Евгений Петров - Игра в солдатики… И не только

– Удивлен? – подполковник Цецшвиц подъехал вплотную ко мне.

– Конечно. Разве мы идем не на освобождение Лейпцига?

– Конечно, нет, – он усмехнулся.

– А куда тогда?

Подполковник задумчиво помолчал, внимательно вглядываясь в проходящие мимо части.

– В Варшаву, – наконец произнес он.

– Зачем?

– Надеюсь, ты еще помнишь, что наш Фридрих Август еще и польский король.

– Ну и что?

– Наши союзники, австрийцы, попали в затруднительное положение. На них наступают сразу две русские армии.

– А причем тут Варшава?

– Так австрийцы сейчас находятся в Варшаве. И наша прямая обязанность помочь им.

– А сами поляки?

– Будем надеяться, что и они помогут, – в голосе подполковника явно слышалась усмешка…

– Чтоб тебя, – Петернель раздраженно хлопнул по колену сдернутой с головы шляпой.

– Что случилось, дружище?

Он молча протянул мне смятую газету.

Что он хотел показать?

Я быстро просмотрел написанное. Все не то… А вот оно: «Главная армия русских напала на Варшаву». Ну, этого мы и так ожидали. Так, ничего особенного.

– Тут смотри, – майор ткнул пальцем куда-то ниже.

Присмотрелся: «Южная армия русских отступила в Краков». Испугались они нас что ли? Ну да, мы же приближаемся же. Читаю дальше: «Поляки вышли из Варшавы в направлении Кракова». Вот ничего себе. Мы им помогать, а они – уходят… Собрались бы все вместе, как ударили бы единым кулаком, и все. Победа наша! Ну, это еще ничего. Но вот это: «Нидерландцы и англичане вошли в Берлин. Зачем же мы тогда проливали кровь, захватывая этот город? Дальше – еще хуже: «Нидерландцы напали на Мюнхен. В Мюнхене готовятся к отражению осады». Теперь понятно, чем недоволен мой друг. Он откуда-то из тех мест.

– А что у вас там никого не осталось?

– Есть там некоторые войска, – неохотно проговорил он, – но лучше бы…

Что лучше, он не так и не сказал, махнул рукой и отошел к своему батальону.

Наше продвижение продолжалось. На этот раз люди шли как-то угрюмо, без обычных разговоров. Словно не победившие, а как раз понесшие поражение. Солдаты уже знали о взятии врагами Лейпцига, об осаде Мюнхена. Естественно, такая информация не добавила людям оптимизма. Сообщение же разведывательного разъезда о преследовании со стороны англичан еще больше навевала мрачные мысли. Хорошо еще, что наши саперы успели разрушить мост после нашего прохода. Противнику понадобится определенное время, чтоб восстановить его.

Новые газеты сообщали и неплохие вести. Оказалось, что поляки освободили Краков, а южная армия русских отступила из Кракова. Освободили? Надо же…

Мне, например, показалось, что ни поляки, ни русские просто не хотят воевать друг с другом. Только и бегают друг за другом или друг от друга… Боятся что ли? Во всяком случае, никаких активных действий они между собой не вели.

А вот на австрийцев русские все же напали. В то же время поляки поспешили быстренько сбежать. На западе Европы так же бегают не то друг от друга, не то друг за другом – англичане и французы. Непонятная война какая-то.

Странные дела твои, Господи.

Петернель появился возле нашего бивака изрядно навеселе. Где он только достает? В походных-то условиях…

– Выпей со мной, дружище, – он протянул флягу.

– А в чем, собственно, дело?

– Вон, читай, – и он вытащил из кармана и подал мне аккуратно сложенный лист, заполненный ровными строчками. Видно было, что писала женщина.

Неясные подозрения закрались в голову. Неужели, очередные дурные вести? В последнее время мы оказались ими просто переполнены. То одно, то другое. То абсолютно бесполезная битва за Берлин, то захваченный шведами родной Лейпциг, то осада Варшавы и Мюнхена. За нами по пятам движется огромная армия.

Что у нас там еще ожидается?

– Что это?

– Читай, узнаешь, – он решительно сунул листок мне в руку.– Вот здесь, – его палец уверенно ткнулся куда-то в середину текста.

Я осторожно взял письмо. Меня поразил четкий и ровный почерк.

«… Грохот пушек был оглушающим. Причем, насколько было видно, стреляли только враги. Защитники города отвечали только отдельными выстрелами. На поле разворачивались ожесточенные схватки. Наши защитники устремились в атаку. Этот порыв был насколько яростен, что голландцы вынуждены были отступить. Город мы отстояли…»

Уфф. Даже от сердца отлегло. Я сделал огромный глоток из фляги Петернеля. Французский коньяк ожег горло. Я поперхнулся, снова задавая себе вопрос, откуда майор его взял. Вкус оставлял желать лучшего. Я больше привык к более легким винам. Но это был вкус победы…

Теперь можно было сосредоточиться и на польском театре. А там и до Лейпцига дойдет очередь…

Враг будет разбит, победа будет за нами!

Нет, уже не будет.

Фридрих Август построил нас прямо посреди поля, остановив для этого наше продвижение к Варшаве.

– Что, австрийцам уже не нужна наша помощь? – обратился ко мне унтер Кёллер.

Я не отвечал. Где-то сзади, на расстоянии не более одного перехода находились англичане. Еще немного, и они нас нагонят. Неужели, мы наконец-то решились биться с ними, вместо того, чтобы уходить в Польшу?

Нетерпение в рядах нарастало.

А может мы направимся на освобождение Лейпцига? Выгнать оттуда шведов достаточно просто. Согласно имеющимся сведениям, их там не так уж и много. Непроизвольно я опустил руку на эфес Грама. Видимо, еще предстоят сражения? Такие мысли заполнили голову.

Оставалось только ждать, что нам скажет Его Величество.

– Кампания окончена, – пронеслось над войсками.

Как окончена? А Лейпциг, Франкфурт? Я покрутил головой, всюду встречая недоуменные взгляды соратников.

Остались многочисленные вопросы.

Зачем мы проливали кровь в битве за никому не нужный Берлин, который все равно пришлось оставить?

Для чего мы оставили без прикрытия наши города, позволив неприятелю взять их?

Будущее покажет.

– Что ты все время пишешь? – неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.

Я отложил перо и оглянулся.

Широко ухмыляясь, передо мной стоял мой друг Петернель. Пришлось протянуть ему свои записи. Конечно, в них нет ничего особенного. Многие офицеры нашей армии вели дневники. Не знаю, что они там писали, но я по мере возможности старался как можно подробнее осветить нашу такую неоднозначную кампанию, в которой нами показано наиболее доблести, но оказавшейся абсолютно бесполезной.

– Неплохо, – проворчал Петернель, возвращая листки, – а знаешь что, сделай мне копию этих записок. Я хоть домашним покажу, где и как мы воевали…