ей не пара, – рассуждал он. – Она молода, красива. И ухажёр у неё, наверно, есть. А если нет – то непременно будет. Такие женщины долго не томятся в одиночестве. На кой ей старик и уголовник без будущего? Ни кола, ни двора, ни образования?»

Однако, уже на следующий день он подошёл к Михаилу Бутко, спросил:

– Эта женщина… Василиса… она замужняя? Как её фамилия?

– Запал, значит, на девицу- красавицу, – с печальной улыбкой промолвил пожилой плотник. – Видел я твои глаза, какими таращился ты на неё.

Помолчав несколько секунд, Бутко вздохнул, и была в этом вздохе какая-то скрытая жалость.

– На моих глазах росла Василиса. Много горя пришлось ей перенести. Совсем маленькой её вместе с родителями выслали с Украины. В голодный год семья нищенствовала, Васса с братом скитались по округе, собирали подаяния, рылись в помойках. Чудом выжили. Потом, в тридцать седьмом, арестовали её отца. Десять лет впаяли. Потом погиб на фронте её брат.

– А муж… муж у неё есть? – с нетерпением спросил Александр.

– И да, и нет, – неопределённо сказал Будто.

– Как это?

– Жила она с одним машинистом поезда, но замуж не выходила. У неё паспорта нет, чтобы зарегистрироваться. Ушла от него, как только дочка родилась. Сейчас угол снимает у каких-то стариков на станции, одна дочь растит. Правда, муж-то, заглядывает к ней периодически, уговаривает сойтись снова.

– А она?

– Не хочет. Сказывала, изменил он ей и прощения ему не будет, – глаза плотника помрачнели, взгляд ушёл куда-то в пространство.

«А вдруг простит? – подумал про себя Александр. – Покочевряжится для порядка, да и простит. Отец ведь, как-никак, дочери-то её, законный.»

Бутко словно прочитал мысли Кацапова. Отбросив свои раздумья, он повернул к нему лицо, сказал:

– Не сойдутся они больше никогда.

– Почему?

– Потому что не любила она Пашку, когда входила в его дом, а после измены ещё и возненавидела вдобавок. До Пашки-то была у неё настоящая любовь, да погибла та любовь на поле брани. Офицер, которого Василиса любила, тоже её сильно любил. После его гибели Пашка воспользовался моментом и покорил страдалицу измором. Волочился за ней года два, златые горы обещал, и сумел-таки, паршивец, оболванить девку. А когда Василиса брюхатой ходила – по бабам вдруг принялся шастать. Домой под утро являлся.

– Фамилия её как? – спросил Александр.

– Для чего тебе?

– Так, для общего кругозора. Она, как я понял, хохлушка?

– Да, откуда-то из-под Луганска родом, – сообщил Бутко. – Ярошенко её фамилия.